ЗАЧЕМ ПАНАМ ВАЛЕНСОГЕЙТ?

Это, панове, ваша драма...

Что-то не ладится в Польше Ярослава Качиньского. Институт национальной памяти (ИНП), ставший конторой не только политического, но и исторического сыска, обещал в течение месяца, начиная с февраля, подтвердить подлинность подписей экс-президента Леха Валенсы на архивных документах, свидетельствующих о его сотрудничестве в 1970–1976 годы со спецслужбами ПНР. Но специалисты-графологи почему-то медлят.

Это, как говорится, новый заход. В 2000 году Валенса прошел через комиссию Люстрационного суда, который установил, что спецслужбы ПНР фальсифицировали документы, касающиеся лидера «Солидарности», и, кроме записи в реестре госбезопасности, нет каких-либо доказательств, подтверждающих факт сотрудничества Валенсы как тайного агента под псевдонимом Болек. Однако ИНП, упорно ищущий бывших советских агентов, по-прежнему считает его политиком с двойным дном.

Устав от ожидания, нетерпеливый Валенса сделал заявление американскому агентству Associated Press: «Я никогда не сотрудничал с коммунистическими спецслужбами, никогда не соглашался на сотрудничество, никогда ни у кого не брал деньги и никогда не доносил на кого-либо».

Эти высказывания явно нервные, но состояние Валенсы объяснимо. Наскоки совершались на него и ранее, но тут удар пришелся совершенно с неожиданной стороны. Мария, жена бывшего министра внутренних дел ПНР Чеслава Кищака (он скончался в прошлом году), обратилась в ИНП, сообщив, что муж перед смертью сказал: «Если будешь иметь какие-либо финансовые проблемы, предложи директору ИНП Лукашу Каминьскому продать документы». На встрече с представителем института пани Мария назвала сумму – 90 тысяч долларов. При этом она объяснила, что испытывает финансовые трудности: деньги нужны на оплату услуг по погребению супруга, установку памятника. Кроме того, дети взяли кредиты, им стало не под силу платить домохозяйке-украинке. Представитель ИНП решил: а почему бы и нет? Но потом поступил отказ, и в дом Кищаков прибыли прокуроры в сопровождении полиции, поскольку хранение архивов коммунистических спецслужб считается по польским законам  преступлением. В итоге прокуроры увезли из дома шесть увесистых папок. Что в них – неизвестно, продолжается инвентаризация. Впрочем, кроме одной папки – архива, касающегося тайного агента Болека. В нем также согласие сотрудничать со спецслужбами, подписанное собственноручно Валенсой, и несколько квитанций о получении денег с его, валенсовской, подписью.

Как заявил директор ИНП Каминьский, все документы будут тщательно исследованы, в том числе экспертами-графологами. На это уйдёт несколько недель. В то же время архивисты считают, что документы настоящие. Правда, мнение экспертов иное: аутентичные – не означает, что они правдивые, верные.

Валенса, находящийся с визитом в Венесуэле, решительно опроверг сенсационную информацию. По его словам, документы были специально фальсифицированы спецслужбами, чтобы его скомпрометировать в канун присуждения ему Нобелевской премии мира (1983 г.).

Через пару дней прокуроры ИНП нагрянули в дом Войцеха Ярузельского. Вынесли оттуда 17 пакетов с документами. Искали папку «Вольского». Под этим псевдонимом Ярузельский якобы сотрудничал в 1949–1954 годы с военной разведкой Польши, что позволило ему (опять же якобы) сделать блестящую карьеру. По данным ИНП, Ярузельского завербовал офицер Чеслав Кищак. Подозревали, что соответствующие документы об этом должны быть в доме Кищака, но их там не оказалось. Будут раскапывать дальше. Интернет-сообщество с горечью иронизирует: «Начали с Кищака, Ярузельского, а потом ИНП придёт в наши дома, ведь везде можно найти что-либо, а потом допеть песню о стукачестве».

Смертный поцелуй Чеслава Кищака?

Тут же возмутилось польское интернет-сообщество:

– Документы, попавшие в ИНП, смутные…

– Не слишком интеллигентная жена Кищака. Сам он не мог подложить ей такую свинью. Ведь он отдавал отчет, что содержание в доме тайных документов – это преступление. В таком случае как он мог посоветовать супруге продать их ИНП? Между прочим, Валенса дал бы гораздо больше.

– А может, это смертный поцелуй Кищака?

– Я слышал, что Ярослав Качиньский предложил вдове деньги.

