ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ В.И. ЛЕНИНА В ДЕЙСТВИИ,

В БОРЬБЕ ЗА МАРКСИЗМ, ОКТЯБРЬСКУЮ РЕВОЛЮЦИЮ,

ЗА СОЦИАЛИЗМ

1. Диалектика и развитие В.И. Лениным марксизма

В настоящее время всё более возрождаются дискуссии начала ХХ века между В.И. Лениным и Г.В. Плехановым, между большевиками и меньшевиками о возможности или невозможности социализма в России.

Для осмысления всей сложности перехода от капитализма к социализму, единства и многообразия форм этого перехода важна марксистская методология, особенно в том ее виде, как она представлена в первоисточниках – трудах К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. Значение ленинского наследия надо подчеркнуть, поскольку сейчас имеет место неоправданное противопоставление его основоположникам марксизма, недооценка его как великого продолжателя этого учения, развившего его до качественно нового уровня, в соответствии с которым оно стало именоваться в ХХ веке не просто марксизмом, а именно марксизмом-ленинизмом.

Очень важно учитывать, что философское учение об обществе не может заменить собой конкретные, специальные научные исследования общественных процессов. Философия может дать другим наукам общую (в случае марксизма – одновременно материалистическую и диалектическую) мировоззренческую и методологическую концепцию, а дальше всё зависит от достоверности фактов и степени добросовестности, компетентности их анализа в рамках специальных научных исследований и профессионального использования полученных знаний на практике. Требовать от философии прямых ответов на частные вопросы – значит превращать ее в натурфилософию, а исторически это давно пройденный этап взаимоотношения философии и частных наук.

Общие и частные вопросы взаимосвязаны и остаются относительно самостоятельными в рамках достаточно гибкой и подвижной зависимости друг от друга. Можно ошибаться в частностях, а можно и в самых общих вопросах. Так вот, классиками какого-либо учения можно считать тех ученых, мыслителей, которые сформулировали наиболее общие и устойчивые положения, остающиеся в своей основе незыблемыми, пока сохраняются те системы и процессы, для описания и объяснения (достаточно умелого, учитывающего диалектику общего и отдельного) которых они созданы.

В разъясненном смысле классиком марксизма, несомненно, следует считать и Ленина. Классики со временем тоже «устаревают» в ряде частностей. Для их же последователей главное заключается в умении использовать общее методологическое наследие классиков в познании именно частностей. Когда же возникают принципиально новые частности (новые важные явления, системы и процессы), то происходит уточнение и самых общих положений теории, то есть происходит качественное ее развитие. Ученые, усилиями которых достигаются новые уровни теоретического знания, становятся новыми классиками данной системы знания, данной науки. Это относится и к развитию марксизма, который после ленинского вклада в его содержание заслуженно стал именоваться марксизмом-ленинизмом. Неисторический же подход к марксизму приводит к отлучению Ленина из классиков марксизма и одновременно к его догматизации.

К Ленину в полной мере относится то, что он говорил о Марксе и Энгельсе: «Применение материалистической диалектики к переработке всей политической экономии, с основания ее, – к истории, к естествознанию, к философии, к политике и тактике рабочего класса, – вот что более всего интересует Маркса и Энгельса, вот в чем они вносят наиболее существенное и наиболее новое, вот в чем их гениальный шаг вперед в истории революционной мысли» (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 24, с. 264; далее указываются только тома и страницы). Вследствие взаимосвязи общих и частных проблем познания применение философской теории для развития других областей теории и практики является вместе с тем особой формой развития и самой философии, в данном случае – материалистической диалектики и исторического материализма.

Ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин никогда не были абстрактными теоретиками, оторванными от практической, политической и идеологической борьбы. Но они никогда не были и узкими эмпириками. Практические вопросы они решали, опираясь на прочную теоретическую базу. Ленин специально подчеркивал, что «политическая линия марксизма… непрерывно связана с его философскими основами» (т. 17, с. 418). «Основную задачу тактики пролетариата Маркс определял в строгом соответствии со всеми посылками своего материалистически-диалектического миросозерцания. Лишь объективный учет всей совокупности взаимоотношений всех без исключения классов данного общества, а следовательно, и учет объективной ступени развития этого общества и учет взаимоотношений между ним и другими обществами может служить опорой правильной тактики передового класса. При этом все классы и все страны рассматриваются… в движении (законы которого вытекают из экономических условий существования каждого класса). Движение в свою очередь рассматривается не только с точки зрения прошлого, но и с точки зрения будущего и притом не в пошлом понимании «эволюционистов», видящих лишь медленные изменения, а диалектически…» (т. 26, с. 77–78).

Надо подчеркнуть, что Ленин усвоил диалектику еще в молодые годы. Об этом свидетельствуют его книги «Что такое друзья народа...», «Что делать?» и последующие. В книге «Шаг вперед, два шага назад» (1904 г.) дается краткая, образная, но глубокая характеристика правильного и неправильного применения диалектики (соответствующего и не соответствующего ее сущности). Ленин здесь пишет: «Но великую гегелевскую диалектику, которую перенял, поставив ее на ноги, марксизм, никогда не следует смешивать с вульгарным приемом оправдания зигзагов политических деятелей, переметывающихся с революционного на оппортунистическое крыло партии, с вульгарной манерой смешивать в кучу отдельные заявления, отдельные моменты развития разных стадий единого процесса. Истинная диалектика не оправдывает личные ошибки, а изучает неизбежные повороты, доказывая их неизбежность на основании дальнейшего изучения развития во всей его конкретности. Основное положение диалектики: абстрактной истины нет, истина всегда конкретна… И еще не следует смешивать эту великую гегелевскую диалектику с той пошлой житейской мудростью, которая выражается итальянской поговоркой: mettere la coda dove non vail capo (просунуть хвост, где голова не лезет)» (т. 8, с. 401).

В работе «Крах второго Интернационала» Ленин сравнивает диалектику и софистику: «Софист выхватывает один из «доводов», и еще Гегель говорил справедливо, что «доводы» можно подыскать решительно для всего на свете. Диалектика требует всестороннего исследования данного общественного явления в его развитии и сведения внешнего, кажущегося к коренным движущим силам, к развитию производительных сил и к классовой борьбе» (т. 26, с. 233). В книге «Государство и революция» показана замена диалектики эклектикой: «При подделке марксизма под оппортунизм подделка эклектицизма под диалектику легче всего обманывает массы, дает кажущееся удовлетворение, якобы учитывает все стороны процесса, все тенденции развития, все противоречивые влияния и прочее, а на деле не дает никакого цельного и революционного понимания процесса общественного развития» (т. 33, с. 21).

Абсолютно не правы те, кто умудряется не заметить диалектического духа «Материализма и эмпириокритицизма» и противопоставляет эту книгу его «Философским тетрадям». Диалектическая связь между этими произведениями органична, естественна.

В.И. Ленин характеризовал диалектику прежде всего как учение о развитии, которое он понимал именно на уровне всей теории диалектики, а не одного какого-то закона (см. т. 26, с. 55).

Давно уже определено, что ленинизм есть марксизм эпохи перехода человечества от капитализма к социализму. Это ничуть не устарело. Ленин разработал теорию империализма как высшей и последней стадии капитализма, открыл закон неравномерности развития капитализма на стадии империализма, обосновал возможность победы социализма не одновременно во всех развитых капиталистических странах, а сначала в одной или нескольких из них, а именно там, где наиболее обострены и напряжены противоречия общественного развития, создающие объективные условия для социалистической революции, которая и происходит, если наряду с объективными обеспечены и субъективные факторы революции (достаточно высокий уровень сознательности и организованности революционных масс, наличие у них подготовленного к действиям авангарда – политической партии, вождей и т.п.). В 1917 году такой страной оказалась Россия.

Ленин всесторонне разработал теорию и практику подготовки социалистической революции, мирных и немирных форм завоевания пролетариатом государственной власти, начального этапа строительства социалистического общества, обосновал необходимость НЭПа, кооперации сельских тружеников. Ленин внес выдающийся вклад в разработку фундаментальных проблем научного направления философии – диалектического и исторического материализма, общей теории диалектики, раскрыл диалектическую и материалистическую сущность открытий физики в ходе крупнейшей научной революции начала ХХ века.

Все свои богатейшие знания, острый диалектический ум, сильнейшую интуицию и напряженнейший интеллектуальный труд Ленин нацеливал на практическую борьбу за социализм. Благодаря этому его произведения ярко отразили конкретный способ применения им диалектической (и, конечно, одновременно материалистической) методологии в решении разнообразных проблем теории и практики социализма.

