А лужайки в Гонконге чистые...

Следя за событиями в Гонконге, мир замер в ожидании кульминационного момента: наверняка что-то будет. Мол, символ гонконгской революции – зонтик (им, к слову, демонстранты защищаются от дождя, солнца, слезоточивого газа) обязательно раскроется. СМИ-торопыги, а таких немало и в России, уже предвкушают: вот-вот заполыхает китайский майдан.

Но стоит ли спешить поперед батьки в пекло? Ведь там, на востоке, иной народ, да и ментальность у него другая, отнюдь не хуторская, как, скажем, в Киеве.

Любопытная деталь. Согласно сообщениям печати, в Китае по-разному относятся к протестным акциям учащейся молодежи в Гонконге. Одни возлагают большие надежды на революцию, другие (а таких большинство) считают, что требование студентов провести демократические выборы является выражением неуважения к остальной части Китайской Народной Республики. Конфуцианская осмотрительность, сыновья ответственность за родину-мать? Судите сами...

Еще детали, хотя тут надо хотя бы вкратце сказать, отчего же сыр-бор в Гонконге. Там уже более недели продолжаются продемократические молодежные протесты – самые крупные после 1997 года, когда Пекин принял контроль над бывшей британской колонией. Гонконгцам пообещали широкий диапазон автономии, в том числе и политический, в рамках принципа Дэн Сяопина «одна страна – две системы». Однако сторонники демократии утверждают, что Пекин старается постепенно усиливать политический контроль над регионом. По их мнению, одним из проявлений этого является способ избрания в 2017 году руководителя местной администрации. Жителям Гонконга впервые в их истории предстоит сделать это на всеобщих выборах, однако эти выборы сужены до двух-трех кандидатов, предварительно утвержденных лояльными в отношении Пекина властями. В этом, собственно, и суть проблемы.

В знак протеста организация Occupy Central подняла, как говорится, на крыло учащуюся молодежь. США и Великобритания тотчас призвали Китай уважать права протестующих. Начались стычки. Полиция применила слезоточивый газ и резиновые палки. Полсотни раненых, в их числе и стражи порядка. Манифестанты заблокировали часть улиц, дорог, а также финансовый центр региона.

Пекин, естественно, воспринял случившееся как большой вызов. Ему никто не дает гарантии, что продемократические призывы не перекинутся на бывшую португальскую колонию Макао и даже на часть регионов континентального Китая, угрожая, само собой разумеется, правящей компартии. Отсюда и жесткая реакция Пекина.

Встречаясь с госсекретарем Джоном Керри, министр иностранных дел КНР Ван И заявил: «Протесты в Гонконге – это внутреннее дело Китая. Мы отвергаем любое вмешательство извне. Власти региона располагают полной возможностью справиться с ситуацией в рамках закона». Керри не оставалось ничего иного, как выразить надежду, что гонконгские власти будут действовать сдержанно.

К слову, Ван И – первый политик столь высокого ранга, который публично прокомментировал ситуацию в Гонконге. Китайское правительство до сих пор хранило молчание и желало бы, чтобы глава Гонконга сам справлялся с акциями непослушания.

Ситуация – не позавидуешь. В Гонконге по-прежнему силен дух антикоммунизма, но живут и работают там хорошо. Партийные секретари из Пекина не раз заявляли, что будут уважать гонконгские отличия и различия. Но вот незадача: форму избирательной реформы определил постоянный комитет Политбюро Компартии КНР. В Гонконге немало тех, кто понимает, что постоянный комитет, состоящий из семерых членов Политбюро, руководит партией и огромным государством, у него нет ни времени, ни привычки консультироваться при принятии своих решений, тем более с разнузданной толпой двадцатилетних юношей и девушек. Поэтому проблема будет разрешена, скорее всего, традиционными методами.

Тем временем демонстранты ультимативно потребовали отставки главы администрации Лян Чжэньина. Отвечая им, тот заявил, что не сделает этого, и предостерег от последствий обострения форм протестов. В ответ – угрозы оккупации правительственных зданий.