– Кищак располагал многими документами и потому был неприкасаемым. Когда вокруг него становилось горячо, он всегда обнародовал что-либо из своего приватного архива. Но самые важные документы хорошо спрятаны. Кищак всегда подчеркивал, что наилучшая агентура никогда не была зарегистрирована. Она насчитывала около 80 человек, и он встречался с ними лично.

– Качиньский готов сделать Кищака избавителем отчизны. Лишь бы только свалить Валенсу. Месть, месть…

– Если ничего нет в голове, то вытаскиваются папки и играет оркестр.

– Зачем это шоу? ИНП обнародовал документы без какой-либо проверки. Причем часть материалов он вообще не имел права раскрывать, так как это не область его исследований, которые четко очерчены в законе.

– Вся эта история паскудно пахнет. Приводятся доводы о сотрудничестве Болека и недавно правящей «Гражданской платформы». А партия Качиньских «Закон и справедливость» как бы ни при чем. Непонятно и нелогично поведение пани Марии Кищак. Будто муж указал ей, где можно продать тайные документы.

– Подозрительно, что через 20–30 лет наших детей будут учить тому, что единственной важной исторической личностью был в конце прошлого и начале нынешнего веков президент Лех Качиньский, на самом деле он немного значил в польской истории. Но он «погиб геройски под Смоленском», похоронен на Вавеле, в Кракове, а сейчас ему ставят памятники.

– Из нынешнего замешательства в стране вытекает тоска по ПНР. Качиньский делает вид, что он не из народной Польши. Но ведь его отец был представителем госбезопасности.

– Какие ценности признает человек (Качиньский), половина семьи которого прибыла из-под Одессы и который прекрасно функционировал и при коммунизме, и после него, не создал семью, не имеет детей и сеет только зло?

– Прав был отец близнецов Качиньских: Боже, храни Польшу от моих сыновей.

– Никто не давал мандат Качиньскому быть диктатором, а также для навязывания всем своего больного видения мира, не давал права на разрушение экономики.

– Валенса – одна из важных личностей 1000-летней истории Польши. Он – легенда, национальный герой.

– Пан Валенса, благодарю тебя за демократию. Но иногда думаю, что поляки ее недостойны.

– Лех, зачем объясняешься? Ты был и останешься легендой.

Червонный президент

Смутное дело о папках, однако, тотчас поддержали соратники Ярослава Качиньского. Вице-премьер Матеуш Моравский, выступая по телевидению, признался, что он в течение 27 лет не только подозревал, но и был почти уверен, что бывшие сотрудники госбезопасности хранили документы, связанные с сотрудничеством ряда лиц (из «Солидарности» и коммунистической власти) в семидесятые и восьмидесятые годы. А министр внутренних дел Мариуш Блащак прямо заявил: «Факт обнаружения тайных архивов в доме Кищака – это следствие незавершенности в 1989 году революции «Солидарности». Кроме того, это и отсутствие надлежащей люстрации». Министр иностранных дел Витольд Ващиковский предположил, что Валенса мог быть управляемой марионеткой и что некоторые решения, принятые им тогда, влияют на современность. Президент Анджей Дуда дал понять, что Валенса – это вовлеченный в сделку с коммунистами их же бывший агент. Вместо того чтобы начать решительную декоммунизацию, он совместно с коммунистами построил «Третью Республику». Будь иначе, Польша чувствовала бы себя сегодня намного лучше, резюмировал президент.

А это и есть то, что крайне необходимо Ярославу Качиньскому, как бы неожиданно переродившемуся. В своей книге «Левые июньские» (1993 год) он писал, что слышал о каких-то контактах Валенсы в 1970-е годы со спецслужбами ПНР, но потом эти связи были разорваны и не имели значения в последующей деятельности вожака «Солидарности». И брат-близнец Лех Качиньский, являвшийся значимым деятелем «Солидарности», неоднократно отмечал, что он участвовал в переговорах «круглого стола» (с коммунистами), но никакая сделка с ними тогда не совершалась.

Папки Кищака, таким образом, затмили прежние заявления братьев Качиньских. Пан Ярослав не случайно воспринял их как манну небесную. Известно, его стихия – конфликты, но досье, доставленные в ИНП, позволяют вести со своим личным, по словам самого же Ярослава Качиньского, врагом (Валенсой) войну, дискритируя и умаляя его значение как лидера «Солидарности», как национального героя. Посмотрите, дескать: все перемены, осуществленные при Валенсе, – это, оказывается, результат грязных закулисных махинаций и сделок с коммунистами. Валенса вовсе не случайно всегда решительно отвергал конфликт с коммунистами, предпочитая мирные переговоры.