В статье «Марксизм и ревизионизм» (1908 г.) Ленин показал, что для осуществления пролетарской революции вовсе не требуется пролетаризации большинства населения страны. В статье «О лозунге Соединенных штатов Европы» (август 1915 г.) В.И. Ленин выдвинул положение: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране» (т. 26, с. 354). В «Апрельских тезисах» 1917 года Ленин провозгласил путь на победу социалистической революции в России, выдвинул идею республики Советов как государственной формы диктатуры пролетариата, наметил ряд политических и экономических преобразований (т. 31, с. 113–119).

Ленин не был уверен, что он доживет до социалистической революции в России, но общий вывод его о Европе таков: «Революция стояла на пороге в 1914–1916 гг., таясь в недрах войны, вырастая из войны» (т. 30, с. 14). 9 (22) января 1917 года (чуть меньше двух месяцев до февральско-мартовской буржуазной революции) на съезде швейцарской социалистической молодежи Ленин уверенно заявил: «Нас не должна обманывать теперешняя гробовая тишина в Европе. Европа чревата революцией» (т. 30, с. 327). В статье «О брошюре Юниуса» в июле 1916 года Ленин допускал: «И при условии сильного истощения «великих» держав в данной войне или при условии победы революции в России (выделено мною – Е.С.) вполне возможны национальные войны, даже победоносные» (т. 30, с. 8).

2. Борьба В.И. Ленина за Октябрьскую революцию:

диалектика стратегии и тактики, теории и практической жизни, логики и интуиции

            Обратимся теперь непосредственно к движению ленинской мысли по пути теоретического обоснования и, главное, практического осуществления перехода России от буржуазной революции, начавшейся 27 февраля (11 марта) 1917 года, к социалистической, свершившейся 25 октября (7 ноября) 1917 года. В середине марта 1917 г. Ленин подчеркивает: «Революцию сделали рабочие и солдаты. Но власть, как это бывало и в других революциях, на первых порах захватила буржуазия… Не Государственная дума – Дума помещиков и богачей – а восставшие рабочие и солдаты низвергли царя. Но новое Временное правительство назначено Государственной думой» (т. 31, с. 63). Одновременно Ленин отмечает другой важный факт: «Но в Петрограде рядом с этим правительством постепенно организуется другое правительство. Рабочие и солдаты образовали Совет рабочих и солдатских депутатов» (т. 31, с. 64). Однако Петроградский Совет, являвшийся фактически общероссийским центром, оказался в руках лидеров меньшевиков и эсеров, захвативших руководство Советом. Исполком Совета добровольно уступил власть буржуазному Временному правительству, обещая ему полную поддержку.

Ленин с самого начала революции определил позицию партии большевиков: «Полное недоверие, никакой поддержки новому правительству; Керенского особенно подозреваем; вооружение пролетариата – единственная гарантия; немедленные выборы в Петроградскую думу; никакого сближения с другими партиями» (т. 31, с. 7). В «Письмах из далека» (март – апрель 1917 г.) и знаменитых «Апрельских тезисах» он поставил задачу перехода к социалистической революции, обратив внимание на необходимость разрушить старую государственную машину и вместо нее создать новый тип государства – государство диктатуры пролетариата в форме Советов рабочих и крестьянских депутатов.

В «Письмах из далека» отмечается и общая особенность революции: «Чудес в природе и в истории не бывает, но всякий крутой поворот истории, всякая революция в том числе, дает такое богатство содержания, развертывает такие неожиданно-своеобразные сочетания форм борьбы и соотношения сил борющихся, что для обывательского разума многое должно показаться чудом» (т. 31, с. 11). Среди причин, породивших февральско-мартовскую революцию, Ленин первой указывает империалистическую войну, которая «с объективной неизбежностью должна была чрезвычайно ускорить и невиданно обострить классовую борьбу пролетариата против буржуазии, должна была превратиться в гражданскую войну между враждебными классами» (т. 31, с. 13). Война «есть важнейшей силы исторический двигатель, который порождает невиданный кризис, голод, неисчислимые бедствия… Этот «двигатель» придвинул целый ряд богатейших свободнейших и просвещененнейших наций на край пропасти» (т. 31, с. 45).

И здесь Ленин затрагивает важнейший вопрос о роли и взаимодействии теории и практики в историческом процессе. Война «заставляет народы напрягать до последней степени все силы… ставит на очередь дня не осуществление каких-нибудь «теорий» (об этом нет и речи, и от этой иллюзии всегда предостерегал Маркс социалистов), а проведение самых крайних практически возможных мер, ибо без крайних мер – гибель, немедленная и безусловная гибель миллионов людей от голода.