Впрочем, студенты готовы к переговорам, но с представителями центрального правительства, а не с Ляном Чжэньином, которого обвиняют в том, что он приказал полиции применить слезоточивый газ против демонстрантов. Еще манифестанты опасались того, что Пекин применит силу в канун празднования 65-й годовщины провозглашения КНР, но этого, к счастью, не случилось. Напряжение несколько спало. Демонстранты, установив стенды, продают накидки от дождя, воду, фрукты, палатки. Нет ни хаоса, ни насилия, и, стало быть, нет нужды использовать специальные подразделения.

Такова была обстановка на момент подготовки этого материала. И тут еще раз о деталях. Да, в Гонконге много демонстрантов, но атмосфера спокойная, мирная. Такое скопление народа, казалось бы, должно было вылиться, как это обычно случается, в балаган. Ан нет. Зеленые лужайки чистые. Студенты сами убирают мусор в мешки. «Мы требуем, – поясняют они, – демократии, а не мусора». Просят у горожан прощения за закрытые магазины и появившиеся баррикады. И опять объяснения: протесты, дескать, протестами, а предписания и запреты надо соблюдать. Кстати, многие из студентов продолжают учебу здесь же, на улицах. Согласитесь, как всё это разительно не похоже на то, что было на Майдане в Киеве. Аналогией тут, надо признать, и не пахнет.

И всё же дело не только в сегодняшних протестах. Корни несогласия намного глубже. Каждый китаец знает, что жители Гонконга смотрят на земляков с континента свысока. Для них это селяне, торгующие пластиковым барахлом, которые не знают, как вести себя в городе: громко говорят, ругаются, сорят, плюют и даже справляют нужду прямо на улице; лучше было бы, если бы они не покидали свои рисовые поля.

Эксперты считают, что по истечении 17 лет Гонконгу так и не удалось срастись с Китаем. На континенте всё больше появляется крупных метрополий, однако ни одна из них не может сравниться с городом в дельте реки Перловая. Здесь один из самых высоких в мире ВВП на душу населения. А небоскребов столько (1223), что Гонконг называют вертикальным городом! Территориально он принадлежит КНР, но внешняя политика и оборона сохраняют автономию. Имеются также различия в законах, валюте, спортивных командах. Даже автомобили ездят по левой стороне, как во времена британского правления.

17 лет назад доминировали опасения, что Китай не признает этих отличий, однако новые начальники сумели использовать их себе на пользу.

Азиатская метрополия извлекает выгоды из кризиса в Европе и Америке: в ней нет ни рухнувших банков, ни рискованных облигаций, ни какого-либо дефицита. И близость к Китаю Гонконгу на руку: он – плацдарм для торговли с Поднебесной, как во времена правления Британии, и одновременно финансовый центр, через который текут в КНР миллиарды со всего мира.

На сохранение в Гонконге свободы слова, капитализма, демократии мало кто рассчитывал. Сейчас эти опасения кажутся смешными. Коммунисты Китая оказались мастерами экономического развития. Они не только справились с лифтами, но и сумели наладить производство гиперпоездов, а также разработку космических технологий. Да и СМИ в Гонконге гораздо свободнее, чем в Пекине.

Китайцы, не секрет, пока бедны. Тем не менее они гордятся экономическим развитием страны, автострадами, поездами, небоскребами и, не скрывая, угрюмо смотрят не только на жителей Гонконга, но и на своих богачей. Многие поняли темную сторону обогащения, равно как и то, что их оплетают колючей проволокой экономических диспропорций.

Для гонконгцев это отнюдь не новость. Их больше раздражает, что девчонка с континента ест в метро лапшу. В то же время не слышно голосов протеста, когда богатые китайцы блистают в дорогих отелях и магазинах золотыми перстнями и кредитными карточками. Нуворишам прощают даже то, что они подняли цены на недвижимость так высоко, что оно стало недоступно для местных жителей. Прощают потому, что понимают: благодаря богачам с континента в Гонконге создано более 200 тысяч рабочих мест.

В свою очередь Гонконг изменяет и КНР. Только в прошлом году цветущую метрополию посетили 28 миллионов китайских граждан. При всем этом пропасть, в том числе культурная, проложенная 156 годами принадлежности Гонконга к Британии, остается: ее не так-то просто преодолеть. Процесс срастания – чрезвычайно сложное дело.

Анатолий Петрович ШАПОВАЛОВ,

журналист-международник