О ЗАКОНЕ ФОРМИРОВАНИЯ ОТНОШЕНИЙ ПРИСВОЕНИЯ

(СОБСТВЕННОСТИ)

Производство и собственность – основные понятия, характеризующие сущность экономической деятельности человека. Согласно определению К. Маркса, «всякое производство есть присвоение индивидом предметов природы в рамках определенной формы общества и посредством нее», так что «ни о каком производстве, а стало быть, и ни о каком обществе не может быть речи там, где не существует никакой формы собственности» (1, ч. 1, с. 23–24).

Научную теорию о закономерностях развития исторических формаций, вплоть до обоснования условий перехода от капитализма к социализму, создали основоположники марксизма. Кроме них, необходимые знания в теорию организации перехода от капитализма к социализму внес В.И. Ленин.

История распорядилась таким образом, что первые теоретические обоснования Ленину пришлось создавать в процессе практики социалистического строительства. Сложность выполнения такой задачи состояла в необходимости одновременного решения проблем производства и распределения общественного продукта новым способом, ранее неизвестным науке. При этом руководители организации нового, советского способа производства, включая самого Ленина, не могли исходить из знания основного закона капитализма – максимизации прибавочного продукта (m). Они вынуждены были обеспечить производство и распределение национального дохода (v+m).

Необходимый продукт, как его определяет экономическая энциклопедия, есть часть общественного продукта, необходимая для нормального воспроизводства физических и духовных способностей работников и членов их семей. Другая его часть, создаваемая сверх необходимого продукта, представляет прибавочный продукт.

С самого начала истории прибавочный продукт служит целью и движущим мотивом трудовой деятельности людей, применяющих материальные средства, которыми являются средства производства и рабочая сила. Тем самым в процессе общественного труда создается основное общественное отношение между людьми – отношение принадлежности присвоенных благ субъектами присвоения.

Таким образом, собственность есть отношение между людьми, характеризующее главный результат их жизнедеятельности, а то, что экономисты называют прибавочным продуктом, есть основная часть присваиваемого результата труда, главное имущество в первоначальном значении этого экономического понятия, или то, что на всех языках, происходящих от латинского, называется капиталом.

Следовательно, разделение общественного продукта на необходимый и прибавочный характеризует основные направления использования общественного продукта, а также различие членов общества по отношению к собственности на присвоенные результаты. Необходимый продукт служит для обеспечения людей жизненными средствами. Прибавочный продукт предназначен для развития общества, что является как естественным правом его членов, так и их столь же естественной обязанностью.

Принцип собственности как естественной обязанности собственников был сформулирован К. Марксом и включен в написанный им «Временный устав товарищества», учрежденный Брюссельским конгрессом Международного Товарищества Рабочих в 1865 году (2, с. 13). Согласно марксистской теории, развитой В.И. Лениным, общественные формации осуществляются в два этапа. На первом этапе совершается революционное уничтожение отживающего государства. На втором происходит эволюционное становление нового государства. Такая закономерность впервые была раскрыта основоположниками марксизма на основе анализа буржуазной революции 1848–1851 гг. В.И. Ленин развил ее во время Октябрьской революции в работе «Государство и революция», определив, что доведенный до революции эксплуатируемый класс вынужденно решает двоякую задачу. Во-первых, «свергнуть капиталистов, разбить железной рукой вооруженных рабочих сопротивление этих эксплуататоров, сломать бюрократическую машину современного государства – и перед нами освобожденный от «паразита» высоко технически оборудованный механизм, который вполне могут пустить в ход сами объединенные рабочие». Во-вторых, организовать производство, «нанимая техников, надсмотрщиков, бухгалтеров, оплачивая работу всех их, как и всех вообще «государственных» чиновников, заработной платой рабочего. Вот задача конкретная, практическая, осуществимая тотчас по отношению ко всем трестам, избавляющая трудящихся от эксплуатации, учитывающая опыт, практически уже начатый (особенно в области государственного строительства)… Все народное хозяйство, организованное как почта с тем, чтобы техники, надсмотрщики, бухгалтеры, как и все должностные лица, получали жалованье не выше «заработной платы рабочего», под контролем и руководством вооруженного пролетариата – вот наша ближайшая цель. Вот какое государство, вот на какой экономической основе нам необходимо» (3, с. 50).

Развивая марксистскую теорию государства, В.И. Ленин дал следующее разъяснение словам Энгельса об «отмирании» государства: «На деле здесь Энгельс говорит об “уничтожении” пролетарской революцией государства буржуазии, тогда как слова об отмирании относятся к остаткам пролетарской государственности после социалистической революции. Буржуазное государство не “отмирает”, по Энгельсу, а “уничтожается” пролетариатом в революции. Отмирает после этой революции пролетарское государство или полугосударство» (3, с. 18).

История убедительно подтвердила, что первый этап становления российского общества совершился в точном соответствии с марксистско-ленинской теорией. Более того, под воздействием советского опыта многие буржуазные страны вынуждены были снизить уровень эксплуатации своих трудящихся, вступить в соревнование с Советским Союзом за облегчение условий их труда, демократизировать и упростить правовые и юридические отношения внутри «трестов» и других корпораций. Это соревнование в международном масштабе продолжается до сих пор.

