Вторжение в развал

Какими бы надеждами ни руководствовался Владимир Путин, вступая в битву за спасение Башара Асада, Россия теперь втянута в чужой кризис, которым никто не умеет управлять.

Не буду сейчас говорить о трех вещах. О том, что сирийская операция начата ради того, чтобы отвлечь внешнее и внутреннее внимание от зашедшей в тупик борьбы с Украиной. О том, что высадка в Сирии предпринята в надежде убедить мир, что Кремль по-прежнему руководит мировой державой и его надо бояться и уважать. И о том, что Путин всегда искренне старается поддержать личных друзей, которые попали в беду в своих странах. Друга Сильвио достаточно было позвать в гости в Ялту. Ну, а у друга Башара потребности посерьезнее – вот и пришлось отправить к нему людей и технику.

Всё перечисленное сыграло свою роль, но раз уж дело сделано и наша страна ввязалась в войну, то следует хотя бы знать, в чем суть этой войны и каким может быть ее исход.

Желательно понять следующее.

1. Никакой Сирии сегодня нет и в прежнем виде уже не будет.

Алавитское мини-государство, Асады будут им править или кто-то другой, может претендовать лишь на ту часть прежней Сирии, где единоверцы официального сирийского правителя в большинстве. То есть на небольшую.

Совершенно бессмысленны рассуждения о некой сирийской гражданской войне и о законном местном режиме, которому надо помочь вернуть Сирию к мирной жизни, восстановив его власть над некоторыми утраченными им районами. Жители развалившейся страны не считают себя согражданами и считать не станут. Им лучше друг без друга.

Курды, населяющие север юридической Сирии, доказали, что хотят остаться курдами. А арабы-сунниты (больше 60% жителей экс-Сирии) не согласятся вернуться под прежнюю власть, даже если нынешнее ИГ разрозненными или объединенными ударами всех созданных против него коалиций будет начисто уничтожено.

Поэтому Сирия или будет официально распущена, или на неопределенное время превратится в государство-химеру – с правительством, флагом и голосом в ООН, но без реального единства кусков, на которые оно распалось. То есть разделит судьбу нескольких своих соседей.

2. Смысл войн, которые охватили Юго-Западную Азию и длятся уже несколько десятков лет, в том, что тамошние государства, искусственно созданные в ХХ веке, одно за другим умирают и уступают место новым образованиям.

Первым был Ливан. Он развалился почти полвека назад, и сегодня его делят между собой несколько суннитских, христианских и шиитских структур. У каждой – свой кусок. Потом распался Ирак. После первой победы американцев над Саддамом (1991 г.) отделились курды, после второй (2003 г.) – суннитские территории. Недавно рухнул Йемен. На очереди могут быть и другие.

Огромное пространство превратилось в конгломерат враждующих анклавов, режимы которых могут быть более или менее умеренными (как в курдских землях или в шиитском государстве, которым после отпадения меньшинств стал Ирак), или запредельно кошмарными (как ИГ, контролирующее большую часть суннитских земель Ирака и Сирии, и шиитская "Хезболла" в Ливане).

3. Кризис виток за витком поднимается на новый уровень.

Масштабы расправ и чисток растут, а их география всё время расширяется. Потенциальными беженцами становятся уже не миллионы, а десятки миллионов.

Рассуждения о приближающейся тотальной войне шиитов с суннитами, то есть в первую очередь Ирана с Саудовской Аравией, выглядят уже не болезненной фантазией, а только грубым упрощением. Вероятность большой войны явно растет, но если она начнется, то вряд ли будет такой монохромной.

4. У США и их союзников нет ни воли для решительного вмешательства, ни понимания, что нужно предпринять.

Возглавляемая Соединенными Штатами коалиция уже больше года ведет воздушную войну против ИГ. Но одной авиацией войны не выигрывают, а посылать войска западные политики боятся теперь буквально панически.

Но главное – они не могут честно сформулировать цели всей этой совокупности войн, цепляясь за потерявшие смысл реквизиты исчезающих государств. Запад не способен помешать их распаду, но даже не приблизился к тому, чтобы попытаться его возглавить.

Отвлеченно говоря, этим кризисом можно было бы управлять. Контуры переустройства Большого Ближнего Востока (ББВ) не так уж загадочны.

Признать государственный статус тех новых территориальных образований, которые доказали свою живучесть и хотя бы минимальную конструктивность. Ликвидировать самые вопиющие из новых режимов, созданных крайними исламистами, но не пытаться вернуть их земли прежним хозяевам, а установить над ними протектораты и сохранять их, пока местные обитатели не войдут в разум.

Потребность в генеральном урегулировании огромна. ББВ жизненно важен не только для Запада, но и для всего мира. Продолжение его распада – это новые массовые убийства, невиданные переселения народов, а также, возможно, блокада нефтепоставок и угроза региональной ядерной войны.

Однако те действия, которые вели бы к осмысленным результатам, в одной своей части запрещены сегодняшней политической философией Запада, в другой – непосильны для его шаблонно мыслящего и беззубого политического класса, а в третьей части блокируются взаимными интригами региональных великих держав – турок, иранцев и саудитов.

И вот в этот развал, добавляя ему неуправляемости, вторгается наша держава. Которая, как и все прочие, не сможет одержать даже и локальных побед силами одной только авиации. У которой, в отличие от прочих, даже теоретически нет ресурсов для масштабной и длительной наземной операции, но угроза стихийно втянуться в нее явно есть.

Плюс – такое обременение, как любовь к Башару Асаду, которого всё равно придется сдавать. Да еще и перспектива – вместо того чтобы добиться равенства с Америкой, стать подручным кого-нибудь из местных игроков – Ирана например.

У государственного авантюризма есть свое обаяние. Но только если смотреть с другой планеты или из другого века.

Сергей Шелин

Источник – Росбалт