Тот факт, что именно мирная, бескровная передача коммунистами власти демократической оппозиции высоко оценена в Польше, Европе и в мире, Ярославом Качиньским намеренно игнорируется.

А нужно это для одного: чтобы доказать, что Ярослав Качиньский и его брат Лех (кстати, оба были в 1989–1991 годы верными соратниками Валенсы) являются моральными победителями в политической борьбе за последние четверть века. Валенса же не использовал свои шансы как президент, он пекся о собственном влиянии и консервировал давний коммунистический уклад. Этот уклад и сегодня правит Польшей, и поэтому страна находится в тяжелой ситуации и изменить её могут только люди, не связанные с этим укладом, то есть состоящие в партии «Закон и справедливость».

Но у поляков отнюдь не короткая память. Они помнят, что Лех был шефом канцелярии президента Валенсы, Ярослав – президентским министром. Разногласия с Валенсой произошли на почве формирования нового правительства. Лех Качиньский укорял Валенсу: «Ты обещал нам быть нашим президентом, а оказался червонным. Судя по твоим кандидатам в правительство, Польшей правит уклад бывших коммунистов» и т.д.

Первыми на защиту Валенсы бросились его дети – сын Ярослав и дочь Анна Доминьская, пояснившие, что воспринимают всё происходящее как часть политического сценария, а не как выяснение исторической правды. Данута, супруга Валенсы, выступая на митинге в Гданьске (там собралось 25 тысяч, а в Варшаве – около 100 тысяч) в поддержку мужа, вообще дала волю своим эмоциям. «Мои дорогие, –  обратилась она к присутствующим, – не может быть так, как сегодня: есть пани премьер, есть пан президент, а правит всеми (причём из задних рядов) маленький человек. Он принимает решения, а они их выполняют. Правящая «Гражданская платформа» во главе с Туском, может, и ошибалась, но я и вы чувствовали себя вне опасности. Правительство должно служить обществу, а не определенной группе, каким-то избранным людям. И ещё: если бы мой супруг не говорил с коммунистами, то он ничего бы и не достиг. И неизвестно, как бы пошло тогда развитие событий. Могу гарантировать: Валенса никого не обидел, никого не предал, не продал и не брал никаких денег».

Драма поляков и их чувство отчизны

В Институте национальной памяти состоялась конференция, посвященная досье Леха Валенсы. Учёные в ранге профессоров признали, что найденные в доме Кищака материалы, безусловно, ухудшили образ бывшего лидера «Солидарности». Но заодно они и позволяют понять особенности его деятельности в 1970 году. Было отмечено, что Валенса стал осведомителем по принуждению. До лета 1971 года он откровенно беседовал с капитаном госбезопасности Грачиком, пытаясь убедить его и других представителей власти, что можно избежать (в то время шли рабочие протесты) кровопролития. Полагал, что с помощью офицера госбезопасности можно достучаться до власти. Тем более что ставший первым секретарем ЦК ПОРП Эдвард Герек подавал надежды, что теперь жизнь будет строиться по-новому. Но постепенно Валенса начал меняться. Стал реже встречаться с представителем спецслужб, а то и вообще не выходил на контакты. Он перестал, по словам профессора Анджея Фриске, питать какие-либо иллюзии. Его сотрудничество со спецслужбами закончилось разрывом.

Но следы-то остались. Не случайно Станислав Каня, сменивший Герека, заверял, в том числе и Москву, что партия контролируют рабочие протесты, так как их возглавляют подконтрольные ПОРП люди, включая, надо полагать, и Валенсу.

Увы, в действительности всё оказалось иначе. В 1981 году, когда Валенсу интернировали, он упорно отказывался сделать удобное для власти заявление, призванное успокоить ситуацию. Он продолжал гнуть свою прежнюю линию.

В июне 1989 года состоялось заседание «круглого стола», потом –  свободные выборы, после чего произошла мирная передача власти.

Валенсе, как и «Солидарности», присуща вся противоречивость независимого профсоюзного движения. В сущности, это ярчайший пример, как объяснил ещё в 2000 году тогдашний директор ИНП Януш Куртыка, драмы поляка при правлении ПОРП. Один и тот же человек мог быть руководителем забастовки в 1970 году, пойти на сотрудничество с госбезопасностью и отказаться от него в 1976 году, а потом в 1980 году стать народным лидером.

