Банки: паразиты, жертвы, помехи

Под предлогом борьбы с инфляцией правительство откачивает «избыточную» рублевую ликвидность не только в Стабилизационный фонд (на начало октября – 1,894 трлн руб.). Оно связывает ее с помощью облигаций Минфина (в июле внутренний долг, выраженный в госбумагах, достиг 907 млрд руб.), бескупонных облигаций ЦБ (в августе – 167,3 млрд руб.) и депозитов в ЦБ (в среднем их дневной объем равняется примерно 200 млрд руб.), а также искусственной ревальвации рубля.

Крупные суммы обездвиживаются на счетах органов государственного управления (3361,75 млрд руб. в августе 2006 г.). Кроме того, в обязательных резервах банков скапливается 193,9 млрд руб., на корсчетах в ЦБ – до 498 млрд руб. в день. За год набирается объем, равный примерно 20% величины М0 (кассовые остатки, наличные деньги в обращении, средства на депозитах КБ в Центробанке). Каждые три эмитированных рубля из четырех, не работая, размещаются главным образом в Стабфонде и ЦБ, но не в кредитных организациях на счетах предприятий и населения.

Способом стерилизации «лишней» валютной ликвидности стало наращивание резервов Центробанка (266,5 млрд долл.  в октябре), а также попустительство со стороны правительства продолжающемуся бегству капитала из России. В 2000–2001 гг. из страны было выведено примерно 40 млрд долл., в 2002 г. – 25 млрд долл., в 2003 г. – 29 млрд долл., в 2004 г. – 32 млрд долл.  На таком же уровне отток сохранился в 2005–2006 гг. Причем это заниженные оценки, поскольку утечка происходит примерно по двадцати легальным и нелегальным каналам, которые фактически не контролируются. Немалые средства уходят на погашение внешнего долга государства. В 2004 г. на это было израсходовано 12,8 млрд долл., в 2005 г. – 31,5 млрд долл.  За девять месяцев 2006 г. – 27,8 млрд долл.  Структура обязательств такова, что за один одолженный доллар Кабинету приходится возвращать почти два.

В настоящее время около трети прироста монетарной массы вообще не попадает в КБ, подрывая их положение как кредиторов предприятий и населения, а оседает на счетах монополий. В итоге ежегодно объем М2, эквивалентный 30-35% суммарных сбережений, или более 10% ВВП России, искусственно изымается из банковского и хозяйственного оборота.

Но государство одной рукой активно вычерпывает рубли, а другой – в гигантских объемах вбрасывает их в обращение. Действующий механизм «currency board» заставляет ЦБ вводить рублевую массу в экономику через экспортные финпромгруппы, покупая у них СКВ, а не через кредитные организации. Например, кредитуя коммерческие банки (КБ), приобретая у них госбумаги и тем самым поддерживая способность КБ создавать безналичные деньги, наращивать капвложения и ссуды. Вместо этого печатный станок напрямую накачивает ликвидностью тех, кто и без того обеспечен финансовыми ресурсами – крупнейшие энерго-сырьевые монополии. Причем по курсу, который в 2,4 раза превышает паритет покупательной способности российского дензнака. За восемь месяцев 2006 г. объем денежного предложения увеличился на 23,2% (против 17,7% за аналогичный период 2005 г.). В годовом выражении такая динамика означает прирост на 45% при целевом ориентире ЦБ – не более 28%.

Полученные средства ФПГ активно используют для самофинансирования. В 2005 г. общие доходы четырехсот крупнейших компаний составили 554 млрд долл., включая экспортную прибыль, средства иностранных займов, прямые и портфельные инвестиции, доходы от активов за рубежом и поступления из других источников. Данная сумма составила 73% ВВП (равного 760 млрд долл.), вчетверо превзошла объем кредитования реального сектора только российскими – без зарубежных дочек – банками (133 млрд долл.), и в пять раз – накопленную величину всех иностранных инвестиций в России (около 100 млрд долл.). Эта «кубышка» служит монополиям главным источником для инвестиций в собственное производство, пополнения оборотных средств, слияния и поглощений спекуляций на финансовых рынках.

