Катар: антироссийским курсом

Сегодня среди монархов Аравии у Москвы друзей нет

Известие о произошедшей рокировке на престоле эмирата Катар было выдержано в лучшем духе официоза. Звучало оно так: «После длительных раздумий и консультаций с ближайшими родственниками и видными членами общества» правящий эмир Катара шейх Хамад бин Халифа аль-Тани сообщил об отречении от престола в пользу своего четвертого сына, 33-летнего шейха Тамима бин Хамад аль-Тани (на фото)».

Было очевидно, что состояние здоровья Хамада бин Халифа здесь ни при чем. Решение о смене эмира принималось не столько «лучшими представителями народа Катара», сколько стало результатом консультаций с Вашингтоном, Лондоном и Эр-Риядом. Внимание игроков такого ранга – высокая честь для страны размером в треть Бельгии и населением в 1,8 миллиона человек, из которых полтора миллиона составляют «понаехавшие»: «экспаты» – высококвалифицированные специалисты из Европы, Канады, США и чернорабочие-«гастарбайтеры» из других арабских стран, Индии и Пакистана, Филиппин и Шри-Ланки.

Впрочем, пристальное внимание глобальных игроков к событиями в Катаре и к его руководству вполне заслужено.

Стремительное вхождение эмирата в мировую политику, взрывной характер роста его влияния заставляют говорить о некоем феномене, «катаризме», который сравнивают, и без преувеличения, с «планом Маршалла» для Европы.

Это – власть государства-рантье, вся мощь которого покоится исключительно на его финансах. Влияние на другие страны через участие в их промышленности, экономике, финансах, социальных, культурных и образовательных проектах, туризме, спорте и культуре. Интенсивное и агрессивное лоббирование собственных интересов в других странах с использованием местных политических или создаваемых структур. Всё это –  Катар на международной арене сегодня.

В Британии шутят: единственное, что пока еще не собирается приобрести эмират в «старой доброй Англии», – это Букингемский дворец. С 2008 года, когда кризис широко шагал по Европе, Катар приступил к активной скупке элитной недвижимости в Великобритании, Франции, Италии и Греции. Из собственного Фонда национального благосостояния эмират только в Великобритании оплатил приобретение долей в крупнейших финансовых компаниях «туманного Альбиона». Сегодня Катар обеспечивает почти половину потребляемого Великобританией природного газа, при этом ежегодно импортируя из бывшей метрополии продукции на 1,3 миллиарда фунтов.

Не менее впечатляющи приобретения Катара во Франции: от «Моэ Хеннеси Луи Вуиттон» до ЭДФ – крупнейшей энергогенерирующей компании страны, владеющей множеством атомных реакторов.

Намечается и сделка по приобретению «Франс 24», одного из ведущих французских медиаканалов. Совершенно фантастическая ситуация – четвертьфинал Лиги чемпионов между футбольными клубами «Барселона» и «Пари Сен-Жермен». Первый из них функционирует при финансовой поддержке Фонда Катара под председательством второй жены теперь уже экс-эмира Мози бин Насер аль-Миснед. А «Пари Сен-Жермен» на 100 процентов принадлежит Фонду национального благосостояния Катара, который возглавляет новый эмир. Так что в любом случае победителем становился Катар…

Вложения Катара в Ближний Восток впечатляют еще больше. Сегодня эмират – основной спонсор президента Мухаммеда Мурси в Египте, планирующий инвестировать в эту страну около 8 миллиардов долларов. Тунису предоставлено 500 миллионов, 400 – обещано движению ХАМАС, а вложения в Национальный переходный совет в Ливии и в финансирование джихадистской интервенции в Сирию вообще трудно поддаются учету.

Западные аналитики давно отметили одну особенность катарских инвестиций в Западную Европу. Если остальные страны Залива рассматривают свои вложения исключительно с финансовых позиций, то Катар всегда использует свои вложения как инструмент для создания политического влияния в европейских столицах.

Инвестиции и телеканал «Аль-Джазира» – вот два основных инструмента, которые позволяют Дохе (столица Катара. – Прим. ред.) играть на международной арене куда большую роль, чем это позволили бы делать ему в традиционных геополитических раскладах территория и население.

Сегодня эмират превратился в международную силу, которая диктует Франции политику в Мали, продавливает решение Евросоюза о снятии эмбарго на поставки оружия джихадистам в Сирии, пишет партитуру урегулирования дарфурского конфликта в Судане.

