МОСКОВСКО-ПАРИЖСКИЙ БАНК ГАРАНТИРУЕТ…

Позвонил мне в конце сентября бывший сослуживец. Раньше он жил в Лобне, а четыре года назад, после смерти жены, вновь женился и переехал в Москву. Расстроен, растерян. Сказал, что жена пропала. Со всем имуществом. В день пропажи он уехал по делам, а накануне вечером к жене зашла незнакомая ему женщина, которая осталась переночевать в ее комнате. «В милицию заявили?» – «Заявил… Пока ничего, уж три дня прошло». Посоветовала ему подождать. Дней через пять опять звонит: «Нашлась. В Доме ветеранов сцены, на шоссе Энтузиастов». Но голос безрадостный. Человек почтенный, уж восемьдесят два миновало, всякого рода волнения противопоказаны.

«Виделись?» – «Нет, не пускают» – «Как не пускают?» – «Не пускают – и всё тут. И внучку не пускают». Вот это да! Заведение вроде приличное – и вдруг такое…

Дальше события разворачивались вполне в детективном жанре. Что ни день – новый поворот сюжета. Я потому не люблю смотреть по ящику детективы с лихими спасителями-суперментами, что кругом – сплошное уголовриелити с совсем другими персонажами и другими финалами.

Прошло еще несколько дней, и внучке новоиспеченной пансионерки удалось на краткий миг прорваться к бабушке. В шкафу она обнаружила несколько бутылок коньяка, а также ознакомилась с любопытным документом – гарантийным письмом агентства недвижимости Московско-Парижского банка. Они обязывались выплачивать ей по десять тысяч рублей ежемесячно, а также положить на ее счет единовременно миллион рублей.

Бедному мужу тоже вскоре пришла повестка в суд явиться на бракоразводный процесс. Кроме того, пришло извещение из УФРС о приостановке на месяц вступления в силу сделки по продаже квартиры, в которой проживали старики. У регистратора прав возникли сомнения в подлинности доверенности, выданной 10 сентября 2009 года на имя Бириной Татьяны Ивановны. Сделка приостанавливалась на месяц (до 30.10.09 г.); если возникали другие сомнения, можно было продлить еще на три месяца. Но, как мы помним, прорваться к доверительнице не было никакой возможности. Надо сказать, что квартира эта весьма хорошая, с двумя изолированными комнатами, с большой кухней, в экологически чистом месте. Ценных вещей там было достаточно. Прожила в ней восьмидесятипятилетняя Александра Николаевна, владелица квартиры, участница войны, разведчица, более тридцати лет.

На первое заседание суда муж не мог прийти, так как был на обследовании в госпитале. На втором заседании он ознакомился с весьма странно составленным заявлением, посмотрел на доверенное лицо истицы – сама она не пришла (на первом заседании ее тоже не было). Прихватил его сердечный приступ, и увезли его на «скорой». Назначили следующее заседание через месяц. Третье заседание судья тянуть не стал – через две с половиной недели назначил. На этот раз не только истицы не было, но и ее доверенного лица. Согласия своего Олег Васильевич на развод не дал. Впрочем, судью это не смутило, развел в лучшем виде. Пришлось апелляцию подавать. На заседание суда по апелляции он пришел уже вместе с женой, которая попросила отозвать ее заявление о разводе. Развод был аннулирован.

Замечательна быстрота и четкость проведения операции по отъему квартиры, как по сетевому графику. Судите сами. 17 сентября Александра Николаевна заключила договор с Московско-Парижским банком и подписала договор о продаже квартиры за два миллиона двести тысяч рублей некоей Павловой Алле Николаевне из Мценска, а 18 октября ее увезли, прихватив даже запасы соли и сахара. 24 ноября Александре Николаевне положили на счет миллион рублей и тут же сняли с другого ее счета сто тысяч рублей. А куда ушли два миллиона двести тысяч рублей, за которые была продана ее квартира? Сдается мне, что расклад был такой. Так как Александра Николаевна ветераном сцены не является, с нее причитался за проживание в пансионе вступительный взнос в размере одного миллиона двухсот рублей. Видимо, туда и ушла эта сумма, а оставшийся миллион положили ей на счет.

26 ноября почтенную пару развели, и 26 же ноября дознаватель – лейтенант Цой написал, а его начальник утвердил отказ в возбуждении уголовного дела по заявлению Олега Васильевича Авдеева по случаю пропажи его жены и всех последующих событий. Милицейские сыщики как-то своеобразно вели себя в этом деле. Когда 31 октября Олег Васильевич пришел домой, то обнаружил в двери застрявший ключ. Пришлось взламывать замок, чтоб туда проникнуть. Соседи сказали, что видели пятерых людей, которые заявили, что они новые владельцы квартиры, хотят открыть дверь. Олег Васильевич поставил милицию в известность. Потом ему звонили какие-то люди и сказали, что месячный срок истек и он должен освободить квартиру. Он им предложил приехать и разбираться в присутствии милиции. Больше звонков не было.

А 9 декабря Александра Николаевна позвонила мужу и попросила, чтобы он помог ей выбраться из пансионата. Бежала она оттуда с одной сумочкой, потом увезла вещи, правда далеко не все. Не досчиталась она и многих документов. Пошла с мужем в суд просить, чтоб аннулировали развод, и даже была готова в случае отказа здесь же подать повторно заявление на заключение брака.

В суде узнал Олег Васильевич, что 2 декабря леди из Мценска подала заявление в суд на выселение его из принадлежащей ей квартиры и что первое заседание суда уже по этому поводу состоялось, но было отложено, теперь будет второе. Попросил ознакомить его с материалами дела. После долгих поисков нашли. Там было всего два документа – заявление истицы, некоей Павловой Аллы Николаевны сорока двух лет из Мценска, незамужней, и договор о купле-продаже квартиры, в котором было написано, что на момент совершения сделки квартира свободна (а законный муж куда делся? испарился?).

На второе заседание Олег Васильевич не пошел, неважно себя чувствовал. Заседание перенесли на 26 января 2010 года. При этом судья проявляет в беседе какое-то странное беспамятство, вспоминая заседания по этому делу. Новый год, что ли, сказывается.

Сейчас Александра Николаевна вспоминает, что была у нее размолвка с мужем в конце августа, с кем не бывает... С внучкой была размолвка. Тем более что человек в возрасте, много переживший, нервы уже не те. На свою беду, услышала она завлекательную рекламу Московско-Парижского банка, позвонила. Дальше было дело техники. Правда, в рекламе они толковали об одиноких людях, но оказалось, что и наличие второй половины (а в случае с нашей героиней и внучки с правнучкой) не ограждает от потери собственной квартиры и имущества. Заботу об Олеге Васильевиче тоже проявили – предложили внести миллион двести тысяч рублей и присоединиться к жене в пансионате.

Окучивала Александру Николаевну некая Татьяна Ивановна Бирина. Пожилая женщина прониклась к ней величайшим доверием. Сейчас она смутно вспоминает, что ездила с благодетельницей по каким-то местам, подписывала, не читая, какие-то бумаги. А потом ей стало страшно и одиноко в Доме ветеранов сцены, особенно после одного пренеприятного происшествия, и неудержимо захотелось домой, к мужу. Теперь и она, и муж, и внучка пишут прошения в различные инстанции, начиная с президента. Настроение у них грустное – наслушались в судебных и милицейских коридорах про то, как у стороны неправедной всё бывает схвачено, как губят и обирают стариков, но полны решимости бороться до конца.

Н. Нечаева