Иран: небывалые протесты в стране аятолл 
 

Акты гражданского сопротивления под преимущественно экономическими лозунгами начались в стране 27–28 декабря. Присоединение студентов и мелких предпринимателей, раздраженных грубыми действиями сил Басидж (народное ополчение, подчиняющееся Корпусу Стражей Исламской революции, который, в свою очередь, подчиняется напрямую рахбару – религиозному руководителю государства, стоящему выше избираемого президента страны), радикализировало протест и сделало его намного более политизированным и антиклерикальным.

Власть в Иране находится в состоянии шока.  Полиция деморализована, армия колеблется. Ситуация усугубляется как тем, что рахбар – аятолла Али Хаменаи – давно и серьезно болен, а среди его потенциальных преемников идет отчаянная борьба за преемственность лидерства, так  и тем, что значительная часть личного состава Корпуса Стражей Исламской революции, наиболее преданного аятоллам и боеспособного силового сообщества Ирана в виде так называемых добровольцев, находится в Сирии и в силу сложившихся военно-стратегических реалий вернуться домой обычным сухопутным маршрутом им будет не так-то просто – придется пробираться через территории, занятые курдами-суннитами, или вообще какими-то сложными обходными маршрутами.

В самом КСИР происходит брожение – результаты войны здесь оценивают как слишком мизерные  и непропорциональные предпринятым усилиям и понесенным потерям. Основная стратегическая цель войны – установление сплошного шиитского сухопутного коридора от юго-западных границ Ирана до сирийских средиземноморских портов – не достигнута из-за того, что этот потенциальный коридор теперь прерывает и разделяет небольшой участок на юго-востоке Сирии к востоку от Евфрата, между Евфратом и сирийско-иракской границей, который попал под устойчивый контроль проамериканской коалиции (курды и Сирийская свободная армия). 

Любые попытки прорвать эту преграду означают на деле практически немедленное противостояние с США.  Иран поначалу пытался решить эту проблему руками России, но у Путина с Шойгу хватило ума в последний момент остановиться на западном берегу Евфрата и не пытаться таскать горячие каштаны из пылающего костра для режима аятолл. Впрочем, КСИР,  контролирующий сухопутные операции в Сирии, судя по всему, готов рискнуть и без российского участия и ввергнуть страну в пламя очередной масштабной войны, однако более здравомыслящие силы во главе с президентом страны Роухани к этому не готовы, как могут противодействуют и, судя по всему, готовы даже в некоторых вопросах идти на союз с протестующими горожанами.

На участке сирийско-иракской границы между Евфратом и иракско-иорданской границей ясности по поводу того, кто в реальности здесь что контролирует, нет. Вроде бы армия Асада, но в то же время как бы и ССА. А по ту сторону иракской границы – регион, где компактно проживают иракские сунниты. Поэтому руководство КСИР нервничает.

В результате  по состоянию на сегодняшний день ситуация складывается весьма непросто для центральной власти. В частности, сообщается о том, что города Хорремабад, Кашан и Эрак полностью контролируются повстанцами, там захвачены администрации, сожжены офисы полиции и службы безопасности; в городах Хамадан и Доруд захвачены местные администрации, в городах Керманшах и Мешхед повстанцы громят полицейские участки и жгут авто, в Тегеране пылают несколько правительственных зданий (в том числе база Басидж и мэрия), а полиция сбежала из нескольких районов города. Наблюдатели сообщают уже как минимум о 8 погибших (неподтвержденные сообщения о 12 погибших).

С точки же зрения классического социального анализа все достаточно просто: сложившаяся в Иране архаическая клерикально-феодальная система управления пришла в вопиющее противоречие с вызовами современности и объективно существующими потребностями страны в модернизации.

Почему именно сейчас? Не исключено, что  в стремительном запуске нынешних протестов, помимо социально-экономических факторов, сыграли и серьезные потери, которые понесли подразделения КСИР в Сирии. Ни для кого в мире не секрет, что именно бойцы КСИР реально  воюют на многих участках фронта в Сирии вместо так называемой армии Асада. Суннитское большинство Сирии, которое до войны насчитывало около 73 процентов от всего населения, как Асада не любило,  так и не любит и воевать за Асада отказывается. Для большинства же иранцев цели войны в Сирии непонятны, а потери запредельны и бессмысленны.

Подобного масштаба протестная активность не достигала с 2009 года, а некоторые даже сравнивают нынешние события с исламской революцией 1979 года. Тем не менее режим аятолл пока обладает достаточными, в том числе информационными, резервами, чтобы удерживать власть в своих руках, так что говорить о крушении нынешнего тегеранского режима рановато.

Основная причина начавшегося спада протестов – отсутствие у протеста сколь-нибудь внятной единой программы. Антиклерикальная оппозиция в Иране разрозненна, концептуально маломощна и выглядит неспособной повести за собой народные массы.

Цивилизационный потенциал Ирана за пределами доминирования ислама представляется достаточно мощным, однако его актуализация представляет собой весьма сложную социальную задачу. В этих условиях простые решения, предлагаемые клерикалами, легко позволяют сохранять стабильность, в то время как перемены требуют сложных подходов и несут с собой риски потрясений, пугающих значительную часть населения.  

Вагиз Тенгриев