Как автор этих строк, признаюсь, что во время неоднократных бесед с Валенсой меня, конечно, подмывало спросить: был или не был, где правда, а где наговоры? Однажды всё же рискнул. «Это ещё вопрос, кто с кем сотрудничал», –  коротко ответил Валенса.

Не один раз размышлял над этим «бабушка надвое сказала». Стал понимать: любовь у поляков к своей отчизне редчайшая, от мала до велика, от рядового гражданина до руководителя. Сейчас весь мир шумит о панамских документах. Но поляков в них нет. Нет их и в числе тех, кто имеет виллы, дворцы за границей. В годы Второй мировой войны не было случаев коллаборационизма с гитлеровцами.

Выяснился и такой факт. Сталин, предупреждая об опасности продвижения Красной Армии в глубь Польши в 1920 году, замечал: «Тыл польских войск (здесь имелись в виду земли, населенные поляками) является однородным и национально спаянным. Отсюда его единство и стойкость. Его преобладающее настроение – «чувство отчизны» – передается по многочисленным нитям…».

Освобождение, пришедшее с востока, не было воспринято с восторгом большинством граждан Польши. Чувствовалась какая-то обида.

«Понимаешь, –  объяснял мне видный деятель ПОРП, – поляки не выстрадали социализм. Он был привезён к нам на танках и багнетах (штыках). А потом поставили во главе Польши Эдварда Охаба (Болеслава Берута не беру в счет: его смерть после возвращения из Москвы вызывает подозрение), Якуба Бермана (карательные органы), Хилари Минца (вопросы экономики), других деятелей, преимущественно не титульной нации. Сталин, скорее, не доверял своенравым полякам, ну пусть это будет на его совести. Заметь, многие «москвичи» не сражались на фронтах (Ярузельского, Сивицкого и других не имею в виду, они воевали и пришли к власти потом), а отсиживались в советской столице или иных городах Союза, ожидая отправки в освобожденную Польшу. А потом стали править ею практически по-сталински, по-бериевски. Сам понимаешь, назвать это истинным волеизъявлением народа не решаюсь».

Другой момент. Польше, в отличие от других социалистических стран, многое позволялось, но не всё. Кремль бдительно следил за своевольной союзницей. У власти и народа, конечно, имелись разногласия (иногда даже серьезные), но все мечтали о подлинной (без Москвы) независимости.

Как и кто поднимал на крыло «Солидарность»

И не только мечтали. Для варшавского отделения ТАСС была откровением информация, поступившая от доверительного польского источника. «Солидарность» прёт к перехвату власти, а в салонах столицы проходят встречи, на которых председатель Госсовета ПНР Генрик Яблоньский беседует с Яцеком Куронем, интеллектуальной оболочкой независимого профдвижения. При этом он лестно отзывался о пане Яцеке: дескать, умнейший человек.

В Польше, пожалуй, не осталось неприкосновенной политической личности, кроме Станислава Кани, бывшего первого секретаря ЦК ПОРП. А зря, ведь он не только участник, но и инициатор многих событий в стране. Будучи при первом секретаре ЦК ПОРП Владиславе Гомулке заведующим отделом административных органов, он ловко усугубил волнения рабочих Гданьска в 1970 году. Там пролилась кровь, а Каня как бы и ни при чем. (Кстати, рабочие протесты в Гданьске были запланированы и реализованы с тем, чтобы сместить Гомулку, рискнувшего развернуть антисемитскую кампанию. Но это отдельная и очень серьезная тема.)

Помню беседы в воеводском комитете ПОРП (Плоцк). Рядовые члены партии спрашивают: «Как быть? «Солидарность» продыха не даёт».

«Звоню Кане, – рассказывал первый секретарь ВК ПОРП, – объясняю, а он в ответ: «Вступайте в ряды «Солидарности»...».

Теперь можно признаться: у отделения ТАСС были доверительные отношения с лидером шахтерской «Солидарности» Ярославом Сенкевичем (Катовице). Он располагал четким планом, как можно урезонить Валенсу и его профсоюз. Сенкевичу удалось проинформировать об этом Каню, но тот сказал: «Не спешите».

Активисты гданьской «Солидарности» признавались: когда на судоверфи имени Ленина началась заваруха, хватило бы одного взвода ЗОМО (механизированные отделы милиции), чтобы забастовщики, глазом не моргнув, перемахнули через забор предприятия. Из Гданьского комитета партии звонили Кане, просили его об этом, а он отвечал: «Не спешите. Ситуация под контролем, у нас там есть свои люди». Почему он так вел себя?

