Клубника из Освенцима

Чудовищные злодеяния, совершенные нацистами гитлеровской Германии, воскрешают прошлое. Но они же и прямой наводкой бьют и в потомков преступников: нет и не будет покоя родам Гиммлера, Геринга…

Би-би-си разыскала родственников нацистских преступников. Каждый из них старается по-разному жить с черным пятном на своей фамилии.

Райнер Хесс, внук коменданта концлагеря в Освенциме Рудольфа Хесса, когда ему исполнилось сорок лет, решился посетить место работы деда. Как учащийся он не мог участвовать в школьных поездках в Аушвиц-Биркенау. «Не с такой фамилией...» – много раз слышал он от преподавателей. Однако фамилия и чувство вины не давали юноше спокойно жить: хотелось сопоставить действительность (истребление людей) и то, что ему врали, начиная с детства, в семье. «Мне во что бы то ни стало хотелось собственными глазами увидеть ворота в пекло», – признавался Райнер. Когда подходил к стоящему рядом с концлагерем родимому дому, повторял только одно слово: «Сумасшествие». Вспоминал альбом со свастикой и снимки отца, который вместе с дядей и тетей развлекаются в саду того дома. Там были и бассейн, и песочница, но через несколько метров от них начинался концлагерь, где ежедневно гибли сотни людей. В руках детей – деревянные игрушки, сделанные узниками. А их мама, бабушка Райнера, напоминает им, чтобы тщательно мыли клубнику, собранную в саду дома. Бабушка знала, что на плодах могла быть пыль из крематориев.

В концлагере Райнер встретил девушку из Израиля, рассказал ей, кем он является. Она не могла поверить, что внук решился на такой шаг. Когда он говорил о том, что до сих пор испытывает вину и стыд за деяния деда и с этим ему трудно справляться, бывший узник Освенцима спросил, может ли он пожать ему руку. Райнер признался, что там, в Освенциме, впервые ощутил в душе внутреннее спокойствие.

Беттина Геринг, племянница маршала Третьего рейха, тоже не могла жить с пятном. Но она не поехала, как Райнер, в Освенцим. Вместо этого покинула Германию тридцать лет назад и сейчас живет в Санта-Фе (США, штат Нью-Мексико). «На расстоянии, – признается она, – мне легче жить с черной историей своей семьи. Вместе с братом мы решились на стерилизацию, чтобы прервать свой род. Не будет больше Герингов».

Катрина Гиммлер избрала другую дорогу. Бывший шеф СС и гестапо Гиммлер был дядей ее мамы. Катрин написала книгу «Братья Гиммлера. История немецкой семьи», решив бросить сноп позитивного света на фамилию. «Я сделала всё, – пояснила она, – чтобы дистанцироваться от истории нашей семьи и посмотреть на проблему критически. Благодаря книге я больше не должна стыдиться моих родственных связей».

До этого она испытывала смятение между любовью к своей бабушке и тем, что и она была нацисткой. «Я действительно любила ее, но была ошеломлена, когда нашла письма, в которых бабушка вспоминала о своих контактах с нацистами. Я почувствовала мерзость, когда осознала, что бабушка отправляла в тюрьмы посылки для военных преступников Германии, приговоренных к смерти».

67-летняя Моника Херттвиг, дочь бывшего коменданта концлагеря в польском городе Плашов, предпочла публично рассказать, что она испытывает. Фрагменты ее исповеди опубликовала «Газета выборча». Из текста следует, что Моника случайно узнала правду об отце, когда была уже взрослой женщиной. С детства была уверена, что ее отец, Амон Гёт, – герой войны. Его фотография всегда стояла на ночном столике в спальне матери. В доме все говорили о нем, что погиб геройской смертью. Где? На войне. Как? Этого никто не объяснял Монике, никогда не видевшей своего отца. В школах, кирхах о военных преступниках Германии предпочитали вообще не говорить. Многие немцы считали, что Холокост – это мистификация. Евреев убивали, дескать, в силу санитарных причин, чтобы воспрепятствовать распространению опасных болезней.

После просмотра фильма «Список Шиндлера» мир, в котором жила Моника, разрушился. Британский актер, который мастерски сыграл роль коменданта концлагеря, показал, кем был на самом деле ее отец.

Чин у Амона Гёта был невысокий – гауптштурмфюрер (едва капитан), но его фамилию знал весь мир. «Если увидел Гёта, – говорили тогда, – значит, увидел смерть». А ведь мать Моники, Рут Калдер, считала отца святым. Она была не  женой его, а лишь любовницей. После войны взяла фамилию Гёта. И лишь после многочисленных просьб призналась, что отец Моники был эсэсовцем. Ну а то, что он был жутким садистом, узнала потом сама. Гёт ликвидировал гетто в Кракове. По его приказу были расстреляны две тысячи евреев. Он лично следил за колонной евреев, вырывал из рук матерей детей и убивал их. Женщины, которые старались защитить малышей, гибли на месте.

В конце 1942 года на территории еврейского кладбища в Плашове был создан концлагерь, через который прошли более 150 тысяч узников. Выжили из них меньше половины. Господином жизни и смерти там был в течение 500 дней и ночей Гёт. Он убивал ни за что, просто так. Вытаскивал из кармана пистолет и стрелял прямо в голову. Еще любил наблюдать, как терзали узников специально натренированные овчарки Ральф и Альфа. Были смельчаки, которые пытались бежать из этого пекла. Их убивали, равно как и допустивших недосмотр охранников.

Балкон виллы, стоящей рядом с концлагерем, был превращен в стрельбище. Гёт любил, держа в руках снайперский карабин, выискивать женщин с детьми на руках. И стрелял, проверяя, можно ли одним выстрелом убить двух человек.

Вешали Гёта, схваченного в Польше, три раза: что-то не ладилось с веревкой. И каждый раз его последними словами были «хайль Гитлер».

Рут Калдер в конце концов согласилась побеседовать с журналистами. Но за день до назначенной встречи она покончила с собой.

Моника продолжает ладить с прошлым, с бременем, оставшимся от отца: устанавливает контакты с узниками Плашова, встречается с ними. Она частый гость у молодежи. Американцы даже сняли фильм об ее хождениях по мукам. Испытывает ли она от этого облегчение? «Лишь иногда», – признается Моника.

Анатолий Петрович ШАПОВАЛОВ,

 журналист-международник