Что революционный энтузиазм передового класса при условиях, когда объективное положение требует крайних мер от всего народа, многое может, это нечего и доказывать. Эта сторона дела воочию наблюдается и ощущается всеми в России.

Важно понять, что в революционные времена объективная ситуация меняется так же быстро и круто, как быстро вообще течет жизнь. А мы должны суметь приспособлять свою тактику и свои ближайшие задачи к особенностям каждой данной ситуации» (т. 31, с. 45).

А вот здесь-то, можно заметить, и вступает в действие теоретическая подготовка участников революции, обеспечивающая именно в данный момент места и времени готовность поступать сообразно требованиям этого момента, а заодно осуществляется и проверка имеющихся знаний и опыта, в процессе которой обнаруживается и их недостаточность, и их неточность, значит, необходимость их доработки, доразвития. Значит, в практической деятельности имеет место и значительная роль применяемой теории, точнее не одной, а целого ряда теорий. Вернемся к тексту Ленина. Он продолжает: «До февраля 1917 года на очереди стояла смелая революционно-интернационалистическая пропаганда, призыв масс к борьбе, пробуждение их. В февральско-мартовские дни требовался героизм беззаветной борьбы, чтобы немедленно раздавить ближайшего врага – царизм. Теперь мы переживаем переход от этого первого этапа революции ко второму, от «схватки» с царизмом к «схватке» с гучковско-милюковским, помещичьим и капиталистическим империализмом. На очереди дня – организационная задача, но никоим образом не в шаблонном смысле работы над шаблонными только организациями, а в смысле привлечения невиданно широких масс угнетенных классов в организацию и воплощения самой этой организацией задач военных, общегосударственных и народнохозяйственных» (т. 31, с. 45–46).

Важнейшей причиной быстрого осуществления февральско-мартовской революции 1917 года Ленин считал опыт «величайших классовых битв и революционной энергии русского пролетариата 1905–1907 годов» (т. 31, с. 11). «Без революции 1905–1907 годов, без контрреволюции 1907–1914 годов невозможно было бы такое точное «самоопределение» всех классов русского народа и народов, населяющих Россию, определение отношения этих классов друг к другу и к царской монархии, которое проявило себя в 8 дней февральско-мартовской революции 1917 года» (т. 31, с. 12).

Верный марксистской методологии Ленин доводит анализ февральской революции 1917 года до определения и указания трех главных классовых сил и сторон ее: «1) царская монархия, глава крепостников-помещиков, глава старого чиновничества и генералитета; 2) буржуазная и помещичье-октябристско-кадетская Россия, за которой плелась мелкая буржуазия (главные представители ее Керенский и Чхеидзе; 3) Совет рабочих депутатов, ищущий себе союзников во всем пролетариате и во всей массе беднейшего населения – эти три основные политические силы с полнейшей ясностью обнаружили себя даже в 8 дней «первого этапа»» (т. 31, с. 14).

С первых дней революции Ленин ставит задачу противопоставить «великолепной организации всей русской буржуазии и всей буржуазной интеллигенции столь же великолепной организации пролетариата, руководящего всей необъятной массой городской и деревенской бедноты, полупролетариата и мелких хозяйчиков» (т. 31, с. 37). «Нам нужна революционная власть, нам нужно (на известный переходный период) государство. Этим мы отличаемся от анархистов» (т. 34, с. 39).

И постоянно Ленин опирается на опыт Парижской Коммуны 1871 года и русской революции 1905 года. В 5-м «Письме из далека» он снова возвращается к мысли о том, что на втором этапе революции или во второй революции, уже социалистической (которой явилась Октябрьская революция), государственная власть должна перейти от помещиков и капиталистов в руки правительства рабочих и беднейших крестьян, которое «должно организоваться по типу Советов рабочих и крестьянских депутатов, именно… оно должно разбить, совершенно устранить старую и обычную во всех буржуазных государствах государственную машину, армию, полицию, бюрократию (чиновничество), заменив эту машину не только массовой, но и поголовно-всеобщей организацией вооруженного народа» (т. 31, с. 55). Пролетариату, трудящимся нужна народная милиция, «соединяющая в себе функции народной армии с функциями полиции, с функциями главного и основного органа государственного порядка и государственного управления» (т. 31, с. 42).