Катарский проект «Аль-Джазира» заслуживает отдельного разговора. Созданный декретом эмира Катара Хамада бен Халифа аль-Тани, канал вышел в эфир 7 ноября 1996 года. Ядро сотрудников составили журналисты, работавшие на арабском телеканале Всемирной службы британской «Би-би-си», совладельцем которого была Саудовская Аравия. По официальной версии, изначальная сумма гранта, которую получили создатели канала от катарского эмира, составляла 137 миллионов долларов. Было объявлено, что, беря деньги в долг, вместо прямого безвозмездного государственного финансирования, канал сможет обеспечить себе независимую от властей редакционную политику. Но эта благостная официальная версия была тут же подпорчена заявлениями из достоверных источников о том, что эмир Катара предоставил телеканалу не только финансирование, но и публично не оглашавшиеся «гарантии редакционной независимости». Еще более интересной была промелькнувшая - и после этого нигде более не звучавшая информация о том, что к созданию канала проявил интерес тогдашний глава саудовской разведки принц Турки аль-Фейсал, фигура в арабском мире исключительно влиятельная. Собственно, для людей, знающих некие потаенности политики на Востоке, появление на горизонте этого человека всегда означает только одно: готовится нечто, в корне меняющее ход событий, и не только в регионе…

Получив изначальный грант, «Аль-Джазира» планировала выйти на окупаемость к 2001 году. В 2010 году английский журнал «Экономист» опубликовал неподтвержденные данные о финансировании канала эмиром Катара в размере 400 миллионов долларов в год минимум. Впрочем, официальные цифры бюджета «Аль-Джазиры» всегда подвергались сомнению. Назывались цифры вплоть до 5 миллиардов долларов – якобы такие деньги были вложены в первые годы запуска канала. Чего было больше в подобных заявлениях – достоверных сведений или же элементарной зависти к успешному конкуренту, теперь уже разобраться достаточно сложно. Да и не очень нужно, наверное: сколько бы ни инвестировали в «Аль-Джазиру», все эти затраты окупились.

Структура «на выходе» получилась достаточно впечатляющая. В марте 2006 года телеканал получил официальное название «Аль-Джазира нетуорк», став международной медийной корпорацией, которая имеет 65 бюро по всему миру.

На нее работает более трех тысяч сотрудников, аудитория составляет 220 миллионов семей в более чем 100 странах мира. Успешность канала продемонстрировал опрос 2008 года, проведенный в Британии. Тогда англоязычную версию «Аль-Джазиры» наиболее заслуживающим доверия источником информации назвали 33 процента респондентов, а традиционные «Би-би-си» и новостные программы одного из самых популярных каналов в стране, «Ай-ти-ви», набрали всего по 6 процентов.

Параллельно с этим в средствах массовой информации постоянно демонизировали «Аль-Джазиру», обвиняя ее в антиамериканизме, враждебном отношении к западным ценностям и предоставлении трибуны «Аль-Каиде». За время существования телеканала МИД Катара получил несколько сотен официальных нот протеста по поводу содержания передач. Израильтяне обвиняли канал в поддержке терроризма за его репортажи об интифаде. Палестинцы, сирийцы и ливийцы называли телеканал рупором сионистской пропаганды. Иордания и Кувейт высылали корреспондентов «Аль Джазиры», сочтя их репортажи оскорбляющими правителей этих стран. Экс-президент Египта Хосни Мубарак именовал канал «источником проблем Египта», его журналистов задерживали, военные изымали у них телекамеры. Уже в феврале 2011 года «Викиликс» опубликовал документы о том, что премьер-министр Катара Хамад бин Джасем аль-Тани предлагал президенту Египта Х. Мубараку прекратить вещание в обмен на помощь Египта в урегулировании палестино-израильского конфликта.

Собственно, «страсти по «Аль-Джазире» были всего лишь отголоском того недовольства, которое накапливалось в Эр-Рияде. Стремительный взлет Катара вызвал негативную реакцию королевского дома Саудитов, которые считали себя лидерами арабского и мусульманского миров по умолчанию, по праву «хранителей двух святынь».

«Саудовское лобби», уступающее в Соединенных Штатах по влиянию только произраильскому, отчаянно интриговало во властных коридорах Вашингтона, призывая «обуздать зарвавшегося эмира», разрушающего традиционную «дружбу взахлеб» между США и королевством.