Но события такого масштаба, как смена общественных формаций, не могут осуществляться без ошибок. Тем более что В.И. Ленин оказался едва ли не единственным марксистом, способным правильно ориентироваться в условиях новой, послереволюционной обстановки. Его главной заслугой является то, что он правильно понял противоречивое содержание переживаемой эпохи – государственно-капиталистическое по уровню экономического развития и мелкобуржуазное по социальному состоянию общества. Глубокое знание марксистского учения позволило ему прийти к верному решению о необходимой программе перехода от госкапитализма к социализму. В ней он исходил из того, что: 1) «Социализм немыслим без крупнокапиталистической техники, построенной по последнему слову новейшей науки, без планомерной государственной организации, подчиняющей десятки миллионов людей строжайшему соблюдению единой нормы в деле производства и распределения продуктов»; 2) «Социализм немыслим, вместе с тем, без господства пролетариата в государстве: это тоже азбука. И история (от которой никто… не ждал, чтобы она гладко, спокойно, легко и просто дала «цельный» социализм) пошла так своеобразно, что родила к 1918 году две разрозненные половинки социализма, друг подле друга, точно два цыпленка под одной скорлупой международного империализма. Германия и Россия воплотили в себе в 1918 году всего нагляднее материальное осуществление экономических, производственных, общественно-хозяйственных, с одной стороны, и политических условий социализма, с другой стороны» (4, с. 300).

Из этих особенностей российской революции В.И. Ленин сделал логически правильный вывод: «В России преобладает сейчас как раз мелкобуржуазный капитализм, от которого и к государственному крупному капитализму и к социализму ведет одна и та же дорога, ведет путь через одну и ту же промежуточную станцию, называемую «общенародный учет и контроль за производством и распределением продуктов». Кто этого не понимает, тот делает непростительную экономическую ошибку, либо не зная фактов действительности, не видя того, что есть, не умея смотреть правде в лицо, либо ограничиваясь абстрактным противоположением «капитализма» «социализму» и не вникая в конкретные формы и ступени этого перехода сейчас у нас… Это та же самая теоретическая ошибка, которая сбила с толку лучших людей лагеря «Новой Жизни» и «Впереда»: худшие и средние из них по тупости и бесхарактерности плетутся в хвосте буржуазии, запуганные ею; лучшие – не поняли, что о целом периоде перехода от капитализма к социализму учителя социализма говорили не зря и подчеркивали не напрасно «долгие муки родов» нового общества, причем это новое общество опять-таки есть абстракция, которая воплотиться в жизнь не может иначе, как через ряд разнообразных, несовершенных конкретных попыток создать то или иное социалистическое государство. Именно потому, что от теперешнего экономического положения России нельзя идти вперед, не проходя через то, что обще и государственному капитализму, и социализму (всенародный учет и контроль), пугать других и самих себя «эволюцией в сторону государственного капитализма»… есть сплошная теоретическая нелепость. Это значит как раз растекаться мыслью «в сторону» от действительной дороги «эволюции», не понимать этой дороги; на практике же это равно тому, чтобы тянуть назад к мелкособственническому капитализму» (4, с. 301–302).

О том, что «государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет», Ленин писал еще задолго до взятия власти большевиками, при Керенском, в статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». Год спустя, в мае 1918 года, в статье «О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности» ему пришлось только возмущенно повторить: «Неужели не ясно, что чем выше мы поднялись над этой политической ступенькой, чем полнее мы воплотили в Советах социалистическое государство и диктатуру пролетариата, тем менее нам позволительно бояться «государственного капитализма»? Неужели не ясно, что в материальном, экономическом, производственном смысле мы еще в «преддверии» социализма не находимся? И что иначе, как через это не достигнутое еще нами, «преддверие» в дверь социализма не войдешь?»

В общем, закончил В.И. Ленин свой анализ перехода от капитализма к социализму, «с какой стороны ни подходишь к вопросу, вывод один и тот же: рассуждение «левых коммунистов» о грозящем нам будто бы «государственном капитализме» есть сплошная экономическая ошибка и явственное доказательство полного их пленения именно мелкобуржуазной идеологией» (4, с. 303).

Таким образом, ленинская характеристика послереволюционной советской системы социально-экономических отношений как «государственный капитализм» была правильной. То, что эта ступень развития общества в течение почти семидесяти лет воспринималась советским народом как полный социализм, не может опровергаться этим фактом. Напротив, он служит примером того, что объективная истина может быть недоступна общественному сознанию, если не обеспечивается научным знанием.

Основоположники марксистской политической экономии в свое время объяснили, что объективным основанием существования и периодической смены форм собственности на производимые блага является изменение способов их производства. Эта научная истина давно уже стала бесспорной, во всяком случае она до сих пор никем не оспаривалась.

Г.В. Плеханов, в своем анализе общинных отношений человечества следующим образом подтвердил марксистский закон обусловленности форм собственности на вещи способами их создания: «Моментом, определяющим принадлежность предмета в собственность, является способ работы над ним, способ производства. Я отточил своими руками кремневый топор, – он мой; мы с женой и детьми построили хижину, она принадлежит семье; я охотился со своими соплеменниками, – убитые звери принадлежат нам сообща» (5, с. 660). Современные ученые подтверждают истинность этого закона принадлежности: «Сделано общиной – принадлежит общине. Сделано семьей – принадлежит семье и т.д.» (6, с. 98), что вполне совпадает с утверждением Г.В. Плеханова: «Таким образом, отношения между людьми в производстве определяют отношения собственности. Но раз состояние собственности дано, уже легко понять строй всего общества, который отливается по форме собственности. Так теория Маркса разрешает проблему, которую не могли разрешить историки и философы первой половины ХIХ столетия» (5, с. 661).

Устойчивая зависимость форм собственности от способов производства основоположникам марксизма была настолько очевидна, что Энгельс одного из своих современников, который не знал, «что отношения собственности каждой эпохи являются необходимым результатом присущего этой эпохе способа производства и обмена», назвал «одним из невежественнейших людей этого столетия» (7, с. 273–274). Очевидно, что такая характеристика Энