Открытый академический теоретический семинар
«Марксовские чтения»
Главная Поиск Семинар Объявления План работы Наверх
СТАТЬИ И ВЫСТУПЛЕНИЯ УЧАСТНИКОВ СЕМИНАРА |
КИТАЙ: ТОРЖЕСТВО РЕАЛИЗМА Я очень благодарна, что меня пригласили на такой интересный семинар. Хочу немного сказать про себя, поскольку не выступала у вас раньше. Так сложилась жизнь, что после окончания школы, – а школу я закончила с золотой медалью и могла поступать куда угодно, – такое событие, как революция в Китае, меня настолько возбудило и привлекло, что я решила посвятить свою жизнь такому опыту – новому азиатскому опыту построения социализма и пошла в Институт востоковедения. Потом Хрущёв закрыл Институт востоковедения, он сказал, что нам не нужны специалисты по китайскому языку, мы, мол, китайцев возьмем, и просто институт закрыл. Потом так получилось, что в 1957 году был обмен студентами между СССР и Китаем, я попала в эту группу и училась в Пекинском университете. С этого времени началось мое знакомство с Китаем. Я до сих пор продолжаю работать в Академии наук, нас держат пока, я доктор экономических наук, занимаюсь экономикой Китая, в то же время интересуюсь другими проблемами – культуры, философии. В частности, вышел мой перевод Лао Цзи. Я попыталась его перевести даже в стихотворной форме, не знаю, как получилось. Сейчас я вам предлагаю в самой простой форме посмотреть на современный опыт Китая, как современная наука может интерпретировать его развитие: куда он все-таки идет, каково направление его развития. Моя последняя книга называется «Китай ищет свой путь». Но нашел ли Китай свой путь, куда этот путь ведет, и как его можно назвать? Сами китайцы его называют социализмом с китайской спецификой. Они считают, что они строят такой особый социализм. Но многие специалисты, в том числе и в нашей стране, говорят, что это – капитализм с китайской спецификой. Есть другие трактовки, такие как смешанное общество, переходное общество, – все это еще до конца не выкристаллизовалось, так что давайте посмотрим сами и решим, что собой представляет нынешний Китай. Мы сейчас подошли к этому вопросу с новых позиций институциональной теории. Это очень интересный подход, совершенно новый, создатели его – это новосибирская школа. Эта теория говорит о том, что мир как бы развивается в двух направлениях, двумя путями. Различия объясняются в основном подходом к двум главным регуляторам хозяйственной жизни. Эти два регулятора – либо рынок, то есть саморазвитие, либо план, они называют это дистрибутивной экономикой, то есть экономикой, которая основывается на прямом распределении. И получается, что эти два пути развития можно представить и в крайностях, то есть может быть полная свобода без всякого вмешательства государства и плановых отношений. Другой полюс представлен полностью плановой экономикой. Вот такие два полюса. Но они никогда не существовали и не существуют в чистом виде. Тем не менее оба эти регулятора существуют в реальности, они существуют в определенных пропорциях, и они всегда существуют вместе. И рынок всегда был, в Китае уже пять тысяч лет назад уже был рынок, и прямые распределительные отношения тоже существовали всегда. Ведь, к примеру, налог – не что иное, как прямые распределительные отношения, установленные государством. Поэтому существуют только комбинации этих двух начал, но при превалировании либо одного, либо другого начала. И это превалирование дает как раз расхождение двух путей общественного развития. Здесь, конечно, есть определенное упрощение. Теория – это всегда упрощение. Но, в принципе, эти два пути развития совпадают с западным и не западным путями развития. Можно говорить о западном и восточном пути развития, но «восток» – это понятие обширное, я бы предложила именно западный и не западный пути. Западный путь развития, который начинался с древних времен, с Древней Греции, он в конце концов привел, вообще это развитие привело, к развитию капитализма, как наивысшей стадии рыночного пути развития, там, где рынок определял всю общественную и хозяйственную жизнь. И второй путь развития, который на капитализм как саморазвитие не вывел. То есть капитализм не был завершающей стадией развития восточного пути развития. Теперь, хотя вы будете, наверное, меня ругать, давайте начнем с Маркса. Что получается? Маркс создал свою, очень стройную, очень интересную и, будем говорить, вообще-то правильную теорию. Она, может быть, не оправдалась на данном этапе. Но она живет, и она имеет возможность еще оправдаться в будущем. Я сейчас скажу свое мнение, а вы можете потом со мной полемизировать. Эта марксистская теория развития капитализма учит, что после общего кризиса капитализма происходит классовая революция, приводящая к началу строительства нового, коммунистического общества на основе научного коммунизма. Маркс создал эту теорию на основе западного пути развития и отнес ее прежде всего к развитым капиталистическим странам. И еще у него был очень правильный тезис о том, что эта революция должна произойти одновременно во многих капиталистических странах и иметь глобальный характер. Сама теория Маркса была создана на западной почве, но у Маркса очень интересная была концепция азиатского способа производства. Он ее развил на основе как раз восточного пути развития, но отнес ее все-таки к начальной стадии общей теории об экономических формациях, он считал, что азиатский способ производства – это где-то параллельно античности. Я думаю, что на самом деле этот азиатский способ производства: главенство государства, главенство дистрибутивных, а не прямых рыночных отношений – это и есть восточный путь развития. И формации, учение о которых создал Маркс, присутствуют и в восточном пути развития, хотя историки много сломали копий, определяя, где на Востоке феодализм, где – рабовладельческий строй, какие отличия. Но формации существуют в обоих путях развития и имеют свои особенности. Обе эти матрицы: и дистрибутивная, и рыночная – присутствуют во всех экономических формациях, но всё же имеется существенное различие, поскольку в восточном мире главенствовал все же не рыночный подход. И теперь еще один мой предварительный теоретический экскурс... Марксова теория в том виде, в котором она была создана, по сути, еще не проявилась. Почему? Потому что попытки создания социализма не предпринимались в развитых странах. Отличие ленинской теории от классического марксизма я вижу в двух основных положениях: 1) социализм может быть создан и не в развитых капиталистических странах; 2) социализм может быть создан в одной отдельно взятой стране, опыт которой в дальнейшем будет перенесен на другие страны. В этом я вижу главное отличие ленинизма от марксизма, то есть теория Маркса была перенесена как раз в страны азиатского пути развития, восточного пути развития, как я говорю, существовал фактически азиатский способ производства. Но что интересно, именно при господстве дистрибутивных отношений марксистская теория как раз и прижилась, так как она опиралась на традиции этого восточного пути, этот путь не был случайным, хотя идея была заимствована из теории развитого капитализма, но, будучи перенесенной на путь развития восточный, оказалась работоспособной. Здесь социализм и показал свои возможности, он не был случайным, не был тупиком развития, он был фактически продолжением традиционного пути, который задал основу этого азиатского способа производства. Что же получается с Китаем? Китай является именно продолжателем восточного пути развития. Мы, Россия, тоже. Я вообще доказываю, что мы, и Россия, и Китай, находимся в одной цивилизации. Конечно, это спорный вопрос, получается так, что Россия всё время смотрит и на Восток, и на Запад, на Европу и на Азию. Но очень многие основы общественной жизни, государства, распределительные отношения, коллективизм и многие вещи, которые создают цивилизационные основы, – они как раз показывают нашу восточную принадлежность. Поэтому, когда Китай начал развиваться, еще в начале XIX века, Китай был по уровню развития выше всех других стран. Его отставание создалось в два последних века. Возник определенный кризис – как во внутреннем развитии общества, так и вызванный иностранным завоеванием. Два последних века в Китае господствовала маньчжурская династия, а не китайская, что постепенно привело к стагнации общественного и экономического развития страны. И когда Китай столкнулся с европейской цивилизацией, его отставание выразилось очень наглядно. Я недавно читала Алексеева, это наш известный востоковед, академик, в начале XX века он совершил путешествие по Китаю – 1905 год, по-моему. Его книга называется «В старом Китае». Вы не представляете, в каком состоянии находился тогда Китай. Империалисты, когда начали торговать с Китаем, стали ввозить туда опиум, как это общеизвестно, поскольку долгое время их торговля с Китаем была дефицитна, и чтобы выйти из этого положения, они начали ввозить опиум и таким образом выкачивать серебро из Китая. Опиум губил страну. Это даже невозможно себе представить, до какой степени страна была заражена опиумным угаром. Курили буквально все. И чиновники, и нищие, все курили, страна гибла, это не только углубляло экономическую отсталость, это разрушало генофонд нации, и впереди была полная гибель страны. И вот – долгий эволюционный процесс, который начался в Китае и который, с нашей помощью конечно, при ориентации на опыт Советского Союза, привел к этой великой революции. В отличие от России, где сейчас официально принято считать, что наша революция была какой-то трагедией для русского народа, что в китайской традиции очень важно – они бесконечно уважают и ценят свою историю. Ведь Китай – это единственная цивилизация, страна-цивилизация, нация-цивилизация, потому что нет в истории человечества такого продолжительного существования, пять тысяч лет беспрерывного существования этой великой цивилизации! И они уважают и свою старую историю, своих древних мудрецов, и свою новую историю, и свою революцию. И мы сейчас вернемся к социализму, который пришелся на советскую почву. Когда-то мой учитель Анатолий Павлович Бутенко выступил с теорией множественности моделей социализма. Он говорил, что нет единой, законсервированной модели, которая действует на все времена и на все случаи жизни. Что есть разные формы социализма, которые в разных эпохах проявляются в разной степени. И различия между этими разными формами социализма есть различие в объемах доли рынка и доли государственного влияния. У нас всё началось с нашего военного коммунизма, когда мы попытались теорию Маркса, то есть безрыночного хозяйства, перенести на нашу почву и воплотить в жизнь. Ленин очень быстро понял, что это невозможно, что это ведет к разрушению хозяйства, и предложил идею нэпа. Теория нэпа сейчас переживает второе рождение, потому что подобная попытка сочетания социальной справедливости с рыночными отношениями, то есть попытка сочетания социалистических идей, то есть господства рабочего класса, при использовании рыночных отношений на благо развития экономики, необыкновенно интересна и сейчас переживает определенный Ренессанс. Реформы, происходящие сейчас в Китае, я считаю, это новое издание нэпа. И между прочим, то, что делалось на Тайване, это тоже, хотя и с большим капиталистическим влиянием, вариант нэпа. Если говорить о модели социализма, Китай пережил несколько этапов. Начал он с того, что смотрел на СССР, перенимал опыт. Хотя сейчас китайцы говорят очень аккуратно, что они этот опыт целиком не переносили. У нас и плановое хозяйство было не такое, как у вас, у нас и рынок не ликвидировался, у нас и буржуазия сохранялась. Вы же знаете, что они буржуазию не ликвидировали, у них были преобразования в частной промышленности, причем через выкуп государством имущества. Но в целом, и особенно политическую систему, они заимствовали у Советского Союза и ориентировались на помощь. Первый толчок, конечно, им дал СССР, построив 156 предприятий. Потом Мао Цзэдун начал фантазировать. Он разочаровался в опыте Союза и решил строить общество на своих началах, это была политика «большого скачка», которая потом вылилась в культурную революцию. Фактически это тоже была попытка создания безрыночного социализма, без рыночных отношений. Были созданы народные коммуны, никаких рыночных отношений, сплошной энтузиазм и сплошная вера в вождя. Это очень трагический момент в истории Китая, в свое время я пыталась рассчитать, к каким последствиям привела политика «большого скачка». Я оценивала по сопоставлению двух переписей, и получилось, что прямые потери были огромны. Если бы не было большого скачка, население Китая было бы на 50 миллионов больше, чем оно оказалось, то есть прямые демографические потери через смерти, не рождения, эпидемии были настолько велики! И все эти годы в Китае шла очень серьезная подковерная борьба между двумя тенденциями. Это тоже особенность восточного пути развития. Если на Западе политическая борьба приобретает открытую форму оппозиции, борьбы между различными партиями, которые выступают со своими программами, то в Китае эта борьба шла в скрытой форме, и всё время находились люди, которые блокировали эти эксперименты Мао Цзэдуна, пагубные для страны. Сейчас уже это известно, но еще пока не обнародовано, что фактически таким человеком был Чжоу Эньлай. Он играл вроде бы одну и ту же игру, но всё время для того, чтобы спустить на тормозах ту политику, которую пытался проводить Мао Цзэдун. И вот наступил 1976 год, это год смерти сначала Чжоу Эньлая, потом и Мао Цзэдуна, а затем пришел 1978 год – начало новой эпохи китайской революции, китайской реформы. Что интересно: во-первых, как они провели 1978 год с этой своей «бандой четырех», это как раз показатель того, насколько они были подготовлены к проведению этой операции, в отличие, между прочим, от членов нашей ГКЧП, которые начинали эту эпопею, не будучи к ней подготовленными. А там всё было подготовлено. И сразу после смерти Мао Цзэдуна были арестованы его самые главные последователи и помощники. И пришли совершенно другие люди. Это был конец всей маоцзэдуновской эпохе. Интересно, куда ее включать. Вы знаете, что сама история Китая идет династиями. Я сама считала, что новая история Китая начинается с Мао Цзэдуна. А многие считают, что Мао Цзэдун относится еще к прошлой эпохе, прошлой династии, что современная эпоха начинается с Дэн Сяопина. И вот в Китае появился такой лидер, мудрый, прошедший огонь, воду и медные трубы человек, Дэн Сяопин, и сам много испытавший, и сын его, представьте, из окна выбросили, он остался инвалидом на всю жизнь. Чего только не было в его жизни: дважды его снимали, дважды он становился снова у руля руководства. И вот он сумел сплотить, сумел направить страну на путь проведения этих хозяйственных реформ. И вот теперь в самом общем виде я вам расскажу об итогах и пути проведения этих хозяйственных реформ. Что было сделано прежде всего? Прежде всего было признано, констатировано, что в производственных отношениях очень сильно превалировала плановая, или псевдоплановая, составляющая и был зажат рынок. И для того, чтобы форсировать экономический рост, было решено прежде всего использовать рыночные рычаги. Это уже было отступление от сталинской модели социализма. Сейчас они и не скрывают, что, пройдя путь учебы у Советского Союза, они, тем не менее, от этой модели, которая воплощалась у нас в виде форсированной индустриализации, коллективизации и так далее, отступили. В этом смысле их тоже можно считать ревизионистами, потому что они ушли от этой модели. Во главе они поставили экономический рост, самое главное – это ликвидация экономической отсталости, экономический подъем. Частная и государственная собственность. Частную надо было тоже поднять, тем более в условиях Китая, где такое огромное население, надо было мобилизовать все самые главные ресурсы, а главные ресурсы Китая – это не природные, а человеческие ресурсы. Нужно было мобилизовать все возможности. Поэтому были открыты шлюзы для развития частного предпринимательства. В то же время в сохранности оставалась вся политическая система. Ничего здесь в принципиальном плане не менялось. Остался марксизм как господствующая теория, осталась коммунистическая партия как руководящая сила. Остались все прежние институты государственной власти, и поэтому ничего не было уничтожено и можно было пользоваться всеми этими инструментами, рычагами. Вот современная коммунистическая партия, и вообще коммунистическая партия в условиях социализма, приобрела такие мощные хозяйственные функции и государственные функции управления, что уже не является партией в западном смысле слова. Коммунистическая партия – это не просто одна из партий, хотя в Китае многопартийная система существует, это мощный рычаг управления страной. И всё это было сохранено. Дальше. Фактически они приняли мобилизационный путь развития в опоре на широкие капиталовложения. Свои собственные. И мобилизационная экономика оказалась в сочетании с рыночными началами. Это уже была китайская специфика и особенность той модели развития социализма, которая была создана в Китае в