НУЖНЫ ЛИ РОССИИ ТАКИЕ БАНКИ? 4
Российские монополии и их кредитные организации довольны и проводимой Центробанком валютной политикой. Важнейшим элементом действующей в России рыночной модели остается «currency board» («валютное управление»), при котором ЦБ эмитирует столько рублей, сколько долларов поступает в страну. Как показал опыт не только России, но и Аргентины (где «currency board» была запущена впервые в начале 90-х гг.), а также других стран, данный вариант денежной политики значительно усиливает зависимость государств, проводящих ее, от доллара. Если в Аргентине новые песо печатались в соотношении 1:1 к каждому заработанному экономикой «баксу», то у нас – по курсу, выгодному «энерго-сырьевикам». Причем этот механизм устроен так, что в кризисных ситуациях наш Центробанк вынужден расходовать все свои ресурсы (даже последние) на поддержку «гринбека», а не отечественного дензнака. В годы высокой инфляции двенадцатикратное превышение рыночной котировки доллара над паритетом покупательной способности рубля обеспечивало очень высокую рентабельность экспорта даже с учетом обязательной продажи государству части валютной выручки и засилья бартера. Получаемые таким образом доходы ФПГ топливно-сырьевого сектора достигали 9-15% ВВП в год. После введения валютного «коридора», начавшегося подтягивания внутренних цен к уровню мировых, сближения курса и паритета к концу десятилетия прибыли экспортеров сократились. Монополии возместили свои потери с помощью «ножниц цен». С их помощью энерго-сырьевые ФПГ и сегодня продолжают перераспределять в свою пользу ресурсы для собственного капиталообразования, добавленную стоимость и инвестиционные потоки. Этот источник обеспечивает дополнительные поступления в объеме примерно 3% ВВП. Вынужденными донорами выступают машиностроение, сельское хозяйство, сфера услуг и обслуживающие их банки. В 2005 г. вклад монопольных тарифов в рост инфляции составил, по самым заниженным оценкам, 4,3 проц. из 10,9 процента. Замедление роста цен и снижение инфляционных доходов заставили «энерго-сырьевиков» искать дополнительные источники оборотных средств и прибылей. Одним из них стали неплатежи. Кредиторская задолженность, например, топливно-энергетического комплекса – самая высокая в индустрии. Долги перед бюджетом и внебюджетными фондами, по зарплате, за услуги поставщиков, по взятым в КБ ссудам – это принудительное дотирование финпромгрупп ТЭКа со стороны казны (в объеме налоговой недоимки), собственных работников (в пределах частичной или полной неоплаты труда), партнеров (в сумме задерживаемых либо невыполненных контрактов), банков (в объеме непогашенных ссуд). В 2004 г. объем обязательств ТЭКа достиг 750 млрд руб. (причем просроченные составили 715 млрд руб.) из общей суммы 5,9 трлн руб., в конце 2005 г. – 1166,3 млрд руб. (накопленный невыплаченный долг возрос до 3146,5 млрд руб.) из совокупного 6,7 трлн руб. Задолженность фактически полностью перекладывается на плечи дебиторов (в ТЭКе – 577 млрд руб.; из нее просроченная – 562 млрд руб. в 2004 г. и соответственно – 1095,8 млрд руб. и 3418,9 млрд руб. в конце 2005 г.) по принципу: «я не могу платить, пока не заплатят мне». При этом умалчивается, что многие должники являются подконтрольными структурами монополий, которые таким способом прячут от налогообложения свои доходы. Данный прием позволяет экспортным ФПГ увеличивать свои ресурсы более чем на 30%. Аналогично финансируются отрасли, ориентированные на внутренний рынок, получающие дополнительно около 20% средств, и сельское хозяйство, компенсирующее до 6% добавленной стоимости. «Крайним» оказывается банковский сектор, которого невозвраты ссуд просто разрушают. В рамках сложившейся в России биполярной хозяйственной модели подобное накопление и перераспределение капитала остаются далеко не равными. Обрабатывающие