ПАРТИЯ ДЕЛА И ПАРТИЯ ПРОФЕССИОНАЛОВ
БЛИЗКИ К СОЮЗУ. И ГОТОВЯТ
Участники Московского экономического форума на заседании секции по экономической безопасности, которое прошло 8 декабря в Торгово-промышленной палате, призвали создать и поддержать Хартию-2016 – текст, на основе которого будет функционировать широкое общественное движение для смены экономического курса.
Эту идею в рамках секции "Смена экономического курса – ответ на внешние угрозы" озвучил председатель форума, глава ассоциаций "Росагромаш" и "Новое содружество" Константин Анатольевич Бабкин.
Константин Анатольевич Бабкин, лидер Партии дела:
Напоминаю, что мы, организовывая МЭФ, изначально закладывали идею о том, что Россия имеет огромный потенциал, и курс, который проводится, начиная с 1991 года, не ведет нас к победе, и его нужно менять.
Самый первый МЭФ назывался «Против рыночного фундаментализма». К сожалению, мы продолжаем разрабатывать всю ту же тему. Не сказать, что мы ничего не добились. Раньше наши идеи воспринимались, может, с удивлением, с непониманием отчасти, но сегодня необходимость смены экономического курса овладевает массами, и уже не только люди на кухнях обсуждают необходимость смены курса, но и отраслевые ассоциации многие выступают, может, даже все выступают за более адекватный экономический курс. Объединения предпринимателей, такие как «Деловая Россия», большинство партий выступают с поддержкой этой идеи. Даже внутри правящей партии, например, либеральное крыло партии «Единая Россия» тоже выступает с этой идеей. Недавно и сам президент В.В. Путин обратил внимание, что сырьевая зависимость, сырьевой курс, усиливающий эту зависимость, в современных условиях – это вещь, от которой надо освобождаться.
Сегодня мы проводим заседание в преддверии 2016 года. Это юбилейный год, 25 лет доминирования в нашей стране курса, заложенного еще Гайдаром и Ельциным. Этот курс включает в себя отрицание необходимости планирования, отрицание необходимости активной промышленной политики. Главные ценности – это рейтинги, деньги, а не труд и не человек труда.
Этот курс можно назвать оторванным от реальности, от реальных интересов страны. Эта мысль становится еще более очевидной в современных непростых политических условиях.
Оторванный от реальности курс плодит бедность людей и в целом страны, замораживает технологическую слабость, технологическое отставание. Это ведет, в свою очередь, к слабой обороноспособности, к невозможности защитить себя, своих союзников, и в современном мире мы видим массу примеров, насколько эта слабость может быть опасной.
Оторванный от реальности курс делает людей невостребованными. У нас многомиллионная безработица, а мы видим на примере нашей братской Украины, что когда миллионы людей чувствуют себя невостребованными, то такая страна, такое общество становятся предметом манипуляции массовым сознанием и сталкиваются с огромными проблемами.
Оторванный от реальности курс делает непривлекательным образ жизни страны, в целом сделает непривлекательным образ страны, делает страну непривлекательной как партнера, как делового партнера, как союзника, что также плодит массу проблем. И в целом весь этот курс выливается в то, что сокращается население, то есть мы расплачиваемся миллионами жизней.
Понятно уже абсолютному большинству, что курс нужно менять. Более того, понятно, как нужно этот курс менять. Тема достаточно разработана многими общественными организациями. Понятно, что стержнем экономической политики должно быть создание условий для производства в несырьевых секторах, о чем тоже говорил президент. Сюда нужно включить низкие налоги, дешевые ресурсы, адекватную денежно-кредитную политику, поддержку наших товаропроизводителей на внутреннем и внешних рынках, поддержка науки и образования, их ориентированность на потребности производства и много других вещей...
Мы с Оксаной Генриховной обсуждаем идею заключения партнерства между Партией дела и Партией профессионалов, это не секрет. Мы озвучили идею о том, что предлагается написать Хартию-2016 или под названием «25 вполне достаточно», имея в виду, что 25 лет проводимого экономического курса – это вполне достаточно, пора сделать поворот в экономической политике.
Кстати, среди раздаточных материалов лежит проект Хартии-2016... Главная идея – изменение экономического курса, создание условий для производства, и на основе этого уже решение всех остальных проблем. Потому что динамично развивающаяся экономика делает востребованной науку, образование, ставит во главу угла и повышает ценность человека труда. Отсюда уже становится необходимо развивать медицину, это всё положительно влияет на культуру и является основой для решения массы других проблем, с которыми столкнулось наше общество.
Тезисы, как надо менять курс, мы взяли у партии профессионалов, у Столыпинского клуба, у либеральной платформы партии «Единая Россия», у отраслевых ассоциаций, у многих партий. Естественно, у Института экономики РАН.