Продолжать ли задавать очередной вопрос: при чем здесь Каня? – или перейти к более ранним событиям?

1976 год. Эдвард Герек уезжает в ГДР. На хозяйстве остаётся премьер Петр Ярошевич. Объявляют о повышении цен на мясо (это всё равно что в Чехословакии подорожало бы пиво). В Радоме подожгли воеводский комитет ПОРП, под Варшавой, в Урсунове, тракторостроители объявили забастовку. Вернувшись домой, Герек нормализовал ситуацию (повышение цен было отменено). Первому секретарю доложили: кашу заварили примерно 100 рабочих-активистов, надо бы их наказать. Зачинщиков посадили в тюрьмы, и вдруг выяснилось, что у всех арестованных – многодетные семьи. Вечером звонок в дверь оставшихся без кормильца. На пороге – молодые люди и ксендз со словами: «Мы знаем, что вам сегодня трудно. Сейчас ищем толковых адвокатов, ваши мужья, поверьте, будут на воле. А пока примите помощь (в долларах. – А.Ш.)».

И заключенных действительно выпустили. Таким было начало создания КОРа (комитета защиты рабочих) во главе с Яцеком Куронем. Этот комитет и стал мозговым центром «Солидарности». Напомним, что Каня занимал в то время высокий пост в ЦК партии.

В самые острые моменты ПОРП выдвигала обвинения КОРу, убеждая рабочих, что это нелегальная структура, содержащаяся на деньги Запада. Те отвечали: «Может, это и так. Но когда наших товарищей бросили в тюрьмы, оставив их семьи на произвол судьбы, коровцы вместе с ксендзами пришли на помощь. А где были вы?»

Говорят, события в Польше ужаснули Михаила Суслова. «Мы имеем дело с рабочим протестом, – отмечал «серый кардинал» КПСС. – Причём с необычным протестом: рабочие выступили против своей же Польской объединенной рабочей партии». Такое впечатление, что Михаилу Андреевичу не поступала информация из посольства СССР в Варшаве, спецслужб, наконец, из ТАСС. Если да, то в чём тогда дело?

Опекала Валенсу и католическая церковь, особенно после избрания краковского кардинала Кароля Войтылы папой римским. Лидер «Солидарности» был любимцем понтифика. Иоанн Павел II ценил его острый (от природы) ум, ораторские (от Бога) способности, лидерские и другие качества как народного вожака. И только Богу известно, какие планы вынашивал в отношении раба божьего Леха Иоанн Павел II.

Ясным июньским днем 1981 года позвонили в дверь варшавского отделения ТАСС, открываю – на пороге ксендз в черной сутане. «Добрый день, – сказал он и, заметив мое замешательство, спросил: – Так вы разрешаете войти в офис?»

Традиционно спрашиваю: «Кава чи хербата (кофе или чай)?» В ответ: «Спасибо, но я не отказался бы и от рюмочки коньяка».

Снова неожиданность, честно признаюсь:

– В данный момент коньяка нет. Есть «Московская».

– Не откажусь, – улыбнулся гость.

Познакомились. Ксендз Кукулка – советник примаса Польши (титул архиепископа Гнезненского, имеющий почетное верховенство относительно других польских архиепископов (Википедия). –  Прим. ред.) кардинала Вышинского. Мелькнула мысль: «Что же привело тебя в отделение ТАСС?»

Гость начал издалека:

– Вот вы всё пишете, следите за ПОРП. А она – что гулящая женщина. Побегает, да и вернется под сень Кремля.

– Ваш известный политик Ежи Вятр написал: «Польша, заняв новый рубеж, никогда не возвращается на прежние позиции».

– В первый раз слышу столь любопытное замечание.

Помолчав, ксёндз предложил:

– А почему бы Москве не пригласить Валенсу по линии, скажем, профсоюзной?

– Если не секрет, почему вы пришли в отделение ТАСС?

– В Старом месте полно листовок: «ТАСС – глаза и уши Кремля», «Шеф бюро ТАСС в Варшаве – теневой посол Советского Союза».

– Надеюсь, вы понимаете, что это явное преувеличение.

– Но, тем не менее, такая молва идет по Польше...