предприятия, сосредоточившие половину занятых и выплачивавшие около 40% налогов, получают всего 20% инвестиций и валовой доход, в три-четыре раза меньший, чем «энерго-сырьевики», не имея при этом средств для перевооружения производства. Другой полюс экономики – энерго-сырьевые ФПГ, располагающие только одной десятой занятых и одной пятой производственных мощностей, присваивают практически все доходы от экспорта, которые оставляют за границей, 40% капвложений. На сырьевые монополии приходится 50% товарооборота и реально от 10 до 25% фискальных отчислений. Остальная их часть «оптимизируется» с помощью офшоров, трансфертных цен, бартера (на него приходится до 20% платежей), взаимозачетов, вексельных схем и других приемов. Еще одним источником доходов для монополий стал навязанный ими вариант приватизации, в ходе которой активно использовались их кредитные организации и административная рента. На первом этапе, при поддержке госаппарата, стоимость продаваемых государством объектов занижалась в десятки и даже сотни раз по сравнению с рыночной, под предлогом изношенности основных фондов, отсутствия механизмов и инструментов достоверной оценки, а затем обменивалась на ваучеры, которые крупные компании скупали на рынке методом пылесоса. Вот где особенно пригодился слабый рубль. Позднее, получив от правительства ресурсы якобы для обслуживания бюджета, банки монополий по дешевке выкупали госсобственность, а затем из экспортных прибылей возвращали истраченные казенные деньги (а часто и не возвращали). Нередко производства передавались нужным компаниям просто по телефонному звонку сверху, в приказном порядке. На втором этапе – массового акционирования – чиновники также размещали в КБ монополий крупные финансовые ресурсы. Из этих денег кредитные организации предоставляли правительству ссуды (обычно в объеме нескольких десятков миллионов долларов) под залог принадлежавших ему акций в самых доходных нефтяных, газовых, металлургических, химических, лесных, целлюлозно-бумажных и других предприятиях. Кредиты, естественно, не погашались, и промышленные активы, действительная цена которых равнялась сотням миллиардов долларов, переходили в собственность новых владельцев. В ходе денежных аукционов (как и залоговых), чтобы предприятия попали в нужные руки, доступ к торгам, их процедура и результаты жестко регулировались сверху. В одной только нефтяной отрасли так сменили хозяина активы на 400 млрд дол. Подобные шалости теперь, несколько лет спустя, новоиспеченные миллиардеры призывают считать «отметиной свыше», что отчасти правда. Их высокопоставленные кукловоды и покровители изначально были в доле. Чиновники получали в виде «откатов» сотни тысяч и миллионы долларов, руководящие и хорошо оплачиваемые должности в финансово-промышленных группах и их кредитных организациях. Конвейер работал и в обратную сторону. «Олигархов» награждали должностями в администрации президента, многих федеральных и региональных правительствах, производили в депутаты и сенаторы. Властный ресурс помогает им захватывать активы и сегодня, в ходе третьего этапа приватизации – слияний и поглощений, продажи оставшихся у государства пакетов ценных бумаг. В 2005 г. объем таких сделок превысил 52 млрд долл. Но они совершаются не в России, а в офшорах, где с первых лет приватизации юридически прописаны большинство конечных бенефициаров. Как уже отмечалось мною, российские монополии не рассматривают отечественные банки, включая собственные, в качестве поставщиков ресурсов. Альтернативой им служат кредиты, облигационные займы и первичные размещения акций (IPO) за рубежом. Там находятся основные рынки сбыта ФПГ и можно получать гораздо больше денег по ценам значительно ниже, чем в российских КБ. В 2004 г. 20% ссуд и свыше 70% средств, мобилизованных финпромгруппами с помощью долговых и долевых