РЕФОРМА ЖКХ: ВПЕРЕДИ – ПРОПАСТЬ, ПОЗАДИ – РУИНЫ

Общее направление социальных реформ в России характеризуется сокращением производства социально-значимых благ как общественных, переводом основной массы социальных услуг в сфере образования, здравоохранения, жилищно-коммунального хозяйства и т.д. в категорию коммерческих. По сути, государство снимает с себя обязательства по обеспечению развития социальной сферы как общезначимой и общедоступной. Права человека в области социальной сферы жестко привязываются к его платежеспособности. Государство берет на себя лишь некоторые обязательства по поддержке малообеспеченных слоев населения.

 

Все-таки, что же такое реформа ЖКХ?

Остановимся на содержании самой реформы ЖКХ. Ключевым нововведением, узаконенным Жилищным кодексом РФ, принятым Госдумой 22 декабря 2004 года, является отказ государства от обязательств по обеспечению граждан жильем и перенос бремени содержания жилья на его собственников. Для малообеспеченных слоев населения государство предлагает договор социального найма.

Вместе с тем предполагается приватизация всей сферы жилищно-коммунального хозяйства и перевод всех отношений в ней на рыночные основания. Государство оставляет за собой обязанность правового регулирования жилищного строительства, рынка жилья и коммунальных услуг. Закономерным следствием такого решения стало повышение тарифов на коммунальные услуги. И это понятно. Существование естественной монополии в сфере ЖКХ не может отменить никакое законодательство, это связано с объективными экономическими законами, как и то, что отмена или просто ослабление государственного контроля над естественной монополией, так же как и ее расчленение, приводит к неизбежному повышению цен на продукцию монополии. При этом новое жилищное законодательство прямо не оговаривает, что государство берет под свой контроль основных производителей коммунальных услуг, не предлагает механизмов контроля их качества. Антимонопольное законодательство также не применяется, не работает.
Кроме этих общих моментов, есть ряд особых обстоятельств, которые делают реформу ЖКХ в России особенно болезненной и даже губительной для ее населения. Прежде всего, необходимо отметить состояние тех материальных объектов, содержание которых теперь ложится на плечи населения. Уровень износа коммунальной инфраструктуры в среднем составляет 60%. Ветхий и аварийный жилой фонд (с износом более 70%) составляет около 3% всего жилищного фонда. Около 40 млн. граждан (более 25% населения РФ) проживают в неблагоустроенных квартирах. Теперь люди получают в свою полную собственность не только дома и квартиры, но и все проблемы, связанные с предыдущей их варварской эксплуатацией. Например, приватизируются квартиры в домах, которые эксплуатировались 25–40 лет без должного ремонта.

Граждане вынуждены оплачивать потери воды и тепла, которые неизбежны при существующем плохом состоянии сетей и которые повсеместно превышают нормативы.
Около 25 лет ЖКХ в России никто серьезно не занимался, в нем накопились проблемы, требующие комплексного, системного решения. Проводимая реформа как раз уничтожает саму возможность такого решения. По замыслу реформы управление жилищно-коммунальной сферой децентрализуется, возникают новые формы управления, которые формально предоставляют людям право распоряжаться принадлежащим им жильем. Однако чрезмерная централизация руководства ЖКХ препятствовала развитию каких-либо форм самоуправления, у людей не накопился социальный опыт контроля и самодеятельности в этой сфере. Должно пройти немало времени, чтобы люди накопили опыт реализации своих жилищных прав в рыночных условиях.
Реформирование управления ЖКХ на деле оборачивается появлением дополнительных управленческих звеньев, точно также как и прежние не контролируемых населением. В свою очередь, новые управленческие структуры: товарищества собственников жилья, частные управляющие компании являются заложниками естественных монополистов – поставщиков коммунальных услуг и региональных властей. Они объективно не могут способствовать снижению тарифов или справиться с глобальными проблемами коммунальных сетей, без решения которых локальные трудности преодолеваются только на время.
Реформой предусмотрена также возможность выкупа жилья органами местного самоуправления, допускается свободная коммерческая застройка в городах на рыночных условиях. Эти положения в условиях российской коррупции и бесконтрольности власти приводят к массовым нарушениям прав людей на жилье, к разрушению исторического облика и социальной инфраструктуры городов.
Органы местной власти попросту приватизируют жилищно-коммунальное хозяйство, пользуясь рыночными механизмами для прибыльной реализации особенно привлекательных объектов муниципальной недвижимости. Обычным становится продажа зданий школ, детских садов, поликлиник коммерческим структурам, уничтожение скверов и парков для коммерческой застройки и т.д.
Многие видимые следствия реформ остро воспринимаются населением и служат причинами протестных выступлений во многих городах России. В массе своей эти протесты ситуационны, направлены на решение конкретных проблем локального сообщества. Они не останавливают ни в коей мере коммерциализацию жилищной сферы, но заставляют государство идти к своей цели непрямым путем.

 

Организованный протест или ситуативная реакция на раздражитель?

Повышение коммунальных тарифов, рост цен на жилье, приватизация объектов социальной сферы и ведомственного жилья отрицательно сказываются на уровне и качестве жизни людей, именно поэтому протест против реформы ЖКХ органически включается во все формы социальных выступлений. Этот протест никак нельзя назвать слабым, так как он существенно влияет на ход реформы и способен ее приостанавливать. Но его нельзя назвать и результативным, так как не происходит главного – не формируется массового организованного протестного движения как против реформы в целом, так и против ее отдельных направлений. Взаимоотношение населения и государства по поводу социальных реформ идет по принципу: стимул – реакция!

Нажав на особенно болевую точку и натолкнувшись на ощутимый протест, государство отступает, но не меняет стратегии, а лишь вносит некоторые изменения в тактику.
В результате постоянного столкновения с негативной реакцией населения деятельность государства в сфере социальных реформ выглядит непоследовательной, отдельные инициативы представляются случайными, общая картина фрагментируется, что затрудняет понимание перспективы для большинства населения. Однако эта видимая непоследовательность не означает отсутствия весьма отчетливой стратегической цели: смены самой модели социальной политики, что связано с сокращением общедоступных социальных благ, с пересмотром самого понятия «социальные права населения». То, что стратегия не меняется, подтверждается, например, тем, что, несмотря на болезненное восприятие отдельных инициатив власти в области жилищной реформы и протестные выступления, Жилищный кодекс был принят, приватизация социально-значимых объектов в городах осуществлена и осуществляется.
Отдельные успехи сопротивления тем или иным шагам правительства в социальной сфере затрудняют для самого населения понимание сути и перспектив как реформ в целом, так и даже отдельных шагов. Это происходит оттого, что ситуационное и незначительное отступление правительства под давлением населения ослабляет кумулятивный эффект социальной реформы, что порождает у людей иллюзию о возможности приспособиться. Таким образом, протест не достигает главной цели – смены модели социальной политики, остановки рыночной реформы ЖКХ.

Тем не менее протест против реформы ЖКХ не прекращается в России. Можно выделить следующие формы протестных выступлений. Во-первых, митинги, шествия, пикеты. Эти выступления проходят как в форме всероссийских акций, так и в форме инициатив жителей отдельных областей и городов. Во-вторых, акции гражданского неповиновения. Эта форма очень распространена и многообразна. В-третьих, массовые письменные протесты, направленные в различные органы власти, заявления через прессу. По большей части протест имеет стихийный характер, разнообразные акции не сливаются в единый массовый протест против реформы в целом. Тем самым теряется эффект настойчивого точечного давления, силы распыляются, протест гасится тем, что государство временно отступает по отдельным позициям, и тем, что различные выступления не сливаются в одно, не распространяются, не приобретают единый и принципиальный характер.
Протест против жилищной реформы разнообразен и по направлениям выступлений.

Можно условно выделить следующие группы протестного движения. Во-первых, организованный протест против реформы ЖКХ в целом. Он осуществляется по инициативе различных общественных организаций, преимущественно левого направления. В основном организованные митинги и демонстрации этого рода проводятся под знаменами КПРФ, значимую часть таких выступлений организуют свободные профсоюзы.
Можно привести в пример всероссийские акции февраля, марта, октября и декабря 2006 года, января и марта 2007 года, многочисленные митинги, пикеты и демонстрации, посвященные реформе ЖКХ и росту коммунальных тарифов.

Плотность акций довольно высока. Так, например, за одну неделю сентября 2006 года, по данным Института коллективного действия, отмечено более 70 протестных акций, в которых приняло участие около 10 тысяч человек, более половины из них были посвящены жилищным и градостроительным темам. Подобные акции в разных городах России проходят каждую неделю в форме митингов, пикетов и шествий. Чаще и заметнее всего эти акции проходили в ряде городов России, таких как Барнаул, Владикавказ, Владивосток, Воронеж, Владимир, Иркутск, Красноярск, Москва, Нальчик, Калининград, Ростов-на-Дону, Ульяновск, Улан-Удэ, Самара, Ярославль, Тула и т.д. Основными требованиями митингующих было возвращение к народной жилищной политике, но общей идеологической линии не было, протест этот в наибольшей степени был связан именно с ростом тарифов, а не с самой сутью реформы. В основном митинги и пикеты организовывались по инициативе КПРФ, в организации всероссийских акций участвовал Союз координационных советов (объединяющий как активистов коммунистических и левых партий, так и существующие структуры самоорганизации населения: Комитеты спасения, Комитеты защиты, общественные Советы и т.п.).

Участие КПРФ имеет неоднозначное влияние на организацию и результативность выступлений против ЖКХ. С одной стороны, активисты КПРФ на местах бывают способны организовать массовые, заметные для общественности выступления. Это имеет определенное воздействие на местную власть, это важно для присутствия самой идеи социального протеста в общественном сознании, позволяет привлекать внимание общественности к острым вопросам реформы. С другой стороны, под руководством КПРФ протестные акции неизбежно ассоциируются с риторикой и образом самой партии, которые становятся все менее популярными из-за своей противоречивой позиции в российской политике. Протест часто становится излишне декларативным и к тому же не привлекает людей, обеспокоенных реформой, но не доверяющих КПРФ. Кроме того, неэффективны эти протесты из-за отсутствия сколько-нибудь внятной альтернативы реформе ЖКХ, которая действительно необходима. Отрицание мер сегодняшней правительственной реформы жилищной сферы – это даже не начало ответных действий. Это только повод для серьезной работы над альтернативным проектом, который не может появиться вдруг, из ощущения, что всё, что делается сейчас, – плохо. Главный же лозунг подобных выступлений, отвечающий массовым настроениям, – требование прекращения роста тарифов.

Рост коммунальных тарифов наиболее болезненно воспринимается населением. Именно этот компонент реформы вызывал и вызывает волны не только более или менее организованных, но и стихийных протестов. Взлет цен на различные коммунальные услуги вызывает волну индивидуальных протестов. Так, при осеннем повышении тарифов на воду в большинстве городов РФ жители отказывались оплачивать новые счета, писали заявления в администрацию и прессу. Протест приобрел массовый характер, и власть вынуждена была отступить, тарифы были снижены.

Кроме того, нужно отметить пассивное сопротивление новым формам управления домами. Люди просто игнорируют настойчивые предложения власти передавать частным компаниям управление домами, предпочитая иметь дело с прежними муниципальными предприятиями. Так, согласно опросам, проводимым мною в Пензе в течение года, большинство респондентов доверяют именно МУП, хотя и имеют немало претензий к их деятельности. Похожая ситуация складывается во многих городах России, например в Саранске, Самаре, Саратове и т.д. Такое сопротивление оказывается неожиданно результативным, т.е. приводит к видимому ослаблению нажима власти. Однако это ослабление кратковременно и представляет собой скорее изменение формы давления. Так, упорно проводится идея частных управляющих компаний, в связи с чем осуществляется бесконечная реструктуризация МУП, организуется давление на жильцов со стороны местных властей.

Необходимо также назвать сопротивление выселению в связи с отказом в приватизации или решением местных властей о выкупе участков. К такому же типу относится сопротивление незаконной застройке в городах, которое, как правило, организуется людьми, кровно заинтересованными в решении этой проблемы, и не вызывает широкой общественной реакции. Однако протесты жителей общежитий привлекли внимание общественности, протест поддерживается правозащитниками, левыми организациями. Жители общежитий и квартир, принадлежащих предприятиям (так называемое ведомственное жилье) и неприватизированных, оказываются в особенно ущемленном положении, так как при приватизации предприятия приватизируются все принадлежащие ему здания, и жильцам общежития приходится сталкиваться с волей новых хозяев. Обратная ситуация: жителям переданных в муниципальную собственность общежитий отказывают в приватизации, что может также привести к их выселению, лишению права на жилье по решению муниципальных властей. Пикеты и выступления против подобных действий власти проводятся в РФ чуть ли не каждую неделю. Волна протестов жителей общежитий прокатилась в 2006–2007 годах по всем регионам России. Организационную работу отчасти брал на себя Союз координационных Советов, который координировал различные акции, привлекал активистов, осуществлял информационную поддержку.