Здесь присутствуют люди левых взглядов, правых взглядов. Я бы хотел, чтобы вы все высказали мысли, что еще нужно включить в нашу Хартию, и считаете ли вы такой текст, на основе можно объединяться и двигаться дальше, необходимым, и готовы ли вы такую идею рассматривать...
Оксана Генриховна Дмитриева, депутат Госдумы, лидер Партии профессионалов:
Я думаю, смена социально-экономического курса и новая социально-экономическая альтернатива – это самое главное, что надо сейчас стране, и от этого зависит всё остальное. Вопрос, который был поставлен: может ли быть независимая внешняя политика без сильной экономики? Ответ – абсолютно нет.
Более того, есть довольно давно, на протяжении последних двух лет, очевидное противоречие между независимостью и самостоятельностью внешней политики и абсолютной зависимостью и несамостоятельностью социально-экономической политики. Потому что вроде парадигмы внешней политики полностью сменились, а во внутренней экономической политике продолжают жить по рецептам и догмам МВФ, хотя уже нет никаких юридических оснований этими рецептами руководствоваться.
Я хотела бы внести некий вклад в предложение по смене социально-экономического курса и высказать следующие положения. Что самое главное, что, к сожалению, не отражено ни в бюджете на 2016 год, и не очень четко прозвучало и в Послании президента. Самое главное для страны – это выход из кризиса. Потому что кризис очень серьезный, начался он с февраля 2015 года, спад по ВВП, спад промышленного производства, в промышленном производстве самый сильный спад в обрабатывающей промышленности, а в обрабатывающей промышленности традиционно еще более сильный спад в машиностроении, приборостроении...
И в целом ситуация очень тяжелая. Если возьмем начиная с 90-х годов, у нас те отрасли, которые так или иначе определяют или близки с техническим прогрессом, с научно-технологическим машиностроением, объем производства составляет 40% от уровня 1990 года. Это и адекватные рабочие места. Поэтому самое главное – выход из кризиса.
Какие здесь должны быть меры? Первое – налоговое стимулирование. Причем стимулирование не может быть ручное. То, что говорилось, как бы направление правильное, что должна быть льгота инвестиционная по налогу на прибыль, но она должна быть как льгота по налогу на прибыль для всех в налоговом законодательстве, а не то что под какой-то определенный проект. Мы знаем, во что это выльется. Поэтому вроде направление было названо, но механизм предложен не совсем правильный. Нужно восстанавливать инвестиционную льготу по налогу на прибыль.
Второе. При такой политике ЦБ никакого экономического роста не будет. Более того, главная причина кризиса – это именно политика ЦБ и увеличение ключевой ставки до 17%, что вызвало невозможность пополнения оборотных средств и паралич экономики в конце 2014 – начале 2015 года. Отсюда мы и должны отсчитывать, это был импульс и толчок к кризису. Конечно, кредитная ставка должна быть снижена вплоть до отрицательной величины. Я не верю ни в какие механизмы с окрашиванием деньгами, это всё тоже работать не будет, мы это видим, для кредитов на несколько триллионов – высокая ставка. А вдруг потом на 30 млрд лимит по малому бизнесу определен по малой ставке? Это же не может иметь никаких последствий с точки зрения стимулирования экономического роста и малого бизнеса. Надо снижение ключевой ставки.
Далее, ЦБ контролирует всё что угодно, но не контролирует банковскую маржу. Посмотрите отчет того же Сбербанка за 2014 год. Проценты, полученные банком, – 1,8 трлн рублей. Проценты уплаченные – 600 млрд с небольшим. Это фактически маржа в два раза превышает проценты, которые они дали на депозиты. Так невозможно. Банковская система так работать не может, чтобы в три раза получать больше, чем проценты, которые уплачены по банковским депозитам. Поэтому здесь, во-первых, должна быть снижена кредитная ставка, и, во-вторых, жесткий контроль за банковской маржей.
Должен быть реально инвестиционный спрос, в том числе государственный. Вроде как формально в целом за 2014–2015 гг. около 2 трлн рублей по различным направлениям через банковскую систему должно было пойти на инвестиции и инвестиционные программы. Сколько из них реально дошло до реальных инвестиций? Заводов, газет, пароходов? Ни копейки. Система обленилась настолько, что даже из 1 трлн, который был в 2014 году выдан банкам, даже до банков эти деньги в полном объеме не дошли, не то что до реальной экономики. На 50 млрд куплены только облигации Росавтодора и РАО «РЖД», но это только облигации куплены, это всё равно вложения в бумажную экономику, это еще не значит, что на это что-то построили. Поэтому если это средства бюджета, государственные средства или квазибюджетные Фонда национального благосостояния, так они должны вкладываться в инвестиции самым непосредственным образом под бюджетные программы, под проектно-сметную документацию.