Совершенно фееричными выглядели исходящие от лоббистов Эр-Рияда обвинения Катара в том, что он «поддерживает исламских террористов и «Аль-Каиду».

Впрочем, опасения саудитов имели под собою основания. В открытом доступе появились аудиозаписи некоторых высказываний эмира Катара. В узком кругу Хамад бин Халифа заявлял, что «саудовский режим неизбежно падет от руки Катара, в один прекрасный день Катар войдет в Эль-Катиф и Восточную провинцию, расколет Саудовскую Аравию, и ее армия ничего не сможет сделать». Более того, эмир уверял, что эти его планы пользуются поддержкой США и Великобритании: «Катар пользуется большими привилегиями, чем Саудовская Аравия, американские базы переносятся на нашу территорию. Нам удалось постепенно разрушить саудовскую монополию и навязать свое господство в арабском регионе. Мы активно работаем над тем, чтобы нанести экономическое и политическое поражение Эр-Рияду, а народная революция там близка как никогда».

Достоверность аудиозаписей вызывает споры, но то, что подобные разговоры в семье и окружении эмира действительно ходили, особого удивления не вызывает. Припертые аудиозаписями, американцы «умыли руки», и Эр-Рияд решил действовать на опережение. 17 апреля 2012 года, когда эмир находился в Европе, последовала попытка переворота в пользу его брата, проживающего во Франции, Абдул Азиза бин Халифа Хамад ат-Тани. О желании присягнуть новому правителю сообщили 66 оппозиционеров, в том числе 16 членов правящего семейства. Среди основных причин недовольства назывались установление отношений с Израилем, координация политики эмирата с Соединенными Штатами Америки и разрушение традиционной арабской иерархии. Также утверждалось, что близкие родственники эмира и его второй супруги погрязли в коррупции, приумножают социальную несправедливость, а при распределении прибылей и выгодных контрактов главным критерием является не честная конкуренция, а близость к брату эмира – премьер-министру Катара, а также к супруге шейха – Мозе бин Насер аль-Миснед.

Переворотом руководили высшие армейские офицеры катарской армии, возглавлял заговорщиков начальник Генштаба вооруженных сил Катара, генерал-майор Хамад бин Али аль-Атыйя. Он представитель влиятельного в эмирате семейства аль-Атыйя и тесно связан с королевским домом Саудитов.

Мятеж стал для молодого наследного принца «проверкой на прочность», экзаменом на власть, который он успешно выдержал. Попытка переворота успехом не увенчалась, а заговорщики были арестованы, не успев развернуться.

Правящая династия тут же попыталась сделать вид, что ничего не произошло. Сообщения о перевороте исчезли с саудовского сайта «Аль-Арабия», а вместо него появилась информация, что этот ресурс подвергся хакерской атаке. Новость о перевороте в Катаре была объявлена фальшивкой.

Но выводы из этой истории для себя эмир Катара сделал. Стало понятно, что США сегодня не готовы однозначно поддержать его стремление к гегемонии, а методы достижения этой гегемонии вызывают раздражение даже у союзников. Поэтому вполне логичным выглядит решение уступить престол наследнику, чтобы сохранить, пусть и из-за кулис, свое влияние.

При этом престол передан не абы кому. Новый эмир – выпускник британской королевской военной академии «Сандхерст», кавалер французского ордена Почетного легиона и, что, пожалуй, важнее всего, любимый сын второй жены эмира, той самой Мози бин Насер аль-Миснед. Ее влияние на внутреннюю политику и участие в управлении «семейным бизнесом», иного в Катаре просто нет, эмир по совместительству является и главным предпринимателем, и главным распорядителем Фонда национального благосостояния, даже члены семьи в столь деликатной сфере имеют лишь совещательный голос – вызывает откровенное раздражение в стране.

С 5 августа 2003 года, когда Тамиа бин Хамад аль-Тани официально получил титул наследника, его сферой ответственности стали вопросы безопасности и вооруженных сил. И его политические симпатии получили вполне конкретное выражение: прямое участие в свержении Муаммара Каддафи, поддержка сирийских радикалов и джихадистов в Судане и Тунисе, подкрепленные финансово симпатии к Мохаммеду Мурси. Так что полная преемственность курса обеспечена.

Устраивает новая фигура и Вашингтон. Катар остается одним из важнейших партнеров Соединенных Штатов. На двух военных базах в эмирате находятся 13 тысяч американских военнослужащих.

На расположенной близ аэропорта Абу Наклах базе дислоцирован 609-й Центр управления воздушными и космическими операциями Центрального командования вооруженных сил США.

А новый эмир еще и обещает некие «демократические преобразования»: созыв национального собрания и даже проведение муниципальных выборов, – правда, только с участием коренных граждан, одной шестой части населения. Но Вашингтон в восторге: всё это можно будет представить миру как «рывок Катара к демократизации». А на неудобные моменты такой «демократизации» Соединенные Штаты глаза закроют. В конце концов, кто об этих «экспатах» и «гастарбайтерах» помнит, кто их считает?

Словом, новый эмир устраивает и Эр-Рияд, и Вашингтон. Саудиты надеются, что молодой властитель Катара не повторит ошибок отца и будет с большим уважением относиться к «хранителям двух святынь». Вашингтон видит в нем надежного союзника и потенциального реформатора.

А вот для России династическая рокировка в эмирате означает только нарастание скрытой враждебности со стороны Катара. И дело здесь не в том, что в аэропорту Дохи в ноябре 2011 года избивали российского посла, пытаясь отнять у него диппочту. Не в том, что «президент» Ичкерии Зелимхан Яндарбиев вместе со своими сторонниками численностью более чем 800 человек получил убежище в эмирате и благоденствовал там до тех пор, пока не был ликвидирован российской разведкой. Это – детали и частности.

Нам нужно понять и принять жесткую истину: сегодня среди монархов Аравии у нас друзей нет.

И Саудиты, и Катар рассматривают Россию как конкурента на рынке энергоресурсов. Новый эмир приложит все усилия, чтобы выдавить Россию с ее традиционных рынков сбыта природного газа в Юго-Восточной и Восточной Европе, а также в Турции.

Он, так же как и его отец, готов оплачивать салафитскую экспансию на российский Кавказ и в Татарстан. «Салафитское подполье» на российском Северном Кавказе и в Татарстане сегодня уже частично финансируется Катаром. Для этого используются всякого рода фиктивные организации, подставные лица и всевозможные посредники. Более того, как это уже было в Тунисе, Египте и Ливии, многие благотворительные и религиозные неправительственные организации в России финансируются Катаром в незадекларированной форме.

Мы привыкли видеть опасность, исходящую исключительно от западного финансирования некоммерческих организаций. В реальности финансирование НКО с Востока для России не менее опасно. Граждане России и центральноазиатских республик «широко представлены» в исламских террористических организациях, ведущих агрессию против Сирии. Часть из них, по сообщениям западных исследователей, «вербуются гуманитарными организациями, финансируемыми Катаром», именующими себя ассоциациями благотворительного и культурного толка.

И здесь существует полная гармония интересов Дохи, Эр-Рияда и Вашингтона.

Не надо строить иллюзий и по поводу того, что катарцы и саудиты вообще собираются что-то вкладывать в российскую экономику, пусть на официальном уровне и звучит прямо противоположное мнение.

Отец нынешнего эмира не выполнил ни одного своего обещания поучаствовать в ряде крупных российских проектов, которые щедро раздавал во время своего визита в Москву в ноябре 2010 года.

Единственными выгодополучателями от того, что Москва и команда Дмитрия Медведева завороженно внимали сладкоголосому эмиру, обещавшему инвестиции, стали сами монархии Залива. Они добились того, что Москва отказала в поставках С-300 Ирану, естественному противнику монархий, сдерживающему их гегемонистские устремления.

Сегодня Катар фактически развязал и поддерживает войну в Ираке, натравливая суннитов против правительства шиитского большинства во главе с премьером Нури аль-Малики. Катар уже финансирует «исламский джихад» в Центральной Азии, у самых российских границ. И совершенно понятно, что делает это он в координации с Вашингтоном, стремящимся взорвать «шиитский полумесяц».

Так что состоявшаяся рокировка – лишь средство повысить уровень управляемости эмирата, укрепить координацию внешнеполитический линии Катара с планами Эр-Рияда и Вашингтона.

Игорь ПАНКРАТЕНКО,

советник директора Института

 внешнеполитических исследований и инициатив,

 шеф-редактор журнала «Современный Иран»

Источник - Столетие.ру