Эвтаназия с позиции умирающего

Эвтаназию (термин образован путем сочетания двух слов: "ev" – благо и "thanatos" – смерть) можно рассматривать как со стороны общества, так и со стороны тяжелобольного. Первый аспект анализа широко представлен в литературе, а вот второй осмысливается гораздо реже.

Попытаемся кратко раскрыть обе позиции, так как они взаимосвязаны. Эвтаназия в тех или иных формах существовала у разных народов практически всегда и регулировалась правовыми обычаями, которые нередко допускали умерщвление слабых и тяжело больных. В новейшее время, в 20-е годы XX века, в Германии даже появился принцип с требованием "уничтожать жизни, недостойные жизни". На практике под этим лозунгом в фашистской Германии уничтожали "неполноценных". Фашисты оценивали ценность человеческой жизни не индивидуальным, а общественным масштабом, в частности якобы заботясь о здоровье нации. Обоснование массового уничтожения "неполноценных", включая и тяжелобольных, пропаганда Геббельса тщательно подготавливала, в том числе путем отмены запрета на эвтаназию. В 30-х годах в Германии вышел фильм "Я обвиняю", сюжет которого прост: в семье тяжело больна жена, и чтобы прекратить свои страдания, она просит мужа ее убить. Муж в конечном счете пожалел жену и убил ее. Об этом факте стало известно правоохранительным органам. Мужа судили и посадили в тюрьму. Фашисты использовали целый ряд аргументов, в частности и этот фильм, в целях доказательства необходимости эвтаназии и добились отмены на ее табу. Это позволило им достаточно легко нарушить очень зыбкую, подвижную границу между индивидуальным актом эвтаназии и массовым правом убить человека, если это захочет сделать другой человек. Итак, новейшая история убедительно свидетельствует о том, как можно "соскользнуть" с индивидуального уровня эвтаназии на широкую общественную практику "уничтожения жизни, недостойной жизни".

В то же время проблема эвтаназии в современный период вновь обострилась, но причина ее обусловлена уже не столько идеологией, сколько резким ростом процесса старения населения. Западные гедонистические общества считают целью жизни наслаждение; добро есть то, что приносит наслаждение, а зло – то, что влечет за собой страдания. Сейчас затрачивается много средств, чтобы облегчить страдания умирающего, в том числе и путем его уничтожения. В ряде стран эвтаназия разрешена: в Голландии – уже более 20 лет, в Бельгии – 6 лет. Недавно она стала применяться в Люксембурге, а также в штате Орегон (США). Ежегодно тысячи людей уходят из жизни с помощью врачей.

В таких условиях роль врача резко видоизменяется. В его функции входит не только забота о здоровье человека, но в экстремальных условиях он может помочь умирающему досрочно уйти из жизни. По сути дела, врач во многом выполняет функцию палача. Именно врач в определенной мере всё более становится вершителем жизни и смерти человека. Естественно, в решении проблемы: быть или не быть тяжелобольному – возникает вопрос: а судьи кто? К сожалению, его судьбу решает часто не он сам, а другие люди. Во-первых, опасность для больного состоит в том, что в 70 процентах случаев инициаторами эвтаназии являются родственники пациентов. Многократные опросы показали, что большинство неизлечимо больных не поддерживают эвтаназию. Конечно, оценка умирающего своего состояния субъективна, и диапазон ее очень широк: от требования применить эвтаназию немедленно до категорического отказа от нее. Многие из страдающих говорят: "Да, я страдаю, но вы не знаете, какое счастье – быть". То есть смыслом продолжения жизни является сама жизнь. Во-вторых, среди врачей, практикующих эвтаназию, зафиксирован очень большой процент нарушений процедуры ее проведения. В целом, характеризуя функцию врача, применяющего эвтаназию, можно отметить: с одной стороны, она аморальна в силу совершения акта убийства ("врач – палач"), а с другой – моральна, так как он проявляет милосердие, прекращая невыносимые страдания умирающего ("кинжал милосердия"). Врач, видимо, может стать милосердным "палачом" только тогда, когда он не в силах выполнить свою главную задачу – лечить болезнь.

Для тяжелобольного в эвтаназии важен ее правовой аспект. Никем и ничем не отчуждаемое право на жизнь совсем не предполагает производность так называемого права на смерть. Такое право существует в отдельности от самого определения жизни и ее ценности. Трудно отвязаться от той мысли, что проблема эвтаназии представляется многим в обманчивом для них свете. Эвтаназия дает право неизлечимо больному человеку уйти из жизни в силу нежелания терпеть выпавшие на его долю телесные и нравственные мучения, выражая трезвое и бесповоротное решение завершить свое существование "квазичеловека", не способного более ни на что, кроме как до безумия медленного процесса тления души и тела. Это право на достойное завершение жизни. Достойный уход из жизни – это не сама смерть, это больше, чем биологическое явление, больше, чем медицинское заключение, это особая сторона морали, человечности. Эвтаназию умирающий нередко рассматривает как последний акт жизни.

Отказать в эвтаназии человеку, который обречен на смерть и может просить лишь о приближении ее наступления, испытывая невыносимые страдания, которые невозможно облегчить, – это, наверное, убить жестоко и холодно, убить его при жизни, обрекая на двойную смерть, одну страшнее другой! Конечно, нелегко считать себя милосердным, готовя средство "эвтаназийной смерти", но обременять себя нужно не мыслью о разрешении внутренних противоречий и убеждением себя в правильности своего поведения, а мыслью о бесконечных страданиях людей, их стонах больного тела, их криках... изъеденной болезнью души, которым можно положить конец. Можно не потому, что позволено, а потому, что так нужно, потому что безнадежно больной так просит, и он имеет право так просить. Мы не можем отказать ему в этом, ведь нас просит об этом человек, бессильный даже в своей смерти, не говоря уже о его жизни! В этом есть возможный ключ к разгадке наисложнейшего механизма наших врожденных запретов "на смерть".

Итак, эвтаназия, с позиции умирающего, нередко необходима. Но при этом следует категорически исключить все факторы, позволяющие спекулировать на данном процессе, что пока, к сожалению, широко распространено в эвтаназийной практике.

Елена МАТЕВОСОВА, студентка МГЮА

А.Г. ПЫРИН, доктор философских наук, профессор МГЮА