Были и другие нюансы этого неожиданного и интересного разговора. Вечером я поехал в референтуру и отправил в ТАСС сообщение по спецсвязи. Через день – разнос. Посол Борис Иванович Аристов метал молнии: «Без моего ведома в Москву было отправлено (кстати, его согласия по инструкции и не полагалось) сообщение, да еще провокационное. И кто дал право выходить на связь с представителем католической церкви?» – и т.д. Оправдываться, что ксендз, мол, пришел сам, было бесполезно, это еще больше разгневало бы посла.

Старая площадь (ЦК КПСС), к слову, предложение католической церкви проигнорировала.

Так кто же с кем сотрудничал?

В Варшаву приезжали московские гонцы, но они встречались преимущественно с работниками партии либо правительства. Случались и курьёзы. Однажды я спросил заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС Бориса Стукалина, знает ли он, что во Вроцлаве по инициативе папы римского открыт центр Ватикана по работе с советскими регионами, граничащими с Польшей. Оказалось, нет, не знает: информация о положении в Польше, видимо, дозировалась даже в здании ЦК. Кем же? Любопытно, не правда ли? Или другой пример. В апреле 1981 года, провожая в Москву секретаря ЦК КПСС Константина Русакова, осмелился обратиться к нему, сделав это так, чтобы польские товарищи не расслышали слов: «Константин Викторович, положение тяжелое, как нам, тассовцам, поступать?» – «А вы сделайте беседу с председателем Общества польско-советской дружбы товарищем Вроньским. Он рядом с вами» – таким был ответ. То есть он дал понять, что всё в Польше нормально, хотя приезжал обсудить с польским руководством детали введения военного положения.

А Польша тем временем продолжала пробиваться к независимости. Ради этого сотрудничали все ее силы, по большей части скрытно. Вот лишь некоторая информация к размышлению.

Во времена расцвета «Солидарности» друзья (работники ЦК ПОРП) ознакомили с анализом, из которого вытекало, что значительная часть ядра независимого профдвижения – это поляки, депортированные в Сибирь (после 17 сентября 1939 года), в том числе из западных районов Украины, либо их дети. Тот же Яцек Куронь был уроженцем Львова. После войны им разрешили вернуться в Польшу, но расселили в западных, освобожденных от немцев регионах страны. Возникал вопрос: а не была ли их активность в «Солидарности» актом мести Советам?

Развитие ситуации в Польше обсуждали в ходе 15 бесед, состоявшихся между Рональдом Рейганом и папой римским.

Лех Валенса открыто встречался с понтификом до десяти раз. А сколько тайно? Кстати, роль католической церкви в Польше велика, в том числе и в событиях в Гданьске в 1970 году, когда с крыши костёла неизвестные стреляли по рабочим. Это рассказал мне член Политбюро ЦК ПОРП, первый секретарь ВК ПОРП во Вроцлаве Тадеуш Порембский, чей брат служил тогда в Гданьске.

В одной из бесед со Збигневым Бжезинским я привел высказывание Валенсы: «Заслуга в свержении коммунизма на 50 процентов принадлежит папе римскому, 30 процентов приходится мне, Валенсе, а 20 процентов – всем остальным». И спросил: «Что вы думаете по этому поводу?» Ответ Бжезинского был лаконичным: «Действительность слишком сложна, чтобы описать ее простыми цифрами. Кроме того, все три цифры кажутся мне преувеличенными. Ведь и США тоже что-то сделали».

Историк ЦРУ Петер Швейцер утверждает в своей книге, что американская разведка оказывала Валенсе помощь, чтобы создать очаг напряженности на окраине советской империи. На контакт с «Солидарностью» ЦРУ вышло с помощью израильского Моссада.

А вот точка зрения директора Центрального военного архива Польши Славомира Ценкевича (кстати, он автор книги «Валенса. Человек из папки»): «В свержении коммунизма участвовали, во-первых, антикоммунистическое движение во главе с «Солидарностью», во-вторых, католическая церковь как самая долгая конспиративная явная и неявная после 1944 года структура, в-третьих, полковник генерального штаба Войска Польского Рышард Куклиньский, который передал в ЦРУ уйму секретной информации, в том числе и о дате введения военного положения, в-четвертых, определенное стечение обстоятельств международных событий».

Есть два Кремля

О последней составляющей отдельно и телеграфно кратко. Всё, что произошло в Польше, – это и результат разлада на Старой площади, иначе говоря, борьбы двух группировок в ЦК КПСС. Одна выступала за прекращение процессов обновления в Польше, другая – за их продолжение.