Несколько позже, в августе – сентябре 1917 года, в книге «Государство и революция», целиком и полностью пронизанной методологией диалектической теории развития, Ленин специально разъясняет, как надо понимать рассуждение Ф. Энгельса о том, что, беря государственную власть, пролетариат тем самым уничтожает государство «как государство». «Что это значит, об этом думать «не принято». Обычно это либо игнорируют совершенно, либо считают чем-то вроде «гегельянской слабости» Энгельса. На деле в этих словах выражен кратко опыт одной из величайших пролетарских революций, опыт Парижской Коммуны 1871 года… На деле здесь Энгельс говорит об «уничтожении» пролетарской революцией государства буржуазии, тогда как слова об отмирании относятся к остаткам пролетарской государственности после социалистической революции. Буржуазное государство не «отмирает», по Энгельсу, а «уничтожается» пролетариатом в революции. Отмирает после этой революции пролетарское государство или полугосударство» (т. 33, с. 18; о диалектической теории развития применительно к переходу от капитализма к социализму см. особенно с. 84–102).

Из определения государства Энгельсом как «особой силы для подавления» вытекает, – поясняет далее Ленин, – что «особая сила для подавления» пролетариата буржуазией, миллионов трудящихся горстками богачей должна смениться «особой силой для подавления» буржуазии пролетариатом (диктатура пролетариата). В этом и состоит «акт» взятия во владение средств производства от имени общества. И само собой очевидно, что такая смена одной (буржуазной) «особой силы» другою (пролетарской) «особой силою» никак уже не может произойти в виде «отмирания»» (т. 33, с. 18, см. также с. 22 и 23).

На последующих страницах книги «Государство и революция» содержится краткий очерк развития марксистского учения о государстве, анализируется опыт Парижской Коммуны 1871 года, конкретизируется ответ на вопрос «Чем заменить разбитую государственную машину?» при переходе от капитализма к социализму, экономические основы отмирания государства, анализируются приемы опошления марксизма (его учения о классовой борьбе и государстве) оппортунистами (в первую очередь Плехановым и Каутским). Ленин выделяет как самое важное в марксизме не признание самой классовой борьбы вообще, но именно обязательное доведение ее понимания до вывода о необходимости диктатуры пролетариата для перехода от капитализма к социализму, а в дальнейшем к коммунизму, то есть к обществу без классов. «Ибо учение о классовой борьбе не Марксом, а буржуазией до Маркса создано и для буржуазии, вообще говоря, приемлемо. Кто признает только борьбу классов, тот еще не марксист, тот может оказаться еще невыходящим из рамок буржуазного мышления и буржуазной политики» (т. 33, с. 34).

С яростной убежденностью и страстью Ленин делает окончательный вывод: «Оппортунизм не доводит признания классовой борьбы как раз до самого главного, до периода перехода от капитализма к коммунизму, до периода свержения буржуазии и полного уничтожения ее. В действительности этот период неминуемо является периодом невиданно ожесточенной классовой борьбы, невиданно острых форм ее, а следовательно, и государство этого периода неизбежно должно быть государством по-новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и по-новому диктаторским (против буржуазии).

Далее. Сущность учения Маркса о государстве усвоена только тем, кто понял, что диктатура одного класса является необходимой не только для пролетариата, свергнувшего буржуазию, но и для целого исторического периода, отделяющего капитализм от «общества без классов», от коммунизма. Формы буржуазных государств чрезвычайно разнообразны, но суть их одна: все эти государства являются так или иначе, но в последнем счете обязательно диктатурой буржуазии. Переход от капитализма к коммунизму, конечно, не может не дать громадного обилия и разнообразия политических форм, но сущность будет при этом неизбежно одна: диктатура пролетариата» (т. 33, с. 35).

Полная обоснованность и чрезвычайная важность последнего утверждения В.И. Ленина с наглядностью подтвердились деструктивными процессами в советском государстве, которые начались уже в правление Л.И. Брежнева и которые странным образом совпали с преждевременным и произвольным введением официальной характеристики советского общества как развитого социализма, якобы превзошедшего и переросшего диктатуру пролетариата, и закончились горбачёвщиной, а затем ельцинщиной – вполне сознательным и поэтому преступно-предательским уничтожением Советского государства и социалистического (еще недостаточно развитого, но имевшего все возможности дальнейшего неограниченного развития на собственной основе) общества и в СССР, и в большинстве стран мировой социалистической системы.

Евгений Фролович Солопов,

доктор философских наук,

 профессор

Продолжение следует.