ПОСТАВЬТЕ ДИАГНОЗ СЕРДЮКОВУ

Автор этого письма – кадровый полковник медслужбы, Заслуженный врач России, кандидат медицинских наук. Он служит в одном из военных госпиталей Минобороны РФ. Его врачебный стаж – более 30 лет.

Как и большинство армейских и флотских офицеров, он переживает за судьбу очередной реформы Вооруженных сил и, разумеется, военной медицины. У него свой, профессиональный взгляд на дело, которому он посвятил жизнь. Он искренне пишет о том, что сильнее всего наболело, и надеется, что его голос будет услышан в военных "верхах". А вот свои фамилию, имя и отчество попросил пока не называть – опасается, что могут быть "неприятные последствия". Наверное, это тоже в какой-то мере характеризует состояние реформы, в том числе, разумеется, и в военной медицине – люди, которые имеют свой взгляд на преобразования, частенько попадают в опалу. А ведь многие их "некрамольные" мысли и предложения могли бы улучшить положение дел. Но что же наболело у опытного военного врача?

«Клятва Гиппократу под барабанную дробь» – почему-то крепко запомнился этот заголовок статьи в одной из газет. В ней говорилось о выступлении тогдашнего министра здравоохранения СССР Э.А. Нечаева перед медиками – организаторами здравоохранения Волгоградской области. Кстати, Нечаев пришел в Министерство здравоохранения из Вооруженных сил, где был сначала главным хирургом, а потом начальником Главного военно-медицинского управления. В работу руководимого им ведомства он привнес черты предыдущей своей деятельности. В статье, в частности, обсуждались новые директивные документы, вышедшие из стен Минздрава, в которых и прослеживались такие тенденции, которые были неоднозначно восприняты аудиторией. А заканчивалась статья такими словами: "…в недалеком будущем наши больницы будут походить на военные госпитали. Что, собственно, учитывая более высокий уровень медицинского обслуживания, не так уж, видимо, и плохо".

Вообще всегда считалось престижным лечиться в лечебных учреждениях Минобороны. Особенно это касалось руководителей и администрации региональных образований. За многолетний период моей службы в госпитали за лечением обращались и губернаторы, их замы, депутаты и т.д. За рубежом, кстати, военная медицина котируется очень высоко. Мы помним, что когда внезапно ухудшалось здоровье у бывшего президента США Р. Рейгана, то он поступал на лечение в военно-морской госпиталь, туда же поступали Буши, старший и младший. Когда внезапно появились проблемы со здоровьем у президента Франции Н. Саркози, он также поступил на лечение в военный госпиталь.
Какие же такие особенные положительные качества есть у военной медицины? Дисциплина, преемственность, ответственность и многие другие. Если больной поступает с заболеванием желудка, то обследование не ограничивается данным органом, а пациент обследуется буквально с головы до ног, сначала скрининговые методы, и при выявлении изменений обследуется более тщательно. Если выявленная патология оказывается вне компетенции на данном этапе оказания медицинской помощи, то больной переводится на лечение в вышестоящие лечебные подразделения. Например: медико-санитарный батальон, гарнизонный госпиталь, окружной или флотский госпитали. В особо сложных случаях, при наличии редких заболеваний или в особенно тяжелых состояниях, больные переводятся в главные госпиталя родов войск, главный или центральные военные госпиталя МО, клиники военно-медицинской академии. В ряде случаев, когда транспортировка невозможна, вызываются профильные врачи-специалисты (или бригада врачей) из вышеуказанных госпиталей и ими осуществляются консультации и лечение (включая оперативное) на месте. За больными, выписанными из госпиталя, осуществляется динамическое наблюдение. После тяжелых заболеваний осуществляются реабилитационные мероприятия, организация которых в лечебных учреждениях Министерства обороны четко отлажена. Важным достижением военной медицины является проведение углубленных медицинских обследований и диспансеризации военнослужащих с целью раннего выявления заболеваний.

В системе военной медицины хорошо организована система подготовки врачей и среднего медицинского персонала. Учеба указанных категорий осуществляется постоянно. Такая стройная система оказания медицинской помощи создавалась и выстраивалась в лечебных учреждениях МО РФ в течение длительного времени, даже не десятки, а сотни лет. У ее истоков стояли Н.И. Пирогов, С.П. Боткин, В.К. Опель, Н.Н. Бурденко, Е.И. Смирнов и многие другие. Главным достижением военной медицины является создание стройной системы оказания медицинской помощи, основными элементами которой являются медицинская сортировка, этапное лечение и эвакуация по назначению.