У президента в Послании совершенно правильно была отмечена неэффективная работа институтов развития, в том числе большая часть институтов развития – это банки: Внешэкономбанк, Росэксимбанк, куда вкладывались эти деньги. Из этого нужно сделать выводы. Если они работают хуже, чем коммерческие банки, и существенно хуже, чем бюджет, нечего давать бюджетные средства квазиструктурам, которые называются институты развития. Здесь тоже должен быть вывод. 2 трлн инвестиционных средств – это очень много, это может запустить инвестиционный процесс, если у нас всего промышленных инвестиций 4,5 трлн рублей. Поэтому 2 трлн – это очень много, если их эффективно расходовать.
И последнее, в этой связи увеличение социальных расходов с точки зрения бюджетной эффективности – это намного более эффективное вложение средств и с точки зрения социальной, и с точки зрения стимулирования экономического роста, чем что-либо другое, поскольку эти средства целевым образом доходят до потребителя, до бюджетополучателя, и все-таки пускаются в экономику, гораздо лучше, чем якобы инвестиционные деньги, которые по длинной цепочке идут в банковскую систему и там содержатся на депозитах.
Александр Владимирович Бузгалин, зампред Международного комитета МЭФ:
Я в данном случае представляю не государство и не бизнес, я профессор. Как ни странно, в России, кроме предпринимателей и чиновников, существуют еще и другие люди, и с их точки зрения мир выглядит немного по-другому. В частности, они иногда задают странные вопросы: насколько за 10 лет тяжелой экономической жизни сократились личные доходы наиболее богатых граждан России? Или они выросли? Если они выросли и при этом увеличилось количество бедных, то, значит, проблема не только в том, что у нас мешают экономике. В том, что мешают экономике, большая проблема. Но, видимо, есть и другие проблемы.
Есть проблема в том, что в нашей стране сохраняется огромная социальная дифференциация, особенно если смотреть на реальные цифры. Есть проблема в том, что у нас бизнес не всегда говорит о проблемах, связанных с возможностью и необходимостью делиться. Мы не всегда говорим о том, что в связи с новыми международными процессами возникла принципиально иная атмосфера в стране. Та сложная ситуация, то противоречие, о котором говорила Оксана Генриховна, между внутренней и внешней политикой, эта ситуация и это противоречие породили в умах и в сердцах людей раздвоение. С одной стороны, мы стали чувствовать: есть ценности большие, чем мой собственный карман и рост моего собственного бизнеса. И об этих ценностях надо всерьез думать. И более того, тысяча людей, поехавших в Донецк и еще куда-то, сказали: мы готовы за это жизнь отдать. Это надо иметь в виду. Это не просто вопросы о том, какие санкции кто ввел и что произошло, это изменение общественного сознания, которое влечет очень серьезные подвижки в общественном климате, за которыми могут стоять очень большие экономические подвижки. Это важное вступление.
Давайте посмотрим, что реально думает бедный человек в России, 22 миллионов, живущих на доходы менее 10 тысяч. Насколько ему близки проблемы увеличенного налогообложения для того, кто получает несколько миллионов рублей в день личных доходов? Он задает вопрос: насколько ты сократил свое личное потребление для того, чтобы решить сложную ситуацию с инвестициями? Я ни разу от бизнесменов этой проблемы не слышал, за очень небольшим исключением тех, кто сидит за этим круглым столом.
В этой Хартии забыли про прогрессивный подоходный налог не случайно. В социальной сфере: «расширить гарантии социальной защиты, обеспечить государственную поддержку бизнеса, восстановить систему социальных лифтов, объявить программу повышения качества жизни в селах, остановить повальную коммерциализацию образования». Точка. «Новая налоговая политика».
Николай Остарков: Вы в курсе, что у нас этого налога нет для физических лиц? Он у нас корпоративным является. Когда вы предлагаете прогрессивный, вы предлагаете еще увеличить налоги на бизнес. Я согласен с вашей идеей прогрессивного налога, так вы сначала сделайте уже первый шаг: давайте введем налог на физических лиц, а потом его сделаем прогрессивным. Надо же, чтобы у нас была общая площадка: тут недодумали, тут плюнули, тут сказали так… Да нет у нас этого подоходного налога, он корпоративный.
Александр Бузгалин: У меня есть налог на мой доход. Думаю, у бизнеса он тоже есть. Это очень важная тема, которую надо поставить в центр одной из наших сессий. Вопрос о том, насколько бизнес считает необходимым делиться в условиях экономического кризиса. Если вы скажете, что делиться нечем, потому что ситуация очень плохая… Если вы всё отдали – это один вопрос.
Из зала: Бизнес и богатые люди – это разные вещи.
Александр Бузгалин: В нашем обществе богатые люди, как правило, являются бизнесменами, за очень небольшим количеством поп-звезд. Насчет того, что чиновники у нас самые богатые люди, тут я спорить не буду, эту тему мы решили, мы тут солидарны.