Таким образом, в России действуют постоянные очаги сопротивления социальным реформам, особенно реформам ЖКХ. Граждане прибегают к разнообразным формам протеста, отстаивая свои жилищные права. Стихийный протест приобретает и организованные формы благодаря действиям различных общественных организаций.

И все-таки нужно признать, что само по себе сопротивление социальным инициативам государства в России крайне противоречиво, оттого непоследовательно и в результате слабо. Мне представляется, что можно выделить три группы причин этого.
      

            Кто и как протестует против реформы ЖКХ?

Первая группа – социально-экономические причины. Здесь ключевым моментом являются противоречивые последствия рыночных реформ для большинства населения России. По сути своей, нынешний курс коммерциализации социальной сферы невыгоден большинству населения страны. Относительно свободный доступ к ряду социальных благ, сохранившийся еще с советских времен, был и пока остается существенным фактором, сдерживающим падение уровня жизни населения в результате рыночных реформ.

Сегодня эти блага социального государства активно приватизируются, что создаст миллиардеров не меньше, чем приватизация нефтяных месторождений. Но как рост цен на уже не принадлежащую народу нефть дал ему небольшой, но видимый прирост в уровне жизни, так и возможность присвоения в различных формах и объемах остатков этого социального государства смягчает временно действие рыночных преобразований для большинства населения. Причем это присвоение осуществляется как в явной, так и в теневой форме.

Поясню на примере. Согласно проводимому мной в течение трех лет исследованию, в Пензе две квартиры из трех покупаются на деньги, вырученные от продажи квартир, полученных в советское время. Это могут быть полученные в наследство квартиры, квартиры в центре, которые продаются под офисы и т.д.

Большинство граждан России лишены сейчас даже надежды приобрести жилье, но гипотетическая (даже иллюзорная) возможность сделать это своими силами, в отличие от советского времени, когда квартиры распределялись централизованно, многих завораживает. Это подтверждают все мои исследования по самым разным вопросам. Однако, несмотря на победные реляции о небывалом росте уровня жизни, цифрами такой рост не вполне подтверждается.

Так, среднемесячная начисленная заработная плата за последние 5 лет выросла, но отношение ее к величине прожиточного минимума уменьшилось даже по сравнению с 1991 годом. Тем не менее наблюдается рост потребления в сфере услуг, прежде всего образовательных, развивается сеть услуг, связанных с красотой и здоровьем, отдыхом, развлечениями. Растет потребление услуг мобильной связи, компьютерной техники и т.д. Это становится возможным потому, что для населения пока сохраняется доступ к набору социальных благ сверх их реальных доходов.

Потребление таких социальных благ, как жилье, образование, культура, здравоохранение, является базовым для социального самочувствия в постсоветском обществе, здесь сказывается наследие общества советского.

Кроме того, устойчивый рост потребления населения в этих сферах поддерживает соответствующие отрасли, которых не было бы, если бы населению приходилось ориентироваться исключительно на свои денежные текущие доходы. Так, развитие системы образования, здравоохранения, сферы информационных услуг и технологий поддерживается за счет устойчивого спроса со стороны населения, который возможен за счет бесплатного доступа к остаткам социальных благ. Таким образом, сохранение статуса большинства социальных благ как общественных чрезвычайно важно для большинства населения России. Парадокс в том, что рыночная либерализация в этой сфере дает населению возможность несколько увеличить свои доходы. Платное образование плохо; зато его можно получить легко, без усилий и конкуренции. Можно заниматься репетиторством в аудиториях государственных школ и вузов, принимать на коммерческой основе больных в государственной (пока) поликлинике и т.д. Приватизация социальной сферы способна приносить разовую выгоду средне- и малообеспеченным слоям населения, и цена такой выгоды – неизбежное ее разрушение – пока далеко не всем очевидна.
Вторую группу причин я бы условно назвала социально-психологической. Еще памятны те ограничения, не связанные ни с трудовыми усилиями, ни с уровнем дохода, которые сопровождали приобретение и обслуживание жилья в Советском Союзе. Многие последствия социальных реформ еще не дали о себе знать в полной мере, былая же неэффективность централизованного управления большинству памятна и понятна. Неэффективность эту приписывают самой идее централизации, которая убивает якобы мотивацию, стимул качественной работы.

