Лех Валенса: Я – друг России

Какие выводы можно сделать из ответов бывшего лидера "Солидарности" и экс-президента Польши – 65-летнего Леха ВАЛЕНСЫ на вопросы журналиста-международника Анатолия Петровича ШАПОВАЛОВА

– Как ваш старый знакомый (А.П. Шаповалов заведовал отделением ТАСС в Варшаве в 1979–1986 годы и освещал деятельность "Солидарности"), хотел бы услышать «непричёсанные», откровенные пояснения, за что вас нынче часто шпыняют, то бишь критикуют, в Польше.
        – Только малых людей не атакуют либо не захваливают. Проблемы имеют те, кто покрупнее. Выходит, я не такой уж малый. Это во-первых. Во-вторых, в ситуации, в которой мы оказались, есть люди, которые не могут бороться иначе, как разрушать, отрицать и атаковать. Именно в таком периоде находится наше общество.

– Не корите ли себя за то, что в свое время уволили из президентской канцелярии братьев Качиньских?

– Я с самого начала не сомневался, что Качиньские были хороши для разрушения, но не для созидания. А чтобы руководить страной, надо хотя бы немножко поработать, располагать опытом. Однако братья никогда не работали. Они постоянно устраивали конфликты. Кроме того, Качиньские беспрерывно устраивали конфликты. То одного работника канцелярии уличат в сотрудничестве со спецслужбами, то другого. Утверждают, что я хотел отодвинуть и знаменитого Лешека Бальцеровича. Абсолютно нет. Я хотел только того, чтобы он меня немного послушался, понял, что людям в новой, несоветской Польше необходимо помогать, иначе они взбунтуются, выступят против реформ. Я считал, что Бальцеровичу необходим «брат-близнец»: один остро идет вперед, разрешая экономические проблемы, а второй – смягчает последствия реформ с тем, чтобы люди почувствовали, что они что-то имеют от них. Но в западных школах научили, что человек должен спасаться сам. Тем временем некоторых в Польше попросту надо было спасать, а не ограничиваться раздачей бесплатного супа. Признаюсь, мы никогда ясно не представляли обществу очередные этапы преобразований. Мы нечетко говорили о том, в чем участвуем. С одной стороны, должен быть плюрализм, к чему, собственно, и обязывает демократия. С другой – должны быть и профсоюзы, так как мы входим в капитализм, в жестокое общество. Я предостерегал тех, кто пришел после меня: "Выиграв парламентские выборы, не идите в исполнительную власть, займитесь законотворчеством и контрольными функциями". Увы, меня не послушали. В ходе реформ и плохого управления мы забыли о рабочих. Люди, которые нам верили и терпеливо ожидали, не стремясь расталкивать руками других, остались ни с чем. Многие члены "Солидарности" после победы двинулись туда, где можно было нахапать побольше и побыстрее. Я вышел из «Солидарности», к тому же в парламенте долго не выдержал бы –  не переношу говорильню, многочасовых дискуссий.

– Значит, демократия, по вашему мнению, – это болтовня.

– Выходит так. Я никогда не делал что-либо для себя. Считаю, что нужно создавать систему. Не хвастаясь, скажу: мне, рабочему-электрику, многое удалось. В Польше теперь есть и левые, и правые, и профсоюзы, и партии – словом, есть и свобода, и демократия… Но не перебивай меня, иначе утрачу мысль. Так вот посмотри на то, что делается сегодня: власть имущие, перехватив мою программу, мчатся на Запад. Многие из них – выпускники американских вузов. Уверяют, что их программа лучшая, чем валенсовская. Ну что тут я могу сделать? Часто приезжаю в США прочитать студентам лекции. Обязательно спрашиваю: "Вы знаете, где находится Польша?" В ответ – молчание. "Я слышал, – продолжаю, – что у вас есть демократия". "Да", – отвечают мне чуть ли не хором. Спрашиваю: "И что, каждый может стать президентом Америки?" Опять: "Да". Я им на это: "Но ведь тот, кто начинает борьбу за президентское кресло, должен иметь, по меньшей мере, 100 тысяч долларов. У кого из вас есть такие деньги?" В аудитории – тишина. Какая же это демократия?..

