Егор и оставшиеся здесь

О смерти Летова я узнал, что символично, в отделении милиции, куда меня привезли беспредельные менты с очередной протестной акции. Я стоял в наручниках, думая о чем-то своем, а рядом толпились шумные гастарбайтеры, которыми сейчас полны все ОВД. И в этот момент открылась дверь из соседнего помещения, в нее заглянул мой соратник по оппозиции Александр, также задержанный на акции (он увидел меня через стекло), и сказал: «Сергей, сочувствую. Умер Егор Летов». И ушел. Если честно, я совершенно ох…..л в тот момент. Это был какой-то сюрреализм. Сказано все было с такой интонацией, словно я потерял кого-то из родных, причем сказал это человек, который знаком со мной довольно поверхностно. Он не мог знать, - но почти попал в точку.

Всю ночь, пока я пытался заснуть на холодном полу КПЗ (в этом ОВД с идиотским названием «Зябликово» в обезьяннике почему-то вообще нет лавок), в голове вертелась циничная мысль: «Егор ушел вовремя. Ускользнул из мышеловки».
И, пожалуй, это действительно так. Удушливая атмосфера путинского застоя, очевидно, оказалась невыносимой для певца запредельного бунта, для убившего в себе государство, для Егора с воробьиной стаей в груди. Такие люди цветут в эпохи великих перемен и революций, и увядают в унылые времена мифических «стабилизаций». Думаю, если бы Летов родился лет на 10 раньше или позже, - ничего бы не было вообще. В первом случае его бы принудительно «лечили» доблестные советские психиатры, а во втором – непробиваемым скафандром окутал бы буржуйский шоу-бизнес (здесь сразу приходят на ум примеры Непомнящего или Бориса Усова).
Егору повезло, - он родился вовремя, золотой рыбкой нырнул в революционный поток, захлестнувший умирающую советскую империю. Почему-то принято считать раннего Летова - антисоветчиком. Это все, конечно, идет от примитивного цитирования его текстов перестроечного периода, - «я ненавижу красный цвет», «Ленин в мавзолее вонял», «Сталин миллионы давил» и т.д. На самом деле, не сомневаюсь, Егор всегда был настоящим леваком, эдаким анархо-коммунистом. В подтверждение моей мысли, - воспоминания Олега «Манагера» Судакова, летовского собрата по буйным 80-м: «Мы считали, что на самом деле мы - коммунисты, интуитивные коммунисты … мы осознавали, что политическая система «коммунизм», которая есть в Союзе, она склоняется по внешнему представлению к партократии, а вот та система, которая могла бы быть и истекала бы из сердца, - это крутейшее мировоззрение человека, мы себя причисляли к этому мировоззрению». Воистину так! Признаюсь, я часто задаю себе вопрос, кем бы я был, если бы жил в позднесоветское время. И каждый раз прихожу к выводу, - я тоже был бы «против», был бы «антисоветчиком» в обывательском понимании этого слова. Так что, я прекрасно понимаю Летова, - он яростно крушил своим неистовым творчеством фальшивый брежневский «коммунизм», дабы расчистить путь к коммунизму, в его понимании, истинному.
Да только вышло по-другому, вышло вовсе и не так. Вместо истинного коммунизма все неудержимо рухнуло в пропасть тошнотворного накопительства и обогащения. Летов понял это еще в 90-м году, - распустил свою «Гражданскую оборону», находившуюся на пике популярности, уединился в горах и лесах, много говорил о том, что «нам больше нечего делать здесь». Вот, например, отрывок из его интервью с самим собой, датируемого 1990-м годом: «И вообще, мне кажется, что лучше уж (и, главное, красивее) яркое, горькое, испепеляющее и победное мгновение света, чем долгая косно-унылая и прозаично-параличная жизнь.. Я никогда не мог понять пословицу про синицу в руках и журавля в небе. В самоубийстве для меня нет греха, если оно - акт утверждения залихватских, не от мира сего ценностей, которые сильнее всех инстинктов самосохранения, сильнее всех наглядных распаренных благ, медовых пряников, жирных рук жизни. Бердяев замечательно помыслил: ... для свободы можно и должно жертвовать жизнью, для жизни не должно жертвовать свободой. Нельзя дорожить жизнью, недостойной человека». Надо сказать, что в то время как раз постоянно появлялись слухи, что Егор Летов умер…

