Предисловие: через три дня после опубликования  этой статьи Башар Асад согласился поставить химическое оружие Сирии под международный контроль, США на неопределенный срок перенесли военную операцию против Сирии, а  в Женеве начались переговоры между министром иностранных дел РФ С. Лавровым и госсекретарем США Д. Керри.

СИРИЯ: НЮАНСЫ ВАЖНЫ. ПОКА

Ситуация в Сирии приближается к своему апогею. 9 сентября госсекретарь США Джон Керри заявил, что Асад может избегнуть военного удара только в том случае, если в течение недели сдаст международным силам всё свое химическое оружие. Практически одновременно министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что Россия призвала Сирию выдать всё наличное химическое оружие международному сообществу. Из Дамаска поступает противоречивая информация о возможном ответе Башара Асада. 10 сентября президент США Барак Обама обратился к нации с посланием, разъясняющим позицию Белого Дома по отношению к сирийским событиям. Отсчет, таким образом, пошел на дни. Но всё же…

Здесь выявляется один весьма любопытный аспект ситуации. Оставляя позади геополитическую, финансовую и даже моральную стороны проблемы, на первый план выдвигается конспирологический фактор. Говоря другими словами, сейчас всё зависит от того, чья разведка лучше работает.

Поясню. Военная операция в Сирии отнюдь не предопределена какими-либо обстоятельствами непреодолимой силы. Более того, ни США, ни ЕС не рвутся к ее проведению – в Сирии нет серьезных запасов какого-либо сырья, сирийская армия выглядит боеспособной, имеющей к настоящему моменту немалый боевой опыт и обладающей достаточно высоким моральным духом, население западных стран в своем большинстве против проведения военной операции, а союзник Сирии Иран способен создать немало сложностей. К тому же на смену режиму Асада, совершенно очевидно, идут круги, связанные с «Аль-Каидой», а это Запад, имеющий аналогичный опыт в Ливии, отнюдь не воодушевляет.

Проблема, однако, состоит в том, что императив прав человека, обладающий относительно самостоятельной от прочих факторов логикой существования, заставляет Запад, нехотя и всячески оттягивая неприятный момент, выступить на защиту своего понимания гуманизма и прав человека.

И это же обстоятельство, учитывая характер и психологический склад президента Барака Обамы, делает военную операцию более чем вероятной, ибо Обама, в отличие от многих политиков нашего времени, – человек, старающийся поступать по совести.

Поэтому до тех пор, пока Обама убежден, что режим Асада действительно применил химическое оружие, его моральное чувство будет оскорблено и никакие причины, увещевания и даже угрозы не заставят его отменить принятое решение о военной операции.

Ergo. На первый план сейчас выходит истина, а не геополитические интересы.

Рассмотрим две основные концепции, существующие по поводу химической атаки, осуществленной в Восточной Гуте (пригород Дамаска, территория, занимаемая на тот момент сторонниками оппозиции) неустановленными силами 21 августа 2013 года. Жертвами предположительно стали более 1500 человек, в том числе имеются многочисленные жертвы среди детей.

Оговоримся сразу, что факт применения химического оружия никем не отрицается, а вот гипотезы по поводу того, кто и зачем его применил, весьма разнятся.

С точки зрения западной коалиции, готовящейся нанести удар по Асаду, химическое оружие (зарин) было применено силами, подконтрольными Асаду, в целях устрашения либо для изменения военно-стратегической обстановки в свою пользу. Занимаемые оппозицией районы Восточной и Западной Гуты находятся близко к центру Дамаска и представляют угрозу для институтов сирийской власти.

В качестве доказательства приводятся доклады французской и германской разведок, которые утверждают, что было применено штатное химическое оружие на определенных штатных средствах доставки.

Согласно докладам, отдать приказ на применение такого оружия в Сирии имеет право весьма ограниченное количество лиц, включая Асада и его ближайшее военное окружение.

Американские источники, кроме того, намекают на то, что имеются данные электронной разведки (прослушки), из которых-де явственно следует причастность сирийских должностных лиц к применению химоружия, однако сами прослушки не сделаны достоянием общественности.

Напротив, с точки зрения стран и сил, поддерживающих Башара Асада (напомним, что клан Асадов управляет Сирией с 1971 года, когда отец нынешнего сирийского президента Хафез Асад совершил переворот и стал главой Сирии; Хафез Асад умер в 2000 году, его кресло наследовал Башар, до этого врач-офтальмолог), химическое оружие применила сирийская оппозиция, прежде всего для того, чтобы побудить Запад нанести удар по режиму Асада.

Сторонники этой точки зрения утверждают, что в последнее время войска, верные Башару Асаду, перехватили стратегическую инициативу и им попросту незачем было применять такое чреватое политической катастрофой средство, как химоружие. А вот терпящим поражение в обычной войне боевикам провокация с химоружием пришлась-де очень на руку. В доказательство приводится российский технический доклад, в котором доказывается, что в Восточной Гуте были применены самодельные средства доставки и подрыва боеприпаса (в частности, гексоген), а не штатные, находящиеся на вооружении сирийской армии.