– Как вы относитесь к правительству Дональда Туска?

– Оно решительно лучше, чем предыдущие кабинеты, но недостаточно управляет. Если за что-то берется, то не разыгрывает до конца, останавливается на полдороге. Но я поддерживаю это правительство.

– Что бы вы хотели еще достичь в жизни?

– Хотел бы, чтобы мы поняли: люди и общества развиваются скачкообразно и плавно. На время скачка нужны иные структуры и программы, чем на период постепенных перемен, какие у нас сейчас. Когда-то мы убегали от референдума, так как он не подходил периоду скачка. Сегодня надо чаще отдавать голос народу, не бояться собственных граждан. И надо улучшать демократию. В демократии человек имеет право на многие вещи. Теперь ему необходимо напомнить и об обязанностях.

– Поясните свою мысль.

– Имеешь право не участвовать в выборах, не терпеть какого-либо чиновника, не быть министром, президентом. Но ты не имеешь права, выйдя на демонстрацию, забрасывать камнями тех, кто хочет быть министром, президентом. Почему не имеешь такого права? Да потому, что в Польше сегодня свобода. Зачем камни, если у тебя, свободного человека, есть бюллетень для голосования? К сожалению, пока дело доходит до курьезов: идут демонстранты с мобильными телефонами, протестуя против глобализации. Ну тогда выбросьте и эти телефоны, и компьютеры, являющиеся продуктом той самой глобализации. Я понимаю, что демонстрантов беспокоит другое: они против тех, кто раньше зарабатывал на войнах, а теперь хочет сделать то же самое на глобализации. Но тогда не надо лукавить. Запад нажился на падении коммунизма. Поэтому нам надо быть мудрыми и не позволять ему, Западу, продолжать зарабатывать на нас. Мы, Восточная Европа, смотрим дальше, чем Западная. Та в плену примитивизма. Капитализму не хватает ценностей и веры. Он развалится, если мы, конечно, не поможем ему сохраниться. Одним словом, считаю, что Польша и Россия обречены на сотрудничество. Если не будем взаимодействовать, Запад и дальше будет зарабатывать на нас.

– Польско-российские отношения сегодня не наилучшие, если не сказать больше. Как-то можно изменить нынешнее положение?

– Во-первых, необходимо сохранять спокойствие обеим сторонам. Во-вторых, помнить о том, что мы соседи. Так Бог распорядился. Нам надо постараться, чтобы это было милое соседство. Я готов, разумеется, по просьбе российской стороны попробовать оказать помощь в разблокировании, улучшении двусторонних отношений. Я – друг России.

КОРР. «ЭФГ»: Из ответов Л. Валенсы вряд ли можно сделать вывод, что он понял: его, как и многих других поляков – чистых пролетариев и пролетариев-интеллигентов, известные международные силы использовали в качестве пешек в борьбе двух экономических систем –  капитализма и социализма. А если посмотреть на историю с «Солидарностью» с позиций нынешнего кризиса капиталистической системы и с позиции триумфального шествия социальных революций в Латинской Америке, то использовали их для победы старого над новым. Никакого восходящего шага – в идеях, нравственных ценностях –  польские «оранжевые» не сделали. Ну, добились списания внешних долгов в несколько десятков миллиардов долларов. Ну, пробудили шовинистические чаяния о Великой Речи Посполитой. Ну, потешились над коммунистами, чекистами и Ярузельским, поунижали их. Ну, отмстили москалям… И что?

Для истории, может быть, было бы лучше, если бы Валенса просто-напросто еще усерднее занимался деторождением, в котором он и так отличился.