Однако он не умер, хотя, видимо, был действительно близок к этому. Он остался жить, только на время затаился, - ведь эпоха перемен, он чувствовал, еще не закончилась.
Крушение Союза Летов переживал тяжело. Как-то после одного из московских концертов (это был, наверное, 2003 год) мы с женой сидели в гостиничном номере вместе с музыкантами «Обороны», и я спросил Егора о его мироощущении в 90-91-м году. Он ответил, что долгое время пребывал в состоянии потерянности, ничего не мог делать, только целыми днями играл в настольный хоккей и бродил по лесу. Как он сказал, «было ощущение, что всех жестоко нае…и». От этой потерянности он спасался в то время различными метафизическими изысканиями – наркотики, медитации, магия и т.д. И именно в этот период были рождены самые чудовищные по своей красоте альбомы Летова «Прыг-скок» и «Сто лет одиночества». Послушайте, и вы поймете – это реальный прыжок за горизонт, в вечность, пахнущую нефтью.

Тем не менее, Летов был прав в своих предчувствиях, - революция еще не закончилась, общество еще бурлило. Еще оставалась возможность качнуть маятник истории в правильную сторону. Октябрь 93-го разбудил Егора от сознательной летаргии. Вот что вспоминал он сам о том времени в своей «творческо-политической биографии»: «Тогда мне окончательно стало ясно, что нужно опять возвращаться в жизнь, в реальность. Дело в том, что мы стали уходить в такие области, которые требовали все более и более углубленного мистического опыта. …Однако события октября 1993 года поставили меня на место, заставили устыдиться собственного индивидуализма. Когда мы приехали в Москву и увидели то, что происходило около Белого дома, то поняли - наше место здесь, среди людей. …Мне нужно было в течение нескольких лет идти по пути личного спасения и во многом пройти его, чтобы понять, что это - не мой путь. Я мог бы этого добиться, но я выбрал именно второй путь, путь коллективного спасения, потому что это - глобальная единственная истина, ибо путь личного спасения ведет не просто в тупик, он ведет в места гораздо более страшные. Это я знаю как человек, испытавший этот путь. Это - путь одиночества».
Таким образом (для многих парадоксальным, а на самом деле – вполне естественным) Летов оказался в стане красно-коричневой оппозиции – Анпилов, Лимонов, Дугин, Проханов, Баркашов. Кому-то такая компания покажется противоестественной, - но такие тогда были времена. Против либерально-рыночного монстра поднялись тогда все вместе, - и коммунисты, и фашисты. Летов был среди них кем-то вроде Маяковского, - таким современным певцом революции. Если честно, то коммунисты, нацболы и другие оппозиционеры сейчас должны неустанно собирать деньги на памятник Летову из чистого золота. Его вклад в российское левое движение неоценим. Без преувеличения, практически все молодые левые активисты, пришедшие в политику после 93-го года, сформировались под сильнейшим влиянием летовского творчества, под влиянием «Русского прорыва», под влиянием «Солнцеворота» и «Невыносимой легкости бытия» - этих гимнов революции, войне и победе в безнадежно проигранном сражении.