течение последних 30 лет. Потом я вам расскажу, как она меняется сейчас. А что было? Был экстенсивный путь развития, экономика была недостаточно эффективна. Главной была все-таки погоня за темпами роста. Что еще – открытая экономика. Тоже – полное отступление от прежней модели. Никакой экономической замкнутости. Главное направление – ориентирование на экспортные отрасли. Использование иностранного капитала, это тоже отступление от социализма в том понимании, в каком он существовал до того. И эта модель развития действительно дала очень мощный толчок производительности труда. Я видела Китай на протяжении всех его фаз развития в течение почти полувека. И вы знаете, это даже невозможно передать, насколько быстро он развивался и каких достиг высот. Изменились города, изменилась деревня, изменились люди. Страна пережила невероятный, мощный подъем. Но всё же не стоит петь дифирамбы. Всё это было достигнуто потому, что просто была поставлена совершенно четкая цель – цель экономического подъема. Эта цель была достигнута, но она была достигнута очень тяжелой ценой. И сейчас Китай имеет огромные проблемы. Китай обошелся без тех огромных социальных потерь, которые были в нашей стране. Уровень жизни повысился, и повысился существенно, в три-четыре раза за эти годы. Всё же это было жуткое отставание от экономического роста, это было понижение доли потребления в национальном доходе и в национальном продукте. Получилось постепенное нарастание нерешенности социальных проблем. Раньше работникам государственных предприятий были гарантированы бесплатное медицинское обслуживание, образование, но это не распространялось на всю страну. У них не было системы всеобщего бесплатного образования, бесплатного медицинского обслуживания. И по-прежнему такое положение сохраняется. Социальным обеспечением охвачен очень небольшой процент населения, а в массе своей китайцы не имеют системы социального обеспечения. И получать медицинское обслуживание, образование детей – всё идет у них сейчас только за счет своих накоплений, которые, конечно, увеличились на протяжении последних лет. Поэтому социальные проблемы оказались запущенными. Происходили даже восстания. Особенно запущенным оказалось сельское хозяйство. Очень велика оказалась разница в уровне жизни города и деревни. Возникло имущественное неравенство. Возникла даже категория сверхбогатых людей. Коэффициентом Джи определяет степень дифференциации в обществе. До реформ он был 0,2, а после реформ стал 0,4–0,5, и это почти такая же дифференциация, как в Америке. Очень много проблем! Особенно они сейчас переживают за то, что натворили с природой. Потому что тратить деньги на экологические проблемы, создавать дополнительные установки для очистки сточных вод и так далее – ничем этим они не занимались. Это было хищническое отношение к природе. Это был марш-бросок, когда, закрыв глаза, они бросились на прорыв, чтобы вырваться в конце концов из этой своей экономической отсталости, сравняться со всем миром и еще и перегнать. И всё это было сделано. Но реформа, принеся эти огромные плоды, оказалась очень ущербной в своих последствиях. Эта модель развития, которая была создана в результате этих реформ, получила название Пекинского консенсуса. Вашингтонский консенсус – это как развитие по западному пути: приватизация, частная собственность, демократизация, – вот что входит в это понятие. Пекинский консенсус – совершенно другое, другая политическая система: сохранение авторитарного строя, сохранение вмешательства государства, очень мощное государственное регулирование, не говоря уже о том, что сохраняется компартия у власти, – всё та же политическая надстройка. Родоначальником идеи является экономист Рамо, он ввел в употребление выражение «Пекинский консенсус». Но получилось, что в мир снова вброшена идея двух путей: нельзя равняться только на Запад, на западные рецепты выхода из экономической отсталости, сейчас, как бы они ни работали, есть альтернатива, есть конкретный пример страны, которая, опираясь на свою собственную стратегию, сохраняя социалистические идеалы, хотя и отступая от них порой в практической жизни, добилась таких грандиозных успехов. Итак, тридцать лет реформ. Фактически первые десять лет это тоже была раскачка, только определялась эта стратегия, они вырабатывали ее с обращением к науке, невероятное количество всевозможных средств, конференций, обсуждений, были привлечены все научные силы, какие они могли привлечь. И они выработали эту стратегию. Но теперь снова возник вопрос – и китайцы его перед собой ставят, есть ученые, например Ли Гоуан, один из очень известных ученых, говорит: что вы сделали? Вы считаете, что это и есть социализм? Вы сохраняете свой лозунг, свою приверженность марксизму и т.