Помню, как озадачила информация источника о беседе у Мечислава Раковского, долголетнего главного редактора «Политики» (это издание внесло огромную лепту в свержение коммунизма), ставшего в восьмидесятые годы заместителем председателя правительства.

Участвовавший в заседании известный публицист Даниэль Пассент был крайне удивлен предложением шефа (опубликовать провокационный материал) и поэтому спросил:

– А как на это посмотрит Кремль?

– Какой Кремль? – переспросил Раковский.

– Известно какой.

– Запомни, пан Даниэль, сегодня есть два Кремля, – рубанул Раковский, внимательно посмотрев на журналиста.

Что он имел в виду? Возможно, разлад в Политбюро ЦК КПСС или деятельность либерала-партийца Вадима Загладина (тот занимал невысокую должность заместителя заведующего Международным отделом ЦК, но был почему-то членом Центрального комитета партии; был любимцем Брежнева, а затем помощником Горбачёва) или возвращающегося из Канады Александра Яковлева, будущего «архитектора перестройки»… А может, и тех, кто (а то была разномастная публика) готовил в «подмосковном бункере» материалы для ЦК. Есть немало свидетельств, что польские и советские реформаторы взаимодействовали, в том числе и в стараниях «свергнуть коммунизм». Или Раковский знал, что кандидатура Брежнева (Виктор Щербицкий) на пост Генерального секретаря заблокирована Андроповым? (Несмотря на то что Юрий Владимирович упорно навязывается телеканалами и теми, кто ими правит, обществу как гениальный политик, его личность в партии и государстве остается, однако, темной, со многими знаками минус.) Или знал ещё что-то?.. В общем, Раковский тогда недоговаривал. Да и сейчас многие и о многом недоговаривают...

Как-то в беседе с Валенсой зашел разговор о его частых поездках за рубеж.

– А в Россию, – спросил я, – не собираетесь?

– Так ведь не приглашают.

– Почему?

– Видно, не любят.

– Сомневаюсь. О вас многие знают и уважают вас. Может, опасаются, что дорого запросите за свои лекции.

– Для братского народа я сделал бы исключение. Но думаю, всё равно не пригласят. – И, помолчав, вдруг предложил: –  А пригласи меня к себе в гости.

– Заманчиво, но проблематично. Вы – экс-президент, лауреат Нобелевской премии, у вас охрана, помощники…

– А мы по-скромному. У тебя есть дача, там и остановимся. Или пусть твоя «Российская газета» пригласит.

В Москве я изложил разговор главному редактору «РГ» Владиславу Фронину. Тот сразу отрезал: «Мы не политическая партия. Пусть Григорий Явлинский приглашает».

Решил всё же не сообщать об этом Валенсе. Вспомнил другой нюанс беседы с ним. «Вот вы говорите, что вас в России, видимо, не любят. А поляки кого, скажем нашего президента, любят?» – «Задаешь очень сложный вопрос», –  сказал Валенса и перевел разговор на другую тему.

Спустя годы столкнулся с той же недоговоренностью. Часто звоню на Украину, и мне оттуда тоже. Слышу: «Против России, россиян мы ничего не имеем, но вот против вашего…». И опять недоговорка. Она же и в новостях, многочисленных шоу, выступлениях…

Что же получается: при Сталине мы молчали, при Хрущёве помалкивали, потом, правда, разговорились. При Брежневе подтрунивали над ним, травили анекдоты. При Ельцине даже его матом крыли. Сегодня предпочитаем недоговаривать (впрочем, то, что в общем-то каждому известно). Дивная политкорректность, не правда ли? Или боимся прослушек? И пожалуй, верно: на насущно необходимое денег нет, а на жучки, камеры слежения деньги находятся... Но это это так, к слову.

Народное чутьё, говорят, что тончайшая струна, улавливающая даже сокровенное, надежно скрываемое движение души, ума лидера. Вполне возможно, что он по каким-то причинам недолюбливает, например, поляков. Но как это не проявлять, не показывать?

Сталину пришлось долго и с трудом добираться через Галицию, Польшу в Прагу на V партконференцию РСДРП. Ленин поинтересовался, какой была дорога. «В Польше, – пожаловался Сталин, – даже чая не дали попить». Ленин спросил: «А какой была просьба?» – «Дайте чая». – «А надо было – упшейме проше хербате (любезно прошу чая)», – сказал Ленин, знавший, к слову, несколько языков, но так и не освоивший польского.

