Плановое развитие страны – высшая форма проявления патриотизма

Планирование как основной элемент механизма соответствия функционально-технологического воспроизводственного процесса общества

«…абстракция планомерности…

есть прежде всего абстракция функционального

базового взаимодействия как симметрии»

(Шушарин А.С. Полилогия современного мира…

М.: Мысль, 2005–2006, кн. 2, с. 417)

В недавно вышедшей из печати книге «Планирование: перезагрузка» (М.: Культурная революция, 2016) под редакцией А.В. Бузгалина [1] ведущие ученые-экономисты и эконом-политики России доказывают необходимость и возможность развития стратегического планирования в современной рыночной экономике России. Для выхода отечественной экономики из стагнации авторами предлагается так называемое ими селективное планирование. При этом под селективным планированием понимается «избирательное и ограниченное по методам и сферам применения» планирование [2, с. 56]. То есть, по сути, предлагается не нечто новое в самом планировании, а лишь некоторое ограниченное применение его «в области косвенного (для частного сектора) и прямого (для общественного сектора) регулирования той части национальной экономики, на которую распространяется общественное регулирование» [2, с. 56].

В то же время, как следует из ряда статей этого сборника, речь скорее идет о более широком и глубоком развитии практики государственного и общественного планирования в современной России, сопоставимой с опытом советской системы, но не повторяющей ее, а соответствующей сложившимся социально-экономическим условиям. Основным тезисом и обоснованием необходимости и возможности развития стратегического планирования (и планирования вообще) в рыночной экономике России является широко распространенный в современном мире опыт исторических практик государственного планирования высокоразвитых стран Западной Европы, Великобритании, ряда развивающихся стран, КНДР и КНР и др.

Однако интерес к данной работе вызван не анализом «возможности» и «необходимости» развития стратегического планирования в современной рыночной экономике и планирования вообще, здесь ответ однозначен – да, возможно и необходимо. С научных позиций представляет интерес теоретическое понимание феномена планирования и его гносеологические истоки в общем контексте социологии исторического восходящего развития общества. При этом, как и прежде, наш анализ строится на основных положениях фундаментальной социологической метатеории развития глобального социума А.С. Шушарина «Полилогия современного мира. (Критика запущенной социологии)» [3].

Полилогическая абстракция планомерности

Заявленная коллизия, в части истоков феномена планирования, проявляется уже в «Предисловии». А.В. Бузгалин пишет: «В экономической теории категория «планирование» в ХХI веке оказалась среди «периферийных», и если и использовалась, то преимущественно для обозначения либо практик «реального социализма», либо как синоним средне- или долгосрочных прогнозов… Прогнозирование и согласованное с ним селективное регулирование экономических пропорций, равно как и значимые государственные программы, никогда не исчезали из практического арсенала экономической жизни… на основе государственных инвестиционных программ» [1, с. 4]. Короче говоря, планирование, так или иначе, имеет место как в практике экономики «позднего капитализма» («рыночной экономики»), так и в практике «развитого социализма».

Более того, далее автор замечает: «По этому пути вот уже более полувека развиваются многие сферы здравоохранения, образования, науки, культуры, обороны, деятельности по рекреации природы и общества». Это подвигает автора задаться критическим вопросом в данной коллизии: «а может ли эта практика быть названа планированием? И если да, то что планирование: «провал рынка» или особая, нерыночная (пострыночная?) форма координации?» [1, с. 4].

Заявленное в последнем вопросе обобщение, что планирование – «нерыночная (пострыночная?) форма координации», утвердительно ограничивается лишь полилогической эпохой индустрии, а непосредственно к рынку и его «провалу», как таковому, это не имеет никакого отношения.