В первой половине 2006 г. в базовых отраслях доля вложений в основные фонды за счет своих ресурсов составляла в среднем 71% (против 69% в 2005 г., 62,8% в 2004 г. и 63,7% в 2003 г). Но в ТЭКе она была выше: в топливной – 80%, электроэнергетике – 76%. Высок коэффициент автономии в цветной металлургии – 63%, черной металлургии, химии и нефтехимии – почти 60%, лесной, деревообрабатывающей, целлюлозно-бумажной – 47%, на транспорте и в связи – 52%, машиностроении и металлообработке (без производства медицинской техники) – 44%. Самообеспеченность оборотными активами выросла со 156,9% в 2004 г. до 186%.

Стерилизационные меры властей на деле стимулируют самофинансирование монополий. Они помогают высасывать средства из экономики и закупоривать их внутри энерго-сырьевых холдингов. Перелив капитала в другие отрасли происходит в ничтожном объеме и лишь в единичные российские производства, где экспортные ФПГ время от времени размещают инвестиционные заказы (энергетика, ряд подотраслей машиностроения). В другие сектора деньги почти не поступают. Нужное оборудование вместе со связанными кредитами корпорации получают за рубежом.

«Дренажная» политика Кабинета усиливает структурные деформации и перекосы в национальном хозяйстве, меж- и внутриотраслевую несбалансированность, повышает системные риски. Два полюса промышленности (ориентированных либо на внешний, либо на внутренний спрос) по рентабельности и инвестиционной привлекательности еще дальше отдаляются друг от друга. Лишается ресурсов основная масса не сырьевых предприятий, уменьшая их возможности модернизировать производство. По-прежнему широко практикуются «инвестиции затрат», когда производство увеличивается за счет запуска простаивающих машин и оборудования, их ремонта и восстановления, что повышает издержки и перекрывает путь инновациям. Снижается уровень денежного мультипликатора, который составляет всего 2,9 (против 7-10 в западных странах), сокращая инвестиционный и ссудный потенциал КБ.

Российские КБ пока не могут эффективно выполнять свою главную функцию – служить надежным механизмом образования, накопления и перераспределения капитала в национальном хозяйстве, превращать средства населения и корпоративного сектора в ссуды и инвестиции, помогать развитию предпринимательства.

Стерилизационная политика властей только усиливает давно вызревший негативный факт: подавляющее большинство ныне действующих кредитных организаций стали ненужными реальному сектору в качестве «аккумуляторов» и поставщиков финансовых ресурсов.

Недоступность ссуд для населения, а также для компаний вне энерго-сырьевых конгломератов консервируется тем, что огромная часть кредитования в России носит нерыночный характер, поскольку нынешняя банковская система состоит не из клиентских, а преимущественно из «карманных» КБ. Действующие в России кредитные организации принадлежат примерно 5 тысячам владельцам. Самые состоятельные из них представлены «энерго-сырьевиками». Именно они являются привилегированными клиентами КБ, а не миллионы рядовых граждан и сотни тысяч предпринимателей.

Доступ населения и предприятий к кредитам ограничивается также тем, что 4/5 банковского капитала концентрируется в Центральном федеральном округе, главным образом в Москве и Московской области. Здесь сосредоточено 56,5% кредитных организаций, причем на 5 из них приходится 50,8% суммарных активов КБ в регионе. Далее по убывающей следуют Приволжский (11,9%), Южный (10,3%), Северо-Западный (6,7%), Сибирский (5,7%), Уральский (5,5%), Дальневосточный (3,6%).

Усиливаются и другие перекосы. Поскольку основные финансовые потоки в экономике текут через монополии – мимо подавляющего большинства кредитных организаций, последним трудно наращивать капитал и депозитную базу, которые служат важным источником кредитных ресурсов. Как и в 90-е гг., мы остаемся страной преимущественно малых и средних банков, что усиливает уязвимость перед кризисами. В лучшем положении банки монополий, у которых нет проблем с ликвидностью. Из 1211 кредитных организаций на долю крупнейших 30-ти (включая государственные и иностранные) приходилось 96% размещаемых в КБ средств госбюджета и внебюджетных фондов, 60,3% совокупного капитала, 77,5% депозитов юридических лиц, 78,3% вкладов населения, 70,3% активов, 73,3% кредитов и 61% общей прибыли.

Диспропорция увеличивается еще больше, если учитывать удельный вес первых двухсот КБ. В общих активах (460 млрд дол.) их доля выросла до 92% (420 млрд долл.), капитализация – до 87% (47,9 млрд долл.) от суммарной (55 млрд долл.). Оставшаяся часть активов (40 млрд долл.) и капитала (7,1 млрд долл.) приходится на прочие 1011 банков. Это исключает возможность мобилизации ими больших ресурсов (и соответственно предложения заемщикам) в силу действующего норматива между собственными и привлеченными средствами.

Из упомянутых двухсот кредитных организаций, в основном принадлежащих монополиям, и состоит сегодня банковская система России. Подавляющая же часть КБ (а они формируют большинство участников системы страхования вкладов) вытесняется на обочину, не имея потенциала для дальнейшего роста.

Даже если КБ и получают прибыль, ее капитализация при сложившихся отношениях с акционерами-монополиями и темпах роста банковских активов не обеспечивает увеличения собственных средств в требуемом объеме. К тому же отсутствуют налоговые стимулы. Многие кредитные организации, агрессивно кредитующие и расширяющие сеть подразделений, вынуждены фиксировать убытки.

Это создает хроническую финансовую несбалансированность отечественных КБ, не позволяет им выдавать больше «длинных» ссуд. В общем объеме кредитов на долгосрочные приходится 25%, а без учета Сбербанка – 16%. Вкладчики не хотят подвергать свои деньги инфляционному обесценению и другим рискам.

Население тоже не подкрепляет в достаточном объеме ресурсы кредитных организаций, поскольку велики масштабы бедности и безработицы. В первом полугодии доля вкладов физических лиц в приросте привлеченных средств сократилась почти вдвое – с 32 до 17% (без учета Сбербанка).

Серьезную проблему российским КБ создает активная экспансия нерезидентов в банковский сектор. В июле 2006 г. число КБ со 100-процентным иностранным капиталом выросло до 49 (а их филиалов – до 79), с долей выше 50% – составило 10, а общее количество с иноучастием – до 144-х.

Зарубежные КБ заняли важное место в обслуживании населения и предприятий. Банки с иностранным участием действуют в 31 субъекте РФ. В 1-м полугодии их доля в суммарных активах КБ выросла до 11,2%.

Иностранные банки успешно обходят российских конкурентов на всех стратегически важных сегментах. Это предоставление «длинных» и дешевых кредитов и инвестиций (почти полностью вытеснив отечественные КБ в финансировании экспортных монополий); помощь ФПГ в мобилизации финансовых ресурсов; покупка активов за границей; потребительское кредитование и т.д. По операционным технологиям и ресурсам западные КБ намного превосходят наши. За год частные вклады в них выросли на 60% (против 40% в целом по системе). Объем ссуд населению подскочил в 2,1 раза (до примерно 3,5 млрд долл.).

Поскольку государство устранилось от этих проблем и даже не желает серьезно анализировать последствия своей стерилизационной политики, банки сами ищут выход из своих трудностей. Они включились в гигантские по масштабам спекуляции на валютном, фондовом, кредитном, риэлторском рынках, участвуют в отмывании денег организованной преступности. По данным силовых ведомств, теневой оборот в России составляет более половины ВВП и превышает 400 млрд долларов. «Большой бизнес» и его банки просто не могут остаться в стороне от этого источника ресурсов. Неконтролируемое перемещение (включая трансграничное) таких финансовых потоков может превратить даже малый банковский кризис в общенациональный.

Чтобы восстановить или пополнить свою ликвидность, КБ строят «пирамиды» – кредитные (занимая на рынке МБК и погашая одни взятые ссуды с помощью других) и депозитные (проценты по открытым вкладам выплачиваются за счет средств новых клиентов). Схожие конструкции банки соорудили на рынке недвижимости. Ежегодно в данную сферу вкладывается не менее 12-15 млрд долл.  Банки монополий заимствуют необходимые средства за рубежом. Подавляющее большинство других финансируют строительство «вдолгую», не имея таких же по срокам «длинных» пассивов. Долгосрочные кредиты формируются за счет «коротких» заимствований на рынке МБК. Стратегия состоит в том, чтобы как можно быстрее реализовать жилье по заоблачным ценам. Они удерживаются на таком уровне, во-первых, из-за больших кредитов, привлеченных за границей основными игроками. Во-вторых, из-за неограниченной возможности поднимать цены реализации, которые в несколько раз выше себестоимости строительства, одновременно ограничивая предложение. Расчет делается на богатых клиентов, приток «энерго-сырьевых» долларов и иностранных «горячих» денег.

Однако риэлторские «пирамиды» крайне неустойчивы. Монополизм местных властей в распоряжении землей и другие нерыночные факторы не позволяют точно рассчитывать экономику проектов, их доходность, риски. Поэтому всё это при продаже или сдаче в аренду готовых объектов с запасом загоняется в цены. В них же банки закладывают темпы инфляции, заработную плату, прогнозный курс доллара и будущий спрос, рекламные и прочие затраты. На основании оценки будущих расходов и доходов КБ строят модель «кэш флоу», под нее берут кредиты или привлекают инвестиции, стоимость которых тоже включается в цены.

В итоге ценовой «пузырь» надувается еще больше. В него, подобно «пирамиде» ГКО, втянуты и омертвлены средства огромного числа хозяйствующих субъектов. Выданные ссуды пролонгировать до бесконечности невозможно, многие из них являются заемными средствами. Их надо возвращать. По ним набегают проценты и проценты на проценты, которые необходимо рефинансировать. Приходится увеличивать число кредитных операций с повышенным риском.

Опасную ситуацию создает агрессивное наращивание банками потребительского кредитования. В России его объемы за 1999–2002 гг. возросли в 6 раз, а за 2003–2005 гг. – в 8 раз. Летом 2006 г. розничными кредитами было охвачено около четверти россиян, в Москве и Петербурге – половина взрослого населения. Риски компенсируются ставками, которые доходят до 80-100%. Банкирам кажется, что таким образом они надежно застрахованы от возможных невозвратов. Положение стало настолько угрожающим, что ЦБ пришлось составить список банков, которым частные заемщики могут не вернуть деньги. В 1-м полугодии просроченные долги населения, по официальным данным, выросли до 2,6%, но во многих КБ эта цифра в несколько раз больше. Они вплотную приблизились к кризису, подобному тому, который недавно произошел в Южной Корее.

Еще одним способом поддержать свою рентабельность и ликвидность стали для банков агрессивные спекуляции на российском фондовом рынке. Под мощным напором «горячих» денег в 2005 г. особенно сильно надувался «пузырь» котировок акций второго эшелона – компаний цветной металлургии, электроэнергетической, телекоммуникационной, машиностроительной, нефтяной и нефтегазовой отраслей – более чем на 100%, транспортной, черной металлургии, пищевой – на 200% с лишним, химической и нефтехимической – свыше 300%, торговой – почти на 400%. В 2006 г. цены отдельных бумаг поднимались почти на 600%. Этот рост создан исключительно биржевиками и совершенно не отражает реальную ситуацию в экономике, где из-за нехватки ликвидности во многих производствах наблюдается стагнация и спад.

Проводимая правительством стерилизационная политика не ликвидирует, а лишь усиливает все эти и другие факторы нестабильности. Курс рубля искусственно завышен, что уменьшает доходы от экспорта. Темпы роста ВВП продолжают оставаться низкими. Маржа по российским евробондам и другим долговым обязательствам сохраняется выше ставки доходности по облигациям Казначейства США. Наплыв иностранных портфельных инвестиций на наш фондовый рынок в 50 с лишним раз превышает безопасные значения (не более чем на 10% в год). Рублевая монетизация ВВП (23%) по-прежнему ниже критической (30%). Отношение совокупного внешнего долга государства, корпоративного сектора и банков к объему годового экспорта более чем вдвое превысило опасные 60%, достигнув 169%.

Агрессивное кредитование, чтобы восполнить нехватку средств, сохранить капитал от инфляции и налогов, объясняет рост активов и прибыли банковского сектора. Но одновременно из него поступает все больше сигналов о нарастающей дестабилизации. Концентрация банковских кредитов в отраслях, которые целиком зависят от международного обмена, намного превзошла допустимый уровень – 30%. Отношение всех кредитов и депозитов составляет 137,3%, превзойдя 100%, считающихся в мировой практике опасным показателем нехватки финансовых ресурсов в КБ. О неустойчивости банков свидетельствует большая доля межбанковских депозитов, внешних заимствований, а также низкий показатель доли кредитов к ВВП – 34,4%, балансируя на грани минимально допустимого международными стандартами уровня 30%.

Продолжает ухудшаться качество кредитного портфеля. Взрывоопасную ситуацию создает огромный удельный вес ссуд своим акционерам – в два-три раза больше пороговых 25%, а также многочисленное присутствие на рынке слабых КБ и компаний-заемщиков. Сегодня пролонгируемые кредиты составляют свыше половины всех выданных, что маскируется различными способами. В задолженности клиентов «омертвляются» значительные средства. Непродуманное по последствиям откачивание властями рублевой ликвидности перекрывает кислород банкам, не дает возможности рефинансироваться, перестроить бизнес, диверсифицировать вложения, помочь индустрии модернизироваться.

Сегодня перед страной стоят острейшие проблемы, связанные с гигантским отставанием в сфере высоких технологий, упадком производств, выпускающих современное оборудование для других предприятий. Положение осложняется тем, что со 2-й половины 2004 г. в экономике началась стагнация, которая продолжается до сих пор. Особенно в секторах, ориентированных на внутренний рынок. Инвестиции сократились, а в некоторых прекратились совсем. В машиностроении наблюдается глубочайший спад. Лучше ситуация в энерго-сырьевых отраслях благодаря высокому внешнему спросу. В 2005 г. цены на нефть выросли на 46,9%, на газ – на 27,6% (а в Европе – на 50%), на медь – на 28,3%, на никель – на 6,8%, на алюминий – на 10,6%. В январе-июле 2006 г. по сравнению с соответствующим периодом 2005 г. цены на нефть были выше на 33%, на нефтепродукты – на 34% (в том числе на мазут – на 46%), на газ в Европе – на 41,3%, на медь – на 87%, на алюминий – на 38%, на никель – на 19%, на золото – на 40%, на платину – на 30%, на палладий – на 68%.

К сожалению, правительство оказалось бессильно использовать исключительно благоприятную мировую конъюнктуру для решения важнейших структурных задач. Экономика не вышла даже на дореформенный уровень. В 1-й половине 2006 г. доля убыточных предприятий в электроэнергетике составляла 53%, на транспорте и в связи – 47%, в добыче полезных ископаемых – 43,5%, в строительстве – 38,7%, в обрабатывающих производствах – 36,6%.

Огромный разрыв наблюдается в производительности труда. Сегодня по этому показателю наш реальный сектор в 5-6 раз отстает от ведущих западных держав. В 1989 г. отставание было в 3-4 раза.

Непропорционально низка в сравнении с потенциалом России ее доля в мировом экспорте – ниже 1% (а без учета энергоносителей, оружия и поставок в СНГ – 0,3%), в импорте – 0,5%, прямых капиталовложениях – 0,3%. Главная причина – деградация материальной базы производства. Ее износ в индустрии достиг 60-80%, в сельском хозяйстве – 60-90%, в строительстве – 65-70%, на транспорте – 64-75% (при максимально допустимом уровне 25%).

Несопоставимы с мировой практикой темпы обновления средств труда. В российской промышленности, которая должна быть основным клиентом банков при модернизации, они снизились в 6,3 раза, в топливном секторе – в 5,1 раза, в машиностроении – в 9,4 раза, в легкой промышленности – в 2,8 раза.

На Западе основные фонды полностью обновляются раз в 3-5 лет. В России они фактически не заменялись за всё время реформ. В 80-х гг. коэффициент обновления составлял 5-6% в год, в начале 90-х гг. – 3,2%, в настоящее время – 0,3-1%. Особенно трагично то, что наихудшие показатели перевооружения демонстрируют отрасли, выпускающие новые материалы и оборудование, – 1,1%. Такой низкий коэффициент означает, что полная замена основных фондов в данных отраслях возможна только через 90 лет, а в машиностроении, где он составляет 0,5-0,7%, – лишь через 150 лет.

В экономике России втрое уменьшилась доля 5-го технологического уклада, зато вырос удельный вес примитивного и архаичного укладов, в то время как в развитых странах формируются основы 6-го и предпосылки 7-го технологических укладов. Российское производство электроники по своему удельному весу (в расчете на душу населения) отстает от США в 90 раз, от Японии – в 80 раз, от Европы – в 40 раз. На нашем внутреннем рынке продается ИТ-продукции меньше, чем в отдельно взятой Польше, Венгрии или Мексике. Весь отечественный авиапром в состоянии выпускать 4-6 пассажирских самолетов год, тогда как «Эйрбас» и «Боинг» – по 300 и более. Аналогичная ситуация в судо-, станко- и приборостроении, других наукоемких и высокотехнологичных отраслях. Всё это только ускоряет приближение очередного системного кризиса.

Лев Николаевич Макаревич, кандидат экономических наук,

член Комитета по финансовым рынкам и банкам ТПП РФ,

консультант агентства Standard and Poor’s