Даниэль Ольбрыхский:

Полная свобода хуже плена

Выдающийся польский актер считает себя символом трех поколений

Перед беседой со звездой мирового класса – выдающимся польским актером Даниэлем Ольбрыхским, разумеется, я заранее подготовил вопросы. Но тут случились гадкие события в Таллине, где был совершен снос памятника Бронзовому солдату. Буквально через пару дней об этом же заговорили и в Варшаве. Не скрою, это удивило. Ведь в Польше, за освобождение которой от гитлеровских захватчиков, погибли более 600 тысяч советских солдат, всегда было в своем большинстве уважительное уважение к памятникам, воздвигнутым в их честь. Правда, как журналист, проработавший в Польше в 1979–1986 годы, помню: в 1981 году неизвестные осквернили один из монументов, и тогда Лех Валенса, вожак легендарной "Солидарности", взял ведро с водой, тряпку и самолично смыл оскорбительные надписи. "Мы не должны допускать святотатства", – заявил он тогда собравшимся.

– И я помню тот случай, – сказал пан Даниэль. – И сам считаю, что к этим памятникам надо ходить со слезами и молитвой. Нельзя трогать памятники, тем более могилы. Я знаю мудрых ксендзов, которые, прослышав, что власти собираются перенести памятники, заявили, что они будут ездить туда и служить мессы.

Собственно, в этом – в манере говорить, а главное – мыслить – весь он, пан Даниэль, сгусток, образно говоря, нервов и эмоций.

Излучины человеческой судьбы неисповедимы. Даниэль Ольбрыхский преподнес себе подарок к своему очередному, 62-му дню рождения. Он снялся в телесериале «Две стороны медали», сыграв заслуженного боксера, обладателя бронзовой олимпийской медали, который, подрабатывая к пенсии, сторожит сегодня разоряющийся центр спорта.

Ольбрыхский, конечно же, звезда мирового класса (чего стоят одни только его роли в «Пане Тадеуше» и «Мести»), однако большинство его фанатов хорошо помнят, что Даниэль в начале своей кинокарьеры был задиристым боксером Толькем Щепаняком в картине Юлиана Дзедзины. Ольбрыхский играл тогда, более сорока лет назад, в сущности, самого себя. Он, не секрет, подавал большие надежды в боксе и даже подумывал навсегда связать свою судьбу со спортом.

– Пан Даниэль, наконец-то застал вас дома. Хотя и с запозданием – с днем рождения.

– Сердечно благодарю. Недавно вернулся из Ханты-Мансийска: был там в составе международного жюри кинофестиваля "Дух огня". Поездкой доволен. Правда, было холодновато, зато очень сухо. А главное – был удивительный душевный микроклимат. Только что приехал с репетиции – три раза в месяц играю в варшавском Театре на Воле короля Лира. Мэрия столицы решила отметить мое 60-летие спектаклем, в качестве режиссера я предложил незаурядного Андрея Кончаловского. Правда, Андрей склонялся к творчеству Стриндберга или Ибсена, я к – Шекспиру. Подумал: если уж падать, то с высокого, крутого коня. Слава Богу, не ошиблись. С 2005 года "Король Лир" идет при полном зале, с аплодисментами. Кроме того, продолжаю сниматься в телесериале "Две стороны медали".

– Говорят, первые серии уже просмотрели около 4 миллионов зрителей.

– Именно поэтому решено продолжать съемки.

– Сколько будет серий?

– Еще не знаю.

– Трудно ли было решиться на роль в сериале?

– Когда участвуешь в чем-то, не думаешь, важно это или нет. Предполагаю, что Анджей Вайда, снимая Збышка Цибульского, не допускал, что «Пепел и алмаз» по сегодняшний день будет культовым фильмом. Согласившись сняться в «Пепле», я еще не решил, кем быть: спортсменом или актером? Впрочем, за меня решили сами зрители: хотим, мол, тот фильм и того парня. Кроме того, признаюсь, я очень люблю польские сериалы: они – ценный вид развлечений. Не забываю о назначении своей профессии – заполнять свободное от работы время своих зрителей, то есть развлекать их. В общем, приходится участвовать в чем-то амбициозном, высокохудожественном, а временами – в сериалах.

Забыл еще об одном моменте – я живу в селе, редко хожу в театр. А польских фильмов не хватает. Поэтому сериалы помогают мне открывать многие молодые таланты. Никогда не разглядел бы недюжинные способности, например, Дарека Внука или Пшемыслава Садовского, если бы не смотрел сериал «Сама жизнь». А ведь один из этих актеров отлично сыграл в шекспировском «Короле Лире».

– Откровенно говоря, трудно представить пана Даниэля у телевизора.

– Я смотрю его регулярно. К сериалам привык, когда упал на полном скаку с лошади, которую, к слову, ни в чем не виню. Напротив, не знаю животных интереснее и умнее. Конь упал на мою правую ногу, а потом отбежал метров на двести и стал внимательно смотреть. Я, абсолютно беспомощный, неподвижно лежу с вывернутой ногой. И вот конь приблизился, остановился рядом, подставил левый бок, чтобы я смог взобраться в седло. Ждал, когда усядусь, а потом пошел в конюшню. Оттуда и увезла меня "скорая помощь". После этого какое-то время было неясно, смогу ли ходить вообще. Была необходима долгая реабилитация. Волей-неволей приходилось смотреть телесериалы, в том числе и криминальные.

– В общем, проблем в «Двух сторонах медали» не было.

– Мой друг и отличный режиссер Гжегож Вархоль предложил сыграть боксера. Я согласился. Не отказался бы, если бы попросили сыграть и роль кавалериста. Для кавалериста и боксера главное – удар гонга. И тем, и другим видом спорта занимаюсь по сегодняшний день.

– А не опасаетесь ли что с боксером, олимпийским медалистом, придется подружиться на долгое время?

– Если это будет несколько дней в месяц, почему бы и нет? Буду прирабатывать себе на пенсию.

– К какой именно?

– И к французской, но прежде всего к польской. Мне начислили около 500 злотых в месяц (около 125 долларов). Дело в том, что я имел несчастье работать в штате недолго, а всё, что сделал в фильмах, на пенсию, оказывается, не влияет. К счастью, французы подсчитали, что я проработал в киноиндустрии 30 лет. Короче говоря, мне, как и герою телесериала, нужно подрабатывать.

В последние годы Ольбрыхский без перерыва снялся в семи картинах. При этом четыре из них были российскими. Еще два французских фильма, один – польский. По его словам, молодое поколение польских режиссеров не очень-то интересуется им, поэтому он охотно откликается на предложение из-за границы.

– Есть ли предложения из России?

– Слава Богу, не забывают.

– А из Белоруссии?

– Самые ближайшие соседи не звонят, не приглашают. Но я до сих пор помню съемки "Потопа", проходившие на другом, белорусском береге Буга. Там – чарующая природа, доброжелательные, отзывчивые люди. Высоко ценю творческие достижения "Беларусьфильма". Всегда готов откликнуться. Кстати, недавно позвонил украинский сосед Богдан Ступка, предложил сняться в "Тарасе Бульбе", но потом что-то, видно, не заладилось.

С годами пан Даниэль не изменился. Все те же близко посаженные глаза, взлохмаченная рыжеватая, теперь уже с сединой, шевелюра, на лице прибавились и морщины. Одно осталось постоянным – порывистые движения и вечное беспокойство, дивная мятежность.

В варшавском лицее имени Стефана Батория у него были в выпускном классе четыре двойки. И только благодаря заступничеству учителей французского и физкультуры его допустили к экзаменам на аттестат зрелости. Даниэль не подвел их, сдал испытания блестяще.