Случившееся, однако, не помешало Сталину сражаться в Тегеране, Ялте, Потсдаме за Польшу так, будто поляки были его любимым народом.

Впрочем, и тут приходится недоговаривать. Что именно? По-латински это звучит так: сапиЭнти сат (умный поймет).

И в очередной раз информация к размышлению. Когда стало ясно, что первый секретарь ЦК ПОРП Станислав Каня переборщил с соглашательством, оппортунизмом, Москва, советское посольство в Варшаве, генконсульство в Кракове приняли деятельное участие в создании Катовицкого форума. Во главе с профессором Всеволодом Волчевым там били Каню и в хвост и в гриву. Варшавское отделение ТАСС исправно освещало работу заседаний этого форума.

В итоге в 1981 году Каню отправили в отставку. ПОРП возглавил генерал армии Войцех Ярузельский. И тут как-то вмиг (с Москвой такое случалось, и нередко) забыли о форуме. Он стал неинтересен. Профессор Волчев с пониманием отнесся к этому: зачем, мол, мавр, сделавший своё дело. Но тассовцы отношения с ним не прекратили. Более того, они переросли в дружбу. Личность Волчева интереснейшая. Сын болгарских репрессированных коммунистов, которые отбывали заключение в Сибири. После войны оказались в Польше. Сын посвятил себя не свержению, а защите коммунистических идеалов. Стал видным учёным в Силезии. Его взгляды на процессы, происходившие в том числе и в СССР поражали. «Громим, – говорил он, – Каню, а у вас своих каней полно. Посмотри «Правду» – уж который год ни слова о диктатуре пролетариата, об интернационализме... И ваши гонцы, прибывающие в Варшаву, сын, например, Вадима Загладина, такие песни поют, что наши реформаторы только рукоплещут. В Польше убрали из Конституции статью о руководящей роли ПОРП. Но это Польша. У нас попытаются заменить эту роль сильным сеймом, таким же правительством и местным самоуправлением. В СССР этот вариант не сработает. КПСС – скрепа государства, простирающегося на огромной территории. Но через пару лет и у вас попробуют отменить эту статью. И тогда – конец Советскому Союзу. Случится катастрофа мирового масштаба. Вызывает подозрение Андропов, его концепция разделить СССР на 41 субъект. Я тут вчитался и понял: этот раздел нужен, видимо, для того, чтобы был распылён русский народ – как государствообразующий народ. Я тут нарисовал надгробие. Под словом СССР – 1922, далее тире. Как думаешь, какая цифра последует за этим тире? На мой взгляд…».

Волчев ошибся лишь на один год. А это было начало восьмидесятых годов...

Желание Ярослава Качиньского докопаться до сути случившегося в Польше невольно вызывает уважение. Однако искомый результат отнюдь не гарантирован: слишком глубоки тайны, в том числе и те, что касаются сотрудничества Леха Валенсы со спецслужбами. Не исключен и бумеранг. Ведь всё припомнят. В том числе и фильм о том, как лидер «Закона и справедливости» проводит свободное время. И его слова: «Очень люблю смотреть родео, укрощение быков. Меня это весьма забавляет, особенно тогда, когда комментатор рассказывает о быках, но делает это так, будто это люди». Поляки – еретики, вольнодумцы, но быки? Это что-то новое. Поэтому «Закон и справедливость», видимо, не зря запретила показывать этот фильм по польскому телевидению.

Кстати, пока готовился этот материал, Лех Валенса выступил по телевидению TVN24. Он заявил: «Еще рано начинать изменения в стране. Для этого нет достаточной поддержки в обществе. Люди еще надеются на выполнение обещаний «Закона и справедливости». Но сейчас всё равно надо готовиться к изменениям. Нужно рассматривать решения – и персональные, и другие, чтобы, когда придет время, навести порядок в Польше. Партия Качиньского доведет страну – и организационно, и персонально, и программно – до такой руины, что начнется гражданская война (та самая, которая на долгие годы отобьет всякую охоту к демократии. – Прим. автора). Чтобы не допустить этого, нужно иметь заготовки, проще говоря – план для Польши, чтобы потом было как можно меньше недоразумений».

Комментарий интернет-сообщества лаконичный: Лех высказывается, как правило, очаровательно, но, к сожалению, он почти всегда оказывается прав, без чрезвычайных мер мы действительно не обойдемся.

И еще: кто из вас без греха, пусть... бросит... камень (Библия).

Анатолий Петрович ШАПОВАЛОВ,

журналист-международник