Я сам начал слушать «Оборону» году в 91-92-м, в 14-15 лет. Тогда среди неформалов в моде были такие коллективы, как «Х.. забей», «Волосатое стекло», «Сектор газа», - главным достоинством этих групп среди моих сверстников считалось обилие ненормативной лексики. Кто-то из моих знакомых в этом ряду упомянул и «Гражданскую оборону», - типа тоже прикольная группа. Вскоре по радио (была тогда на «Радио России» поздно вечером такая программа – «Тихий парад») я случайно услышал летовскую «Про дурачка», - и сразу понял, что «Сектор газа» тут и рядом не стоял. Конечно же, сразу зацепил летовский вокал, шедший, казалось, откуда-то из самого нутра, откуда-то из-под земли. Этот голос без преувеличения завораживал. Таких голосов во всем роке – раз-два и обчелся (в последних летовских альбомах мне не хватало как раз этого голоса, который со временем неизбежно потускнел). Понятно, что после такого сильного впечатления я стал искать записи Летова. Магнитофона дома у меня тогда не было, поэтому первую летовскую кассету я слушал у школьного друга. Это был «Прыг-скок» + нарезка из альбомов 88-89 года. Башню снесло, признаюсь, наповал. Качество звука было ужасное, слова разбирались с трудом и не всегда, - но дикая энергетика просто убивала. Это была МОЯ МУЗЫКА, которая с тех пор регулярно подпитывала меня как своеобразный аккумулятор. Сказать честно, я никогда не понимал, как можно слушать веселую, правильную, позитивную музыку. Если мне хорошо и радостно, то внутри и так играет своя внутренняя нескончаемая радостная песня. Если же мне плохо, то здесь Кобзон с Макаревичем не помогут. Здесь нужна именно чудовищная, запредельная, неистовая летовская энергетика, которая по принципу «клин клином вышибают» возвращает к жизни. Отмечу, что за все последующие годы, вплоть до настоящего момента, лучшего «антидепрессанта» я для себя не нашел, хотя и переслушал немало самой разнообразной музычки. Думаю, что для многих Летов значит то же самое, только не все готовы в этом признаться.
Не скажу, что пришел в левое движение под воздействием Летова. Мои взгляды формировались, в основном, под влиянием катастрофы 91-93 года. Но когда я узнал, что Егор выступал на первомайском митинге (это был 1994 год), когда позднее прочитал его интервью о «Русском прорыве», - то даже не удивился. Для меня по-другому и быть не могло, ведь я чувствовал в Егоре родственную душу. Я лишь отметил для себя, - раз и Летов с нами, значит все правильно, значит верная дорога. Вот отрывок из Летова того периода. Подпишусь под каждым словом: «Не теряйте надежды и совести, не впадайте в грех уныния, не складывайте оружия, не опускайте рук. Хватит заживо гнить в своих уютных капканах. Покиньте свои пыльные, затхлые закоулки – выйдите на свет безбожный, вдохните полной грудью. Родина ждёт вас – безнадёжно-молодых, отчаянных и непокорных. Требуйте и достигайте невозможного! Наступите на горло своей тоске, апатии, лени. Казните свой страх. Действуйте так, чтобы Смерть бежала от вас в ужасе. Мир держится – пока ещё держится! – на каждом из нас – ЖИВОМ и непобедимом. И пусть нас мало – нас и всегда было немного – но именно мы двигали и движем историю, гоним её вперёд по сияющей спирали. Туда, где времени не было, нет, и не будет. В ВЕЧНОСТЬ. Так не позорьте же себя и своё будущее. Встаньте!»
В конце 90-х, уже вступив в «Трудовую Россию», я решил реализовать свою давнюю мечту, - организовать концерт Егора Летов. Скажу честно, мне всегда хотелось быть музыкантом, хотелось петь на сцене. Вообще, когда я слушаю любимые песни, то часто представляю, что это я их пою. Естественно, что чаще всего таким образом я пел песни Егора перед воображаемыми поклонниками. Музыкальным талантом природа меня, к сожалению, не одарила, поэтому хотелось хотя бы через менеджерские функции прикоснуться к летовской магии.