В предпоследнем классе лицея начал выступать в телевизионной программе «Поэтическая студия». Тогда он заработал первые деньги, на которые купил себе костюм, а деду с бабушкой – уголь на зиму. С 16 лет он поддерживал семью – его гонорары значительно превышали заработки родителей.

Родители, правда, больше радовались творческим успехам сына, чем его гонорарам. Мама, музыкант, привила любовь к театру, литературе. Отцу, публицисту, кино казалось чем-то несерьезным, он хотел, чтобы сын стал врачом или юристом. Профессия артиста вообще – рискованная, ненадежная. Не зря отец одобрял выбор старшего сына, который стал физиком.

Своенравный Даниэль пошел, однако, своим тернистым путем. Поступив в 60-е годы в Высшее государственное театральное училище, он так и не сумел закончить его. Целиком и полностью захватили съемки. Сначала на родине, а потом во Франции, куда он уехал на шесть с лишним лет как деятель польского оппозиционного подполья 70-х и 80-х годов. На счету Ольбрыхского около 150 фильмов, «Оскар» за роль в «Жестяном барабане» Шлендорфа, десятки других премий и отличий.

Ночью, днем разбуди Даниэля, он скажет одно: «Анджей Вайда – мой отец в кино». Маэстро, пригласивший Ольбрыхского на съемки в 13 фильмах, действительно сделал актера известным не только в Европе, но и во всем мире.

Сколько ни перелистывай страницы старых блокнотов, понятие статика не прилипает к выдающему актеру. Он весь – динамика, как сама жизнь. С одной стороны, утверждает: я всегда играю самого себя, будь то поэт, боксер, Гамлет... Играю себя с разных сторон. Это журналисты понапридумывали: этот актер, например, как Збигнев Цибульский, – герой послевоенного поколения, а тот – следующего... Я считаю себя символом трех поколений. Недавно одна девочка попросила автограф. Я подписал карточку. Она достает вторую (для мамы), а потом и третью – для бабушки. Я невольно подумал: это Бог дал мне такое счастье.

В другой раз Даниэль признавался: «Все 150 ролей, которые я сыграл, – это мои дети. Всех их я носил в себе и родил, как мать, – с огромной болью. И потому не могу сказать, какое дитя – самое дорогое».

Как считает Даниэль, полная свобода – хуже плена. В то же время он не может слепо повиноваться режиссеру, ибо ценит актерскую самостоятельность и фантазию. У актеров кожа нежнее, а нервы расположены ближе. Оттого-то они радуются и страдают сильнее, чем обычные люди. Не случайно в актерской профессии много алкоголя и наркомании. Сам Ольбрыхский признается: "Сказать, что совсем не пью, нельзя. Люблю посидеть в кругу друзей, но когда съемки – то сухой закон". Вообще в карман, как говорят в Польше, он не выпивает. И еще – по его мнению, любить себя – это прежде всего быть в ладу с самим собой. Человек, который не любит себя, опасен для общества: он не может любить вообще.

В наши дни, как признавался Даниэль, искусство не в состоянии влиять на политику. В 19 веке, когда Польша не существовала на картах, Генрих Сенкевич сочинял романы "для упрочения национального духа", в которых поляки был показаны как великая нация, решающая судьбы Европы, – на уровне французов или англичан. Но независимость Польши стала возможной благодаря определенным геополитическим процессам, а не из-за романов Сенкевича. Назначение искусства, по убеждению Даниэля, – это рассказ о человеке, его эмоциях, об отношениях между людьми. Политика не должна в это замешиваться.