Кроме того, существуют дополнительные версии, расширяющие круг участников ситуации и по-иному расставляющие акценты ответственности.

Одна из них гласит, что химоружие было применено неким сирийским военачальником, вышедшим из-под контроля, к примеру братом Башара аль-Асада Махером, который славится своим вспыльчивым нравом и к тому же находится не в лучших отношениях с братом-президентом.

Махер аль-Асад представляет собой, по мнению западной прессы, узнаваемый и малоприятный типаж всесильного родственника восточного диктатора, каковыми, к примеру, являлись сыновья Хусейна или Каддафи, не раз являвшие вопиющие примеры асоциального поведения и немотивированной жестокости.

Махер аль-Асад командует Национальной гвардией и механизированной дивизией и, в принципе, мог отдать обсуждаемый приказ, исходя из эмоционального порыва или желая как-то воздействовать на поведение брата-президента.

Вторая дополнительная версия – об участии в ситуации крупного агента спецслужбы одной из стран, противостоящих Сирии, который, находясь на крупной должности в рядах сирийских вооруженных сил, тем или иным способом был побужден отдать приказ о нанесении удара химоружием. В этом случае ответственность вроде бы падает на соответствующую спецслужбу. Однако теоретически этот момент абсолютно не проработан. А на практике, как правило, в подобного рода ситуациях доказательная база либо не бывает предъявлена никогда, как это было со взрывами 1999 года в Москве, либо становится известной через года, а то и десятилетия спустя.

Я, честно говоря, с очень большой надеждой ожидал, что на петербургском саммите G-20 мы увидим искрометное соревнование разведслужб США и России, каждая из которых предъявит свою версию произошедшего в Восточной Гуте, после чего мир сможет их сравнить и сделать свои выводы о том, кто же на самом деле является самым крупным на данный момент лжецом на планете, а кто (по данному поводу) говорит чистую правду.

 Однако ожидаемого грандиозного «финального матча» разведок не произошло. Несмотря на все уверения Э. Сноудена в том, что АНБ знает всё, и стопудовую уверенность экс-советских людей в том, что наши «штирлицы» уж как минимум не хуже «америкосов», ни Обама, ни Путин не смогли или не захотели однозначно и убедительно представить остальным лидерам G-20 и прочему человечеству неопровержимые доказательства своей правоты.

Это могло произойти в двух случаях.

Либо оба лидера молчаливо согласились пренебречь истиной и действовать исходя из реально-складывающихся политических интересов: не важно, что там было на самом деле, важно, как это будет подано мировому сообществу. Это отнюдь не ново, и во многих случаях государственные лидеры так и поступают, исходя из соображений политической целесообразности. В этом случае ситуация неостановима и военная операция начнется в самое ближайшее время.

Во втором варианте мы все-таки предположим, что каждый из рассматриваемых президентов и, соответственно, каждая из разведок формируют разведданные не под политические интересы, а исходя из потребности докопаться до истины, но обладают только частью истины, хотя и достаточно убедительной частью, которая позволяет оставаться при своем мнении. В этом случае движение вперед возможно только при одновременном и системном рассмотрении двух полуистин.

Попробуем объединить имеющиеся версии. У нас получится вот что.

Некое официальное, но не первое лицо сирийского режима, которое по тем или иным причинам (желание изменить военную ситуацию, дурной нрав или контакты с иностранной спецслужбой, хозяева которой одновременно обладают достаточным влиянием на силы сирийской оппозиции, для того чтобы изменять их поведение и уровень военной активности, а также могут влиять на процесс принятия решений западными лидерами) самовольно решило осуществить означенную выше акцию по применению химоружия. (Технические детали, как-то: использовался ли штатный боезапас, или был изготовлен самодельный, производились ли выстрелы с территории, занятой правительственными войсками или оппозицией, использовались ли элементы радиоигры, я опускаю: для специалистов разведки они, наверное, существенны, но ни одна из них не может служить стопроцентным доказательством и при хорошей подготовке акции воздействие большинства из них на процесс отыскания истины можно учесть и свести к минимуму.)

Теоретически вопрос состоит в том, на кого в данном случае падает реальная ответственность.

С одной стороны, в традиционной логике управления конечную ответственность за действия своих подчиненных всегда несет высшее должностное лицо, если оно само лично не наказывает своих подчиненных за инкриминируемые действия.

С другой стороны, если в обычное функционирование властной вертикали вторгается логика той или иной спецоперации, то распределение ответственности может иметь принципиально иной вид.

С моей точки зрения, наилучшим способом выхода из создавшегося положения будет своеобразный консилиум спецслужб США и России, а также, если возможно, Франции, Турции, Ирана, Саудовской Аравии и, конечно, Сирии и полный обмен имеющимися доказательными базами с тем, чтобы в дальнейшем окончательное решение по этому поводу приняла независимая  международная гражданская комиссия.

Вагиз Фатыхович ТЕНГРИЕВ