Так чья же ты, Европа?

Сегодня ясно как божий день: Запад запутался в том, что сам напридумывал и наделал. Мультикультурность, превозносимая им до небес, стала после экономических потрясений самым тяжелым испытанием для Евросоюза, для самой идеологии европеизации, предусматривающей прозрачность границ и приток зачастую радикальных мигрантов из стран третьего мира.

Стонет даже традиционно обособленная Англия, где проживают более 2,5 миллиона мусульман. «Национальная политика прошлых лет была ошибочной, – признался премьер-министр Кэмерон, – либерализм должен быть с мускулами». Еще бы! За последние десять лет 40 тысяч британцев приняли ислам. Среди них подавляющее большинство – женщины. Их поступок, в сущности, протест против того, что современное британское общество потребительское и безнравственное.

Франция уже не справляется с иммигрантами. Ее пригороды захлестывают волнения, поджоги, стычки... Еще немного – и...

Не исключено, то же самое ожидает и Россию, хотя французы с надеждой смотрят на нас, считая, что у России, последней большой «белой» страны, пока есть великий шанс. Только не поторопитесь, предупреждают они, в Европу с ее нынешними ценностями.

Завидуют и Польше, устоявшей от иммигрантских наездов, сумевшей дистанцироваться от политкорректности и сохранить в этом вопросе благоразумие. Видимо, авторитетный еженедельник «Политика» не случайно опубликовал горькую статью о Европе, назвав ее ничейной землей.

Европа, указывает «Политика», как огромный аэропорт, каждый день принимающий приезжих, которые застряли между утратой и надеждой. Европа всё меньше становится домом и всё больше – ничейной землей.

Призраки гонят людей в Европу. Но в Европу, которую они вообразили, не удастся приехать. Такой Европы не существует. Демографически стареющий континент сегодня – жертва своей легенды, которая мечется между потребностью в иммигрантах, помогающих ее экономике, и растущим опасением, что мультикультурные толпы ее истребят.

Почти пять веков путешествия были привилегией европейцев. Они открывали мир, придавали ему контуры, названия, решали судьбы различных территорий, устанавливали правила игры и писали новейшую историю по-своему. Теперь массовые переезды «оттуда» всё труднее поддаются регулированию, более того – они неизбежны. В глобализирующейся экономике Европа уже не может односторонне строить отношения с миром. Трактаты ЕС, призванные крепить экономическое единство и конкурентоспособность Европы, дополнительно увеличили ее привлекательность в глазах иммигрантов. Открытие государственных границ означало, что достаточно преодолеть одну из них, чтобы оказаться в раю.

Но вот незадача: иммигранты не хотят приживаться на новых местах, подчеркивает «Политика». Их дома навсегда остались там, где они в детстве слушали муэдзина, видели клубящуюся под солнцем пыль. Приехав в Европу с сумками, полными ожиданий, они будут прежде всего обживаться, выискивать, где лучше, выгоднее, свободнее, зажиточнее чувствовать себя. Таковы их мечты, но для большинства из них они останутся неисполненными.

Двойственность Европы – воображаемой и реальной – шокирующая. Приезжие загипнотизированы обещаниями, но, прибыв на место, теряют к нему интерес. Они живут в Европе, но не с ней, а обок ее. Строят параллельный мир. Европа хотела показать миру свои цивилизационные достижения, а иммигрантов больше интересуют социальные пособия, выгодное жилье, близость аэропортов и т.д. Приезжие ведут себя как клиенты, которые временно (даже если это означает половину их жизни) осваивают бизнес-процедуры, другие полезные элементы местной действительности. Они сами решают, в какой мере можно пользоваться Европой. Как правило, большинство приезжих поступают прагматично и практично, но в вопросах ценностей остаются непреклонными. В Европе они реконструируют свой внутренний мир: воздвигают мечети, открывают рестораны с экзотической кухней, привозят любимые овощи и фрукты, приправы, устраивают традиционные свадьбы, отмечают свои праздники. Их тела в Европе, ибо там удобнее, комфортнее, а их сердца остались на родине.

Даже наилучшая хозяйка теряется, когда в гостиной появляется слишком много людей. Входят с сумками, чемоданами, из которых доносится запах далекой земли. Набиваются в комнату. Уже заняли диван, все кресла, стулья, а кое-кто размещается на полу. Открывают свои сумки. Едят, не обращая внимания на остальных. Молчат или громко разговаривают на своих языках, чего-то просят, кому-то угрожают. Неизвестно, чего они хотят. Открывается дверь, и прибывают новые гости. Хозяйка приносит полотенца, расставляет чистые тарелки. Но всего уже не хватает на всех. Каждому по очереди объясняет, как надо включать теплую воду, где хранится сахар, как пройти на почту. Смотрят, слушают, а потом возвращаются к своим занятиям. И хотя хозяйка отдала последнюю рубашку, она не знает, нужна ли она была им. Наконец, хозяйка капитулирует, уходит на кухню, оберегает свою территорию в надежде, что, по меньшей мере, всё остается по-старому. В гостиной и коридоре уже царят новые порядки. Там общая территория и одновременно ничья, хозяйка на нее утратила свое влияние, не чувствует себя ни собственником, ни хозяйкой дома. Она – как гость в мире, который когда-то был ее домом.

Вот в такой ситуация оказалась вся Европа. Она вынуждена оплачивать счета за давнюю экспансию. Она несколько столетий доказывала миру свое превосходно, высокомерие, да так эффективно, что мир теперь явился у ее дверей. И мир, то бишь приезжие, хотят участия в прогрессе, богатстве. Европа подверглась испытаниям. Проверке подвержен не только ее экономический потенциал, общественный порядок, демократические ценности, но и глубоко понимаемая ее идентичность. В толчее мультикультурности ответ на вопрос «чем является Европа?» всё больше ускользает. Старый континент страдает чем-то вроде исчезновения индивидуальности. В Пекине, Каракасе, Мумбае, Рио-де-Жанейро видно будущее, в Риме, Париже, Лондоне – прошлое, которое используется сегодня как место для глобального спектакля. Европа превратилась в потребительское пространство. Почти каждый может приехать в Европу, открыть чемоданы и делать свое дело.

Это одна из причин слабеющей Европы. Приезжие не инвестируют в нее свои эмоции, привязанности. Из-за этого местные жители чувствуют себя не в своей тарелке. Отсюда и нетерпимость, нарекания. Разрушаются обещания Брюсселя обеспечить стабильное развитие. Ситуация, напротив, ухудшается. Интеграция не вытанцовывается. А страны – члены ЕС и общества перебрасывают ответственность друг на друга. Иммигранты между тем хранят молчание. Как будто финансовые трудности не влияют на их судьбы.

Европа, укрывающаяся в кухне собственного дома, должна что-то сделать с гостями, которые теснятся в ее коридоре и гостиной. Эти гости так просто не уйдут, подчеркивает «Политика». Но ведь и никто не освободил хозяйку от ее обязанностей поддерживать порядок в собственном, европейском доме.

Анатолий Петрович ШАПОВАЛОВ,

журналист-международник