Первый концерт Егора я организовал в 99-м, это была акустика в кинотеатре «Ленинград». Администрации кинотеатра я наплел, что Летов – это бард типа Олега Митяева, арендовал зал за какие-то смешные деньги (рублей 500, кажется), напечатал рекламу концерта весьма поносного вида (которую сам потом и расклеивал героически по Москве с товарищами из АКМ) и заказал у местного художника большую афишу для кинотеатра в советском стиле (на ней так и было написано - «бард Егор Летов»). Опыта проведения таких мероприятий у меня тогда почти не было, поэтому все сопровождалось какими-то неурядицами. Зрительный зал, из которого не убрали кресла (ну а зачем убирать, если выступает «бард»?), конечно, разнесли, - сломали, как сейчас помню, 52 кресла, что для меня повлекло за собой большие материальные убытки (в итоге долг мне простила директор кинотеатра, сказав на прощание «да у меня самой сын такой же бестолковый»). Выручки от продажи билетов я чуть не лишился, так как товарищ Косов, которому было поручено ответственно продавать билеты в кассе кинотеатра, в день концерта употребил огненной воды, впустил в помещение кассы каких-то панков и заснул. Однако, несмотря на все эти сложности, - концерт состоялся. Помню, как я выскочил на сцену и в радостном порыве кричал какие-то лозунги, а потом объявлял выступление Егора. Ощущения, скажу вам, непередаваемые. Потом было еще много организованных мною концертов «Обороны» в разных кинотеатрах, а затем и в ДК Горбунова, но впечатления от того первого концерта – самые яркие.

Мое личное общение с Летовым пришлось на период его отхода от политики. Времена менялись, система стабилизировалась. Родина так и не поднялась с колен. Да и наши оппозиционные политики совсем не радовали. Егор вновь ступил на путь «личного спасения», отстранился от политической суеты. Чем дальше, тем больше усиливалась его отчужденность от мира. В то время мне порой казалось, что его выдернули из какой-то норы, привезли на концерт, и он по необходимости выступает, а сам все время думает о том, как бы побыстрее в эту самую нору вернуться. Пресловутый шоу-бизнес потихоньку все же опутывал Летова своими щупальцами. Я далек от расхожего мнения о том, что «Егор продался». Просто у него уже, мне кажется, не осталось сил по-настоящему сопротивляться, и он постепенно начинал играть «по правилам».

Создается впечатление, что Егор интуитивно готовился к уходу. Наверное, это мои глупые фантазии, но факты налицо. Он переиздал практически все свои альбомы (даже альбомы «Янки» пересвел и отдал в рекорд-компанию), как бы посмеиваясь над самим собой переименовал свои самые героические пластинки («Солнцеворот» теперь стал «Лунным переворотом», а «Невыносимая легкость бытия» - «Сносной тяжестью небытия») и записал, по сути, свой реквием по мечте – «Зачем снятся сны».
 

Что бы я ни сеял, о чём бы я ни пел
Во что бы я ни верил, чего б я ни хотел
Куда бы я ни падал, с кем ни воевал -
Никто не проиграл.

Смерть Летова для меня оказалась как неожиданной – как-то засело в голове «палка перегнулась – я буду жить долго», так и ожидаемой – не верилось, что у Егора начнется «долгая счастливая жизнь» без праздников и потрясений. Сейчас прихожу к мысли, - Летов напоследок подарил всем нам еще одно гениальное творение – свою смерть. Умер легко и талантливо. Не в мучительной агонии, не от бессильной старости, не от ядовитой болезни – а во сне. Устал «быть против», идти поперек – и умер. Не предал себя.

Ну а что же мы, оставшиеся здесь? Да все не так уж и печально. У нас остался его голос, его песни, его слова – осталась оборона от мирской пакости и грязи. Остался вечный пример. Так будем же и дальше изо всех сил играть в самолетики под кроватью. Будем и дальше радугой над прахом и кладбищем. Будем и дальше жить в своем бесконечном апреле в одиночной камере. Ну а когда силенки закончатся, то не будем обманывать самих себя, не будем стариться. А скажем: «Пошли вы все на х…!» и сделаем свой восьмой шаг за горизонт. И где-то там, на далеких орбитах, обязательно встретимся с Егором.

 

Сергей Удальцов