В рамках раздела «Планирование: теория» под авторством А. Бузгалина и А. Колганова наибольшее внимание уделяется «планированию как форме отношений координации, вытесняющих рыночное саморегулирование» [2, с. 12]. Однако отношения координации, вытесняющие саморегулирование, присущи не только «практике активного развития системы планового воздействия на рыночную в своей основе экономику», которая является предметом исследования данных авторов. По нашему мнению, планирование как форма отношений координации присуще вытеснению не только рыночного саморегулирования, но и вообще любой типологии социального саморегулирования. При этом согласно метатеории полилогия подобная практика координации свойственна не только эпохе индустрии, включающей градации «капитализм» и «социализм», в которой эти авторы особо выделяют экономики позднего капитализм и реального социализма (плановая экономика). Поэтому, следуя заданному в данном разделе тренду перевода вопроса о категории «планирование» в несколько иную плоскость», распространим этот вопрос на всю историю современного социума как максиму: планирование как форма отношений координации, вытесняющее саморегулирование, свойственно восходящему развитию человечества. Таким образом, по сути, речь идет, можно сказать, о двух семантически противоположных категориях – планирование и саморегулирование (как отсутствие целевого планирования). В рамках полилогии восходящего развития социально-воспроизводственных процессов действительной жизни общества семантически близкие к этим категориям отношений состояния организации воспроизводственного процесса действительной жизни общества есть «упорядочение» (диссипативность) и диспозитивность.

Согласно метатеории «Полилогия…» и в формулировке ее автора А.С. Шушарина «…абстракция планомерности… есть прежде всего абстракция функционального базового взаимодействия как симметрии» [4, с. 417]. Эта лаконичная цитата и есть суть ответа на «ключевой» вопрос, поставленный А.В. Бузгалиным и А.И. Колгановым, «что есть планирование в современной экономике с теоретической точки зрения?» [2, с. 31]. Этот полилогический ответ лишен всяческой относительности в образах «современности». Предельный же пример практики планирования продемонстрирован более чем полувековым опытом СССР.

Более того, именно эта цитата и является исходным пунктом «в поисках содержания категории «планирование» [2, с. 32], но не как «экономическая клеточка» новой экономической системы, идущей на смену рыночно-капиталистической» [2, с. 35]. Да, планомерность – это «особые производственные отношения», но это не экономические отношения, а функциональные, «функциональной симметрии».

Полилогия и функциональные производственные отношения

Несколько забегая вперед, скажем так: планирование – это некое «системное качество» («исходное отношение»), но не «экономической системы» [2, с. 36], как пишут данные авторы. Это «системное качество» («исходное отношение») не «экономической системы», а, согласно полилогии, линейной формы социализма. То есть это «системное качество» («исходное отношение») чистой эндогенной формы «функциональная», которая доминирует в социально-воспроизводственной градации (устар. – формация) «социализм».

Короче, планирование – это ортогонально не экономическое явление, а базовая категория функционального социалистического производства, снимающего в восходящем историческом развитии по сложности капитализм. В конкретике чистой эндогенной формы «функциональная, плановая, отраслевая» это элемент (подкатегория) функционального механизма взаимодействия агентов производства «соисполнение».

Полилогия современного мира рассматривает восходящее историческое развитие социума по сложности, можно сказать, на основе материалистического саморегулирования воспроизводственных процессов действительной жизни общества в их вечном устремлении к равновесному состоянию, к симметрии. Восходящее развитие отдельно взятого общества по сложности, эндогенно, исторически последовательно проходит следующие пары градаций:

o                  переломная первобытность и первобытность эпохи человека;

o                  рабовладение и феодализм эпохи работника;

o                  капитализм и социализм эпохи индустрии;

o                  Информационное общество и Общество знания эпохи знания

и др.

Градация в полилогии – это композиция всех известных типологий чистых эндогенных форм воспроизводственных процессов, то есть ЧЭФ. Все они существуют и реализуются в своем развитии одномоментно и параллельно, то есть перечень ЧЭФ для всех градаций один и тот же. Вид градации определяется лишь типом доминирующей ЧЭФ, то есть тем типологическим подпроцессом, который главенствует в данной градации. Доминировать же может только одна ЧЭФ. Доминирование есть одно из основных положений полилогии.

Итак, производство и воспроизводство действительной жизни есть композиция следующего множества чистых эндогенных форм (ЧЭФ) – подпроцессов (ЧЭФ-слоев), или чистых способов производства. Каждая из этих ЧЭФ ортогональна (чиста) относительно других и протекает условно самостоятельно, без прямого участия прочих ЧЭФ. Перечислим их в порядке исторического доминирования в обществе:

- ЧЭФ «переломная первобытность»;

- ЧЭФ «первобытная» (апополитейная);

- ЧЭФ «рабовладельческая»;

- ЧЭФ «феодальная»;

- ЧЭФ «экономическая, капиталистическая»;

- ЧЭФ «функциональная, социалистическая»;

- ЧЭФ «информационная»;

- ЧЭФ «общественное познание» и др.