д., а что на самом деле? Разве можно это назвать социализмом? Значит, думайте, что вы будете делать дальше! И теперь они начали думать. На этом, современном этапе происходит очень серьезные изменения стратегии развития Китая. Во-первых, вместо этого экономического роста они теперь провозглашают лозунг – развитие, причем развития гармоничного, сбалансированного; нельзя социальную сфере загонять снова куда-то. Надо обратиться к народу, надо повышать его жизненный уровень. Вся прошлая политика была основана на движении «через неравенство», этот лозунг вбросил сам Дэн Сяопин, он говорил: обогащайтесь, фактически, пусть одни обогатятся за счет других, вот какой у него был лозунг, очень, кстати, работающий. То есть, ставка была на лучших, – и пусть эти лучшие получат больше, эта ставка на лучших была не только среди людей, она была очень показательна в региональном отношении, была сделана ставка на приморские, самые развитые районы. Первая китайская пятилетка была, кстати, вполне советской попыткой сгладить региональные различия, поднять более отсталые районы, даже за счет того, чтобы притормозить развитие передовых районов. Но сейчас политика реформ давно от этого отказалась. Сейчас эти передовые приморские районы выскочили вперед и превратились в своего рода эксплуататоров остальных регионов. Потому что – кто в Шанхае сейчас выполняет всю черновую работу, – у нас это мигранты, в массе, а в Китае это жители других провинций, которые приезжают в Шанхай, и готовы на все, чтобы только повысить свой жизненный уровень и влиться в эти новые условия. Сейчас они создали несколько программ подъема этих внутренних районов, программу развития западных регионов, центральных регионов, программу развития северо-востока, прежней индустриальной базы, здесь они меняют политику. Меняют политику, конечно, и внешнеэкономическую, они, во-первых, сокращают темпы роста внешней торговли, темпы роста экспорта, начинается ориентация на внутренний спрос. Внутренний спрос у них огромный, рынок огромный, и чтобы сохранить стимулы экономики они переориентируются на внутренний спрос. С чем же Китай столкнулся в результате реформы? В результате реформы Китай столкнулся с процессом вестернизации, и так или иначе, они признают это, особенно это касается молодежи Китая, потому что все эти рыночные начала уже вошли в жизнь, эти рыночные отношения были перенесены на сферу культуры, на гуманитарные области. Хотели ли они этого или нет? Они, конечно, не слушались рецептов МВФ, мирового банка, они шли своим путем, но они ориентировались все равно на западный путь, и как бы они не хотели ограничивать сферу действия рыночной экономики, она всё же взяла свое. Они сейчас констатируют, что процесс вестернизации зашел далеко, идет утрата в моральных ценностях, утрата того, что всегда считалось величием Китая – это моральные устои, семья разрушается, так же как и у нас, а у них тем более, после того как было введено ограничение деторождения и правило «одна семья- один ребенок». Сама китайская семья, которая в своей основе была многочисленна, эта семья теперь уходит. Поэтому сейчас они встают перед массой проблем. В двенадцатом году они должны проводить новый съезд партии, и я думаю, на нем будут приняты какие-то очень серьезные решения. С одной стороны, они не могут уже возвращаться назад и отказываться от рыночных отношений. Этого не позволяет логика развития. Но, с другой стороны, они делают все, чтобы компенсировать все эти потери, которые были созданы предыдущим развитием. И в компенсацию главным лозунгом сейчас стало гармоничное развитие, развитие научное: человек – основа основ. Вот такие прекрасные выдвигаются идеи. На этом я могу завершить свой доклад.
Людмила Ивановна Кондрашова, доктор экономических наук, Институт Дальнего Востока
|