бумаг, были привлечены за границей. Общий внешний долг компаний (без участия в капитале) составил 77 млрд долл., а к середине 2005 г. достиг 92,2 млрд долларов. Из них обязательства по кредитам равнялись 69,9 млрд долл., перед прямыми инвесторами – 12,8 млрд долл., по долговым бумагам – 6,7 млрд долл., финансовому лизингу – 1,2 млрд долл., прочие – 1,5 млрд долл. К концу года задолженность (без участия в капитале и обязательств перед прямыми инвесторами) выросла до 112,6 млрд долл. (для сравнения: в 2002 г. она равнялась 17 млрд долл.). В 2002–2004 гг. российские ФПГ аккумулировали с помощью евробондов 21,5 млрд долл., или втрое больше внутренних облигационных заимствований (примерно 7,5 млрд долл.). Суммарное предложение на западных биржах американских депозитарных расписок на акции наших монополий превысило 100 млрд долл. (что составило 40% капитализации рынка акций в России). За рубежом активно торгуются АДР около 40 российских эмитентов (против пяти-семи «голубых фишек» в РФ). В 2004 г. состоялось 5 IPO на общую сумму 335 млн долл., в 2005 г. – уже 13 на 4,9 млрд долл., причем 10 (на 4,6 млрд долл.) прошли на Лондонской фондовой бирже. Налицо переход энерго-сырьевых финпромгрупп в новое качество. Центры корпоративного управления ими, формирование и распределение прибыли выведены за границу. Финансирование и инвестирование экспортных монополий все больше зависит от зарубежных рынков капитала. В 2005 г. накопленный внешний долг ФПГ (124 млрд дол.) превзошел объем кредитов и займов, взятых у российских КБ (133 млрд долл.). Отношение негосударственной задолженности перед нерезидентами к величине годового экспорта продукции и услуг достигло почти 60%, создав серьезную угрозу платежеспособности многих компаний. При ухудшении мировой конъюнктуры неизбежен «импорт кризиса». Утечка инвестиционных доходов за границу не позволяет концентрировать капитал в отечественной экономике в нужных государству отраслях, включая банковский сектор. ФПГ в сырьевых и других базовых отраслях накопили и вывели за рубеж свыше 2 трлн долл. (около трех ВВП), которые используются для самофинансирования. В 2005 г. общие валютные поступления на счета монополий превысили 300 млрд долл., включая экспортную прибыль, средства иностранных займов, прямые и портфельные инвестиции, доходы от активов за рубежом и поступления из других источников. Данная сумма составила почти половину ВВП (760 млрд долл.), примерно в 2 раза превзошла объем кредитования реального сектора только российскими – без зарубежных дочек – банками (133 млрд долл.), а также в 3 раза – накопленную величину всех иностранных инвестиций в России (около 100 млрд долл.). Эта «кубышка» служит энерго-сырьевым монополиям мощным резервом для собственных инвестиций и пополнения оборотных средств, вложений в недвижимость, передел собственности, спекуляций на финансовых рынках. В базовых отраслях доля вложений в основные фонды за счет своих ресурсов весьма значительна. В 2005 г., она равнялась в среднем 47,5% (против 62,8% в 2004 г. и 63,7% в 2003 г). Но в ТЭКе была намного выше: в топливной – 81,2%, электроэнергетике – 74,8%. Высок коэффициент автономии в цветной металлургии – 81,5%, черной металлургии – 56,6%, химии и нефтехимии – 54,5%, лесной, деревообрабатывающей, целлюлозно-бумажной – 47,4%, транспортной – 48,1%, машиностроении и металлообработке (без производства медицинской техники) – 40,5%. Самообеспеченность оборотными активами выросла со 156,9% в 2004 г. до 186%. Такая хозяйственная система просто не нуждается в большинстве ныне действующих кредитных организаций (как и в отечественном рынке ценных бумаг) в качестве «аккумуляторов» и поставщиков средств.
Лев Николаевич Макаревич, кандидат экономических наук, член комитета ТПП РФ по финансовым рынкам и банкам, консультант агентства Standard and Poor’s
.
|