Константин Бабкин: Идея этой Хартии состоит в том, что есть правые, есть левые. Чем правые от левых отличаются? Люди по-разному смотрят на то, как делить общественный доход. А мы считаем, что этот доход сперва надо создать, запустить экономику. А справедливо делить будем в процессе, надо сперва пирог испечь, нарастить его.
Александр Бузгалин: Вы только отчасти правы, потому что испекание пирога зависит от того, насколько граждане доверяют тем, кто якобы сам печет этот пирог. Любой бизнесмен уверен, что пирог печет он. Большинство граждан уверены, что пекут они, и для них вопрос, насколько этот пирог будет потом их пирогом, а насколько не их, насколько они будут участвовать в распределении пирога, является условием участия или неучастия в испечении этого пирога, доверия или недоверия.
Предлагаю спокойно обсудить этот вопрос. Если с теми, кто живет на другие доходы, участвует в деятельности независимых профсоюзов и так далее, думаю, у нас получится немного другой обмен мнениями. И это будет очень полезно. Сегодня, к сожалению, доверие в том числе к производительному бизнесу со стороны большинства граждан России очень невысокое. Можно объяснять, что виноваты в этом опять государственные чиновники, это будет правда, но, видимо, что-то вы, уважаемые коллеги, кто является хозяевами тех или других больших, малых и средних предпринимательских структур, должны сделать.
Владимир Гутенев: В принципе, может ли крупный бизнес быть патриотичным, или он космополитичен и никогда не будет нести социальной ответственности? Упал рубль, металл на бирже стал в два раза дороже в рублях, и наши вагоностроители, производственники столкнулись с тем, что внутренние цены выросли, но внутренние зарплаты не растут. Сотрудники на металлургических предприятиях не получают в валюте. Доходы металлургов растут, и они не хотят учитывать интересы всей цепочки производителей. На ваш взгляд, социальная ответственность возможна только в малом и среднем бизнесе или есть исключения, когда крупный бизнес может быть патриотичен и социально может делиться?
Александр Бузгалин: Бизнес, если это предприниматель, который ориентирован на прибыль в качестве высшей цели деятельности своей корпорации, малой, средней и крупной, в принципе не патриотичен. Дальше человек, который осуществляет бизнес, вопреки логике бизнеса, может быть патриотичен, и как собственник или топ-менеджер он может сказать, что мне это невыгодно, но, исходя из моих патриотических соображений, вопреки экономическому расчету, я буду делать то, то и то.
И есть еще одна ситуация, когда государственные органы через систему налогов и других методов заставляют бизнес делать то, что ему невыгодно, но выгодно стране. Это три разные ситуации.
Первая – бизнесу никто не мешает. Ему выгодно уехать за границу со своими деньгами – уехал. Ему выгодно уехать в офшор – он уехал. Если этот бизнесмен относится равнодушно к тому, в какой стране делать бизнес.
Вторая – бизнесмену не всё равно, он хочет, чтобы его страна жила и он жил вместе с ней, для него это важнее, чем норма прибыли. И он, вопреки своему частному интересу как предпринимателя и собственника, делится, отдает значительную часть того, что мог использовать для инвестиций, для покупки новой яхты, еще для чего-то, он эти деньги тратит на решение проблем страны в той или иной форме.
И третий вариант, когда государство заставляет его это делать.
Павел Грудинин: О каком бизнесе вы говорите? Если имеем в виду «Роснефть», зарплата их не уменьшилась. Я прекрасно понимаю, когда цена на нефть упала в мире, то бизнес должен был сказать: цена на бензин должна упасть. Что-то я не вижу, чтобы цена на бензин, – а это контролируется государством, – упала. То же самое – цена на газ. Посмотрите, газовики уже практически не производят много газа, но нам почему не продают его дешевле?..
<...>
Александр Бузгалин: Коллеги, действительно существует жесткое противоречие финансового спекулятивного и прочего спекулятивного капитала, и производственного сектора, но и в производственном секторе, в том числе и у нас, есть масса форм, в том числе в малом и среднем бизнесе, полуфеодальной эксплуатации работников. Есть масса форм, когда профсоюзы не могут отстаивать элементарные права работника, есть огромный разрыв в доходах топ-менеджеров и рядовых работников во всех корпорациях, в том числе в производственном секторе, и даже в малом бизнесе, где доход собственника в 10–30 раз превышает среднюю зарплату, тогда как на Западе – не более чем в четыре раза, и так далее, и тому подобное. И закрывать глаза на эти противоречия, сидя в Торгово-промышленной палате, можно, но граждане на эти противоречия закрывать глаза не хотят. Если бизнес не хочет, чтобы граждане считали его паразитом, надо понимать, почему они так думают.