Действенность выстроенной системы медицинского обеспечения себя положительно зарекомендовала в годы войн, в которых пришлось участвовать нашей стране. Благодаря усилиям военных медиков возвращены в строй тысячи и тысячи военнослужащих. В мирное время продолжается постоянная учеба медицинского персонала к оказанию медицинской помощи пострадавшим с боевой патологией и травмой. Таковыми являются огнестрельные и ножевые ранения, ожоги, радиационные поражения, отравления различными химическими веществами и другие, которые встречаются и в мирное время.

Особенностью военной медицины является готовность принять большое количество пострадавших, где на первый план выступает медицинская сортировка, т.е. определение очередности и вида оказания медицинской помощи. Существует практика дежурства по городу военных госпиталей (в Москве – госпиталь им. Н.Н. Бурденко, в Санкт-Петербурге – клиники Военно-медицинской академии – ВМА), которые принимают пострадавших с перечисленными выше поражениями. В Санкт-Петербурге пострадавшие с огнестрельными ранениями, ожогами поступают в клинику военно-полевой хирургии, с отравлениями и радиационными поражениями – в клинику военно-полевой терапии. Один из моих давних хороших знакомых рассказывал, что когда он получил бытовой химический ожог (который был достаточно глубоким и большим по площади), то приехавший на вызов врач скорой помощи сказал ему: "Вам повезло, сегодня дежурит ВМА, имеются хорошие шансы на положительный исход".

В то время, когда я учился (проходил усовершенствование) в ВМА (с 1986 по 1988 гг.), всех слушателей-хирургов поочередно направляли на стажировку в Афганистан, где было огромное количество минно-взрывных ранений, для приобретения опыта лечения данной патологии. С самой лучшей стороны проявили себя военные медики в ходе двух чеченских кампаний, где ими был приобретен бесценный опыт не только оказания медицинской помощи в ходе боевых действий, но и в вопросах восстановления военнослужащих после тяжелейших ранений. И вот врачи и средний медперсонал, получившие такой опыт, буквально "замешанный на крови", оказались ненужными для военного ведомства, их сокращают. Как пример – Окружной военный госпиталь в Подольске, где проходили лечение и реабилитацию тысячи и тысячи военнослужащих, получивших ранения в ходе боевых действий в Афганистане и Чеченской Республике. Накоплен уникальный опыт восстановления после таких ранений. Госпиталь сейчас переведен на уровень гарнизонного со значительным сокращением не только коечной емкости, но и, главным образом, медицинских кадров. И это только единичный пример. И раньше квалифицированные кадры, в силу большой разницы в оплате в военных лечебных учреждениях и в гражданских больницах, были вынуждены уходить. Остались самые стойкие, для которых военная медицина – не пустой звук, но в ходе проходящей реформы и им не оставили выбора. Они, конечно, без работы не останутся, но, как говорится, "за державу обидно".

Несколько лет назад произошел теракт на Дубровке с применением отравляющего вещества, где было массовое количество пострадавших. Это боевая патология. Военных медиков не привлекли к оказанию медицинской помощи. Гражданские врачи, какими бы квалифицированными они ни были, попросту не были готовы к оказанию помощи и одномоментному поступлению большого количества пострадавших. Отсюда такое большое количество погибших. Весной этого года был теракт в московском метро. Массовое количество пострадавших с взрывными ранениями, что является боевой травмой и встречается при ведении военных действий. Гражданские врачи также не были готовы к оказанию помощи таким пострадавшим. Прежде они не сталкивались с такими ранениями и с одновременным поступлением большого количества пострадавших. Военные медики к оказанию помощи не привлекались! Не нужен оказался "афганский" и "чеченский" опыт. В то же время почти одновременно в США и в Чехии были опубликованы работы с практически идентичным названием: "Возможности использования потенциала военно-медицинской службы для оказания медицинской помощи мирному населению в экстремальных ситуациях".