Каждая из перечисленных ЧЭФ воспроизводственных процессов действительной жизни описывается в свойствах следующим составом основных атрибутов (категорий):

- базовый типологический объект воспроизводства;

- механизм взаимодействия агентов производства;

- материально-знаковые отношения;

- разделение труда;

- богатство;

- ценность;

- родовой негатив;

- доминирующая собственность (асимметрия);

- преодолевающий сдвиг и др.

Согласно данному в эпиграфе полилогическому определению планомерности как научной абстракции, это есть суть симметрия функционального базового взаимодействия ЧЭФ «функциональная» (или социалистическая, плановая, отраслевая, технологическая), есть суть упорядочения функционирования.

Состав основных атрибутов и свойств этого ЧЭФ-слоя «функциональная» кратко представлен ниже.

ЧЭФ-слой «функциональный» доминирует (главенствует) в градации социализм. Это процесс воспроизводства «функций и технологий», всевозможной «работы» как жизнедеятельности людей. То есть воспроизводство базового типологического объекта «технологии, функции».

Атрибуты ЧЭФ воспроизводства данного типологического объекта следующие. Механизм взаимодействия агентов этого типа производства есть «соисполнение». Разделение труда – «ячеистое (пооперационное)». Базовое взаимодействие (симметрия) – «функциональное». Базовые производственные отношения – «функциональные (технологические)». Материально-знаковые отношения – «документы, статусы коллективов и лиц (технонимика)». Богатство – «технологии (функции)». Наконец, доминирующая собственность (асимметрия) – «группо-иерархическая собственность на технологии», а родовой негатив – «дефект производства».

Критическая теория – «Политическая технология». Всё это атрибуты ЧЭФ «функциональная», или «отраслевая, плановая», которая доминирует в градации «социализм» эпохи индустрии (вторая фаза данной эпохи). Преодолевающий сдвиг, как дальнейшее восходящее и революционное развитие общества, – «обобществление технологий», то есть «информатизация воспроизводства» действительной жизни.

Так как в современной России доминируют экономические, капиталистические, производственные отношения (экономический, капиталистический способ воспроизводства), то целесообразно привести состав основных атрибутов и свойств ЧЭФ-слоя «экономическая, капиталистическая», которые кратко представлены ниже.

ЧЭФ-слой «экономический» (рыночный, товарно-денежный, капиталистический) есть процесс воспроизводства «вещей, имущества, орудий труда и быта», «товара», то есть это слой воспроизводства всем известного базового типологического объекта «средства производства».

Атрибуты ЧЭФ данного типологического объекта следующие. Механизм взаимодействия агентов воспроизводства действительной жизни этой типологии есть «товарообмен». Разделение труда – «продуктовое». Базовое взаимодействие (симметрия) – «вещественно-продуктовое (товар)». Базовые производственные отношения – «экономические (товарно-денежные)». Материально-знаковые отношения – «деньги (товаронимика)». Богатство – «вещественное богатство». Наконец, доминирующая собственность (асимметрия) – «частная собственность на средства производства».

Критическая теория – «Политическая экономия», «Капитал». Эта ЧЭФ «экономическая», или «рыночная», доминирует в градации «капитализм» эпохи индустрии (первая фаза данной эпохи). Преодолевающий сдвиг как дальнейшее восходящее и революционное развитие общества – «обобществление средств производства», то есть «технологизация (плановизация) производства» жизни. Родовой негатив – «экономическая эксплуатация».

Историческое место планирования как симметрии соисполняемых функций (технологий, «работ»)

Таким образом, базовый механизм взаимодействия агентов ЧЭФ-слоя «функциональный» есть «соисполнение». По сути, этот механизм «соисполнение» и воссоздает симметрию функционального взаимодействия как соответствие входящих и исходящих (предшествующих и последующих) процессов и мероприятий на всей сети каждого сбалансированного «плана» взаимодействия агентов по всей номенклатуре параметров – качественных и количественных, предметных и процессовых.