Ольбрыхский создал вокруг себя и по сей день сохранил ауру забияки. Несколько лет назад он вошел в выставочный зал Варшавы «Захента» с саблей, спрятанной в полах плаща. От фотовыставки «Нацисты» в сущности ничего не осталось. Актер изрубил снимки Фрэнка Синатры, Роджера Мура, Жана-Поля Бельмондо, других знаменитых актеров, облаченных в фашистскую униформу. Заодно исполосовал и свой снимок. То был поступок в традициях польского национального характера. Правда, урон от него исчислялся в 80 тысяч долларов, но порыв Даниэля был понят: министр культуры распорядился закрыть экспозицию. Соотечественников, как и самого Ольбрыхского, возмутил цинизм, что выставка была устроена (по инициативе американцев) в Польше – стране, особенно сильно пострадавшей от фашизма и известной своей мощной традицией антифашистского кино. Если садиться на коня, считает Даниэль, то на самого крутого.

Ольбрыхского ценят и любят как внимательного к другим, всегда отлично подготовленного, доброжелательного партнера. Ему, как он сам признает, выпало счастье встретиться со многими великими людьми, полюбить их и испытать взаимоуважение. В Польше кое-кто считает Даниэля русофилом. Русский, – кроме него, кстати, знает украинский, французский, английский, немецкий, итальянский, – он изучил по книгам Булата Окуджавы, который, к слову, посвятил ему стихотворение "Язык ни в чем не виноват". Любит Сергея Есенина, Льва Толстого, часто напоминая в разговорах его изречение: "Наибольшее счастье в жизни – жить". Другом и братом ему был Владимир Высоцкий. Как только Даниэль в Москве, спешит на Ваганьковское кладбище, чтобы поклониться Володе, побеседовать с ним. В числе близких друзей – Никита Михалков, Андрей Кончаловский. Ольбрыхский приезжает на съемки в Россию как в семью, как к добрым друзьям. То встретит знакомого электрика, то гримера. По его словам, это всегда замечательно: возникает особое чувство доверия. Быть может, оттого успешно сыграл в "Освобождении", "Сибирском цирюльнике", "Гамбите", "Персоне нон грата". Ольбрыхского любят и каскадеры: им никогда не приходилось его дублировать.

В молодости Даниэль отгонял сон с ресниц не одной девушки и женщины, был причиной не одного любовного приключения. Всю жизнь убежден, что даже Иисус Христос не был идеальным, ведь он боялся смерти. Тем более идеальным не может быть простой человек – будь то мужчина, будь то женщина. Но именно за то, что женщины так далеки от идеала, их надо любить, как самого себя.

После смерти мамы, которая, как и для каждого сына, для него много значила, главные женщины Даниэля сегодня – дочь и нынешняя супруга Кристина, которую считает своим ангелом-хранителем. Когда получил, упав с лошади, травму, Кристина неотлучно была с ним. Но и все остальные женщины, которых он встречал в жизни, были не случайными. Они, как уверяет, всегда в его сердце.

Актер был трижды женат. Причем одно время был женат (вопреки католическим традициям) на двух женщинах, и не одну из них не мог оставить. У него трое детей – два сына (один внебрачный от известной немецкой актрисы Барбары Зуковой) и дочь. Есть внуки.

По сей день Даниэль занимается боксом, фехтованием, ездой на велосипеде, удерживая свой вес в пределах 75 килограммов. Особенно любит конный спорт. Когда есть время, седлает своего любимого арабского скакуна по имени Чудесный. Лучше всего чувствует себя на откосе над Бугом, где выстроил дом, или в старой хибаре под Казимежом-на-Висле. Всегда в окружении домашних любимцев – кошек Каси и Баси и йоркширского терьера по кличке Пипли. Знаменитым курортам, большим городам он предпочитает лес и тишину. Охоту и рыбалку не любит. Любит землю и людей, хотя иногда ему хочется отхлестать их. Время, старость Даниэля не пугают. У каждого возраста есть, по его мнению, плюсы. Главное – надо делать всё медленно, точно и пунктуально. Это качество пришло, не секрет, с возрастом.

Анатолий Петрович Шаповалов,

 журналист-международник,

лауреат премии Воровского  в области международной журналистики