Живы в памяти и очереди на жилье. Именно поэтому декларации, которыми, например, злоупотребляет КПРФ, о достойном жилье для каждого в СССР, вызывает часто вместо сочувствия иронию, возражение и, как следствие, недоверие к самой идее сопротивления реформе. Нужно сказать, что идея децентрализации имеет под собой рациональные экономические, управленческие и психологические основания. В России она пока довольно популярна среди населения, причем применительно к сфере производства и потребления благ и услуг, в политическом же сознании идея сильной руки не только не теряет, а набирает популярность. Кроме того, реальная альтернатива рыночной реформе социальной сферы – социалистическая, а в России сегодня не до конца преодолено психологическое сопротивление идее социализма. Можно сказать, что очень серьезным фактором недостаточной настойчивости протеста сегодня в России является отсутствие реально капиталистического социального опыта.

И третья группа причин – социально-политическая. Не сформировалась социальная сила, которая могла бы эффективно сконцентрировать сопротивление против реформы в целом. Опять же потому, что для организации последовательного и принципиального протеста эта сила может быть только социалистической, а это движение сейчас в России расколото, не очень популярно и, увы, относительно слабо.

Итак, общая характеристика сопротивления – отсутствие сплоченности. В основном это не сопротивление реформе в целом, не принципиальный протест, а борьба за решение конкретной проблемы, в лучшем случае – за приостановление реформы. Отдельные успехи парадоксальным образом ослабляют позицию населения, так как создают иллюзию диалога с властью и не позволяют обнаружить истинных последствий реформы. Однако губительное ее воздействие формируется уже сейчас, когда реформа, по сути, еще и не началась в полной мере. Рост тарифов, так пугающий людей, – это только одно из неизбежных следствий инициатив правительства.

Главное же – нарушается принцип управления ЖКХ как сетью, где важно эффективное функционирование каждого звена, в том числе и неперспективного с точки зрения рынка. Под коммерческим контролем оказываются объекты, жизненно необходимые для функционирования всего населенного пункта. Застройка в городах ведется фактически бесконтрольно, без учета технических и экологических требований, не говоря уж о соображениях эстетики и культуры.

Многоэтажные новостройки возносятся над прогнившими коммуникациями, шикарные офисы располагаются часто в разваливающихся зданиях. Закладывается основа для сегрегации внутри поселенческих общностей по имущественному принципу, что неизбежно усилит дифференциацию районов городов по уровню и качеству социальной инфраструктуры и, в свою очередь, приведет к географическому закреплению бедности и новому витку снижения уровня и качества жизни населения. Социального жилья строится крайне мало, особенно в провинции.

Социальные программы, призванные обеспечить жильем отдельные группы населения, например молодые семьи, работают крайне неэффективно. Моими студентами было исследовано 400 молодых семей в Пензенской области, обращавшихся в те или иные социальные фонды, чтобы попасть в программу обеспечения жильем молодых семей. Две трети из них не подошли по имущественному критерию, даже те, кто имел среднемесячный доход на одного члена семьи больше, чем в среднем по области. Часть не выдержала длительных и запутанных процедур по сбору необходимых документов, а 20 семей потеряли часть своих денег, вложив их в социальный фонд, который вскоре прекратил свое существование.
Много лет нас портил жилищный вопрос, который был одним из самых болезненных бытовых проблем и в бывшем СССР, и в постсоветской России. Увлечение приватизацией жилья в нашей стране было своеобразным бегством от диктата государства в этой сфере. Останавливать реформу нельзя, потому что жилищная, да и вся социальная сфера нуждается в реформировании, но  в нынешних условиях, как справедливо заметила политолог Алла Глинчикова, национализация не представляется панацеей, так как именно государство осуществляет рыночные реформы в социальной сфере, именно государственной политикой является ограничение доступа к социальным благам, жесткая привязка возможностей человека в социальной сфере к его платежеспособности. Однако диктатура рынка оказывается не менее жесткой и вдобавок губительной для самой социальной сферы, чье эффективное функционирование с рынком несовместимо. Жилищный вопрос для российских граждан может оказаться безнадежно испорченным, и отдельные вспышки протеста, пусть и самые яркие, здесь не помогут.

Единственный выход – формировать комплексный альтернативный вариант социальной политики.

 

Анна Очкина,

эксперт Института глобализации и социальных движений

Пенза