То, что сейчас происходит в армии (я говорю только о военной медицине), трудно назвать реформой. Это ее уничтожение. Да, сокращения необходимы. Да, логично снижение воинских званий военных медиков. Но перевод военных должностей врачей на гражданские в большинстве случаев не оправдан. Вряд ли в будущем удастся избежать военных конфликтов, в том числе возможно участие наших военнослужащих за пределами страны, о чем был соответствующий указ Президента РФ летом этого года. Послать для медицинского обеспечения военнослужащих, участвующих в ведении таких боевых действий, военных врачей или гражданских лиц – огромная разница.

Кроме того, фактически ломается вся стройная система военной медицины, которая создавалась годами (накоплен огромный опыт) и существование которой доказано в результате многочисленных войн и инцидентов. Весной 2009 года проводилась комплексная проверка северного региона страны, где дислоцированы воинские части. Комиссия состояла из представителей тыла МО, в нее входили и офицеры-медики. Проверка показала, что в медицинских пунктах должности фельдшеров, которые занимали прапорщики и мичманы, после сокращения военных должностей стали вакантными. Гражданские медики не хотят ехать в такие места. В отдаленных гарнизонах воинская часть, по существу, является "градообразующим предприятием". Это не только рабочие места для местного населения, но и единственное место, где они получают медицинскую помощь, включая даже роды и лечение детей. В ходе проводимого так называемого реформирования сокращаются не только военные должности, но и многие лечебные учреждения. Без медицинского обслуживания остаются большие регионы. Трудней всего приходится военным пенсионерам, которые остаются жить в таких местах.

Происходит сокращение военных учебных заведений, где готовят военных медиков и проходит усовершенствование врачей.

В Томске сокращают военный госпиталь, где функционировало ожоговое отделение, практически единственное в городе, где оказывают высококвалифицированную помощь больным с такой тяжелой патологией. Это решение вызвало недовольство горожан, и они вышли на митинг протеста. Городские власти поддержали митингующих, а губернатор выехал в Москву для встречи с министром обороны, чтобы просить его отменить такое решение. Министр не принял губернатора Томска (не нашел времени или не захотел встретиться?).

Перевод Главного военно-медицинского управления (ГВМУ) в Санкт-Петербург, где оно фактически становится структурным подразделением Военно-медицинской академии (ВМедА), вообще не поддается никакой логике. Это примерно как управление госпиталя входит в состав одного из отделений, пусть и самого большого. ГВМУ и ВМедА – совершенно разные структуры, и каждое имеет свои задачи. ГВМУ – это организация работы всей медицинской службы, включая войсковое звено, ВМедА – клиники, где осуществляется лечение, в том числе высокотехнологичное, и не только военнослужащим. Когда осенью 2007 года главные специалисты ГВМУ выезжали в г. Велючинск (Камчатка) для оказания реальной помощи в становлении местного военного госпиталя, представители из Санкт-Петербурга приезжали в Москву, а оттуда в Петропавловск-Камчатский (это к вопросу об организации военно-медицинской службы). Большинство сотрудников ВМедА, включая начальников кафедр, которые сейчас стали главными медицинскими специалистами МО, никогда не были в войсковом звене медицинской службы. Такая ситуация устраивает только нынешнего начальника ГВМУ генерал-майора А.Б. Белевитина, который одновременно является начальником ВМедА. И министру обороны угодил, что сейчас очень важно, и остался при своих интересах.

Военные санатории являются неотъемлемым звеном сложившейся системы военной медицины. А. Сердюковым недавно заявлено, что Минобороны – это не собес, и военным пенсионерам сложно будет решать вопросы санаторно-курортного лечения. В летний период военным пенсионерам отдыхать там будет не положено. Идет сокращение санаториев, а в тех, которые остаются, идет сокращение коечной емкости и соответственно штатов. Происходит экономия на здоровье. Вопрос: на чьем? Известно выражение "на здоровье не экономят". Почему во всех ведомствах есть санатории (я не говорю про "монстров", каковыми являются "Газпром", "Лукойл" и т.д.)? Они есть у металлургов, железнодорожников и др., где пенсионеры этих ведомств могут отдыхать и лечиться в любое время. Санатории расширяются, закупается современное оборудование и т.д. Почему же пенсионеры "ратного труда", служба которых в большинстве случаев проходила в тяжелых условиях, не заслужили права на достойное санаторно-курортное лечение? Да и не такая уж это большая льгота для тех, чья работа связана с постоянной готовностью защищать Родину и сопряжена с риском для жизни...

Материал прислала Елена Васильева

Мурманск