Уместно напомнить, что каждый типологический ЧЭФ-слой воспроизводства действительной жизни исторически существует на всем временном пространстве существования общества, социума. Вследствие чего композиционный состав ЧЭФ для всех исторических градаций один и тот же, неизменен, тогда как отличие одной градации от другой заключается в доминирующей, главенствующей типологии ЧЭФ-слоя. Типология доминирующей ЧЭФ определяет тип градации и ее наименование. Следовательно, «планирование» как симметрия соисполняемых функций (технологий, «работ») и процессов имеет место в любой из известных градаций, но доминирует лишь в одной из них – в градации «социализм». То есть, как пишет автор метатеории «Полилогия», «господствующие же, доминирую­щие отношения людей в связи с этими технологиями или процессами производства и образуют плановую, отраслевую, ли­нейную форму» социализма [4, с. 387].

В линейной форме социализма элементарные акты «соисполнения» осуществляются в общественной договорной форме согласований работ (функций, технологий) сразу заданного множества смежных агентов, но уже не в виде сделки, а в виде плана, который никогда не есть механическая сум­ма независимых парных сделок. «Товарная сделка суть соглашение двух агентов, а план суть более сложное соглашение сразу многих агентов…» [4, с. 400].

Вещественно-продукто­вое разделение труда является основой товарного производства и экономических производственных отношений, то есть «сосуществование различных видов труда, представленное в различных видах продуктов» [5, с. 278].

В то же время вообще в современном полилогическом понимании социализма, а точнее, ЧЭФ «функциональная» необходим качественный перелом в социальном мышлении, «от понимания производства как движения вещей к его пониманию как вещест­венного движения, процесса. «Клеточками» (при всей неуклюжести этого образа) изучаемого производства вместо связующих людей производимых вещей, в том числе как носителей отношений, ста­новятся сами процессы (субъектно – деятельности), а равно и от­ношения людей с ними…

Базовым механизмом связи (как обмен в товарном производстве) является соисполнение функций, рассматриваемое пока как «горизонталь­ная» сеть функций этого функционального производства» [4, c. 395–396]. По «вертикали» же имеет место соответствующая иерархия управления и администрирования. Вследствие этого и особенно в публицистике основной акцент в понимании плановой системы был сосредоточен на ультраструктуре иерархии, в том числе на управлении, «административно-командной системе» и «бюрокра­тии», оставляя вне познания само «тело» функционального производства.

К. Маркс писал: «Всякий... совместный труд, осуществляемый в сравнительно крупном масштабе, нуждается в большей или мень­шей степени в управлении, которое устанавливает согласованность между индивидуальными работами и выполняет общие функции, возникающие из движения всего производственного организма в от­личие от движения его самостоятельных органов. Отдельный скри­пач сам управляет собой, оркестр нуждается в дирижере» [6, с. 342]. Интересно, что в этом утверждении Маркс не избежал понятия «функции», то есть деятельного процесса.

Базовое содержание функционального производства и планирования

Основой функциональ­ного взаимодействия является ячеистое разделение труда, которое логически подобно некому комбинированному многопредметному конвейеру, реализующему «подетальные» функции (производство, например, двигателей, шасси, колес и электрики автомобиля, его сборка) и «пооперационные» функции (например, добыча руды, обогащение, выплавка чугуна и стали, прокат и пр.) в их соисполнении. Здесь речь идет не о бесконечно конкретной производственно-технической увязке процессов в недрах промышленного производства, а об общественных формах ячеистого разделения труда, то есть соисполнения, ибо «люди так или иначе работают друг на друга, их труд получает тем самым общественную форму» [6, с. 81].

С другой стороны, относительно «плана» и функциональности в условиях капиталисти­ческого производства Маркс писал: «Кооперация наемных рабочих есть... только результат действия капитала, применяющего этих рабочих одновременно. Связь их функций и их единство как производительного совокупного организма лежит вне их самих, в капитале, который их объединяет и удерживает вместе. Поэтому связь их работ противосто­ит им идеально как план, практически – как авторитет капиталиста, как власть чужой воли, подчиняющей их деятельность своим целям» [6, с. 343].

В этой связи А.С. Шушарин замечает: «Так что и при капитализме (и в любой форме), в силу гетероген­ности производства, есть и функциональные взаимодействия (доста­точно обратить внимание на такие явления, как функции, одновре­менность, работа, план, – прямо как будто Маркс начинал заглядывать в наши фундаментальные проблемы), но они деформированы господ­ствующей капиталистической формой, скрывающей их собственное базовое содержание» [4, с. 401].

Это «деформирование господ­ствующей капиталистической формой, скрывающей их собственное базовое содержание» обнаруживается уже в самом начале, в аннотации к книге ученых-экономистов «Планирование: перезагрузка», где утверждается, что планирование – это «экономический механизм». Но «экономисты» на то и экономисты, что все явления окружающих их действительной жизни воспринимаются ими сквозь призму экономических отношений, даже если это сферы здравоохранения, образования, науки, культуры, обороны, экологии и креатосфера.

Таким образом, планирование присуще не только социализму и «любой форме» полилогических градаций, но также и капитализму, как на уровне «национальных экономических систем», так и на уровне практик внутрифирменного планирования, а также присуще практикам «транснационального планирования».

А.В. Бузгалин и А.И. Колганов, авторы раздела «Планирование в экономике позднего капитализма: цели, методы, потенциал (политико-экономический дискурс)» упомянутой в начале статьи книги, пишут: «Эти практики свидетельствуют о том, что система отношений селективного регулирования экономики при помощи косвенных воздействий, интегрированных с государственными заказами и инвестициями в рамках кратко-, средне- и долгосрочных стратегий, нацеленных на изменение пропорций (например, обеспечение приоритетного развития наиболее прогрессивных отраслей и/или социальной ориентации производства), с начала ХХ в. стала неотъемлемой частью экономического развития. Эти отношения в разной мере развиты в разных национальных системах, но в мировом хозяйстве присутствуют в той или иной мере практически постоянно. Это можно считать закономерностью позднекапиталистической экономики (в сноске: …за счет противоречивого включения в ткань социально-экономической жизни ростков посткапиталистических (и, в частности, пострыночных, таких как, например, планирование) отношений…)» [2, с. 8].

В целом с этим можно согласиться, но при этом несколько сместив акценты в трактовке «позднего капитализма», по двум позициям и в самом понимании «посткапиталистичности» и «пострыночности».

Во-первых, это не «включение в ткань социально-экономической жизни ростков посткапиталистических», ибо они включены в композицию любой градации исторически с начала, а проявление активного становления и развития механизма «согласование» ЧЭФ-слоя «функциональный» (доминирующей ЧЭФ градации «социализм»), правда в масштабе селективной реализации и «селективного проявления». Разумеется, что это сопровождается и некой экономической деформацией самого плана, «целей, метода и потенциала планирования» в сравнении с практикой «реального социализма» и «идеальной моделью» планирования.

Практика, точнее, общие, но реальные инструкции советского планирования представлены известным всем «плановикам» советского периода так называемым «красным кирпичом» – «Методические указания к разработке государственных планов развития народного хозяйства СССР» (М., «Экономика», 1974 (Госплан СССР)).

Во-вторых, о «мировом хозяйстве», в котором «селективное регулирование» экономики присутствует в той или иной мере практически постоянно. Здесь просматриваются два истока отмеченной тенденции. Это, с одной стороны, следование примеру прогрессивного начала в регулировании национальных экономик, а с другой – это проявление некоторых начал становления общемирового мирохозйства, единого человечества как одного общества, в котором каждая страна как национальное хозяйство уподобляется практике внутрифирменного планирования при нарастающей практике национального планирования.

Относительно полилогического понимания терминологии «посткапиталистичности» и «пострыночности» следует еще раз подчеркнуть, что это то, что следует в исторической восходящей модели развития по сложности после градации «капитализм», в которой доминируют рыночные, товарно-денежные, то есть экономические, отношения. Поэтому за пределами капитализма экономические отношения не доминируют и имеет место не «экономика», а, скажем так, «народное хозяйство», «народнохозяйственный комплекс», «социалистическое хозяйство».

Согласно полилогическому воззрению, как утверждается в «Полилогии…», «технологизация (плановизация) реально начата уже при капи­тализме, в том числе в государственно-монополистических формах, выступающих «полнейшей материальной подготовкой со­циализма» [7, с. 193] (как он тогда понимался, а потому, точнее сказать, – линейной, отраслевой формы), но и уже при капитализме обна­ружила при всех плюсах этого неявного начала обобществления средств производства признаки застойности, «бюрократизма» и пр., с чем мы и столкнулись вплотную» [4, с. 413].

Планирование, как и всякая взаимодеятельность множества агентов производства, в современных условиях сопровождается не только «бюрократизмом», но и тесно с ним связанным «бумажным» документооборотом. Поэтому планирование, будучи важным элементом механизма «соисполнения» функционального ЧЭФ-слоя воспроизводства, активизирует и проявление также новых материально-знаковых отношений, помимо всех известных «денег».

Деньги – это особые деперсонализированные знаки-вещи, то есть особой товар, в котором нуждается обмен товарами. Подобно этому, соисполнение функций для своего осуществления (и «замыкания») также нуждается в особой функции, то есть в особых знаковых процессах, которые в деле обеспечения соисполнения, в отличие от обмена, своего единого униформного знака не имеют. Этим и обусловлено существование «вертикальной» структуры, иерархии административного отраслевого управления, которая, как и «горизонталь­ная», диспозитивная сеть, реализует и обеспечивает соисполнение функций. Органы этого управления имеют дело, как уже отмечалось, не с универсальной, а с конкретно-существенной адресной (локально-значимой) «документной, материально-знаковой стороной функционального производства».

Таким образом, в общем материально-знаковое отношение функционального производства проявляется в потоке самых разных документов, которые не всегда ко­личественны (например, кому, когда, для кого и что делать), бывают и чисто управленческие.

Всё это в терминах полилогии есть технонимика производства. То есть если рынок монетарен, то функциональность постмонетарна и документно-технонимична. Примерами текущих документов являются заказы (заявки), наряды (задания), накладные, требования и пр. «Совокупность заказов в результате ритмически-непрерывного согласования образует планы, а совокупность накладных в результате непрерывного соисполнения функций образует отчеты, а всё движение функционального произ­водства и предстает как планомерное, логической сущностью ко­торого и одновременно общественной формой соисполнения функций и является «плановый торг» как согласование посредством управления и в сфере технонимики» [4, с. 422]. Заметим, что при капитализме длительные контракты также являются соглашениями, а внутрифирменные процессы полностью «не рыночны, знаково не денежны, а документны».

Вышеизложенное эскизное прояснение сути механизма «соисполнения» позволяет перейти к общей харак­теристике функционального равновесия (симметрии), представляющего некую дина­мическую пропорциональность этого гомогенного хаоса и суеты, общечеловеческой стихии.  

Александр Тимофеевич

Харчевников,

кандидат технических наук

ст. ТИХОНОВА ПУСТЫНЬ,

Калужская обл.

Продолжение следует.

Литература:

1. Планирование: перезагрузка. Под редакцией А.В. Бузгалина. М.: Культурная революция, 2016.

2. Бузгалин А.В., Колганов А.И. Планирование в экономике позднего капитализма: цели, методы, потенциал (политико-экономический дискурс) // Планирован – с. 389.

3. Шушарин А.С. Полилогия современного мир. (Критика запущенной социологии). М.: Мысль, 2005–2006.

4. Шушарин А.С. Полилогия современного мира (Критика запущенной социологии). Раздел второй: Эндогенная логика, М.: Мысль, 2005.

5. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. III.

6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23.

7. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 34.

8. Андрюшкевич О.А. Индикативное планирование в экономиках развитого типа // Планирование: перезагрузка. Под редакцией А.В. Бузгалина. М.: Культурная революция, 2016.

9. Краснопольский Б.Х. Политика национального планирования: опыт Великобритании // Планирование: перезагрузка. Под редакцией А.В. Бузгалина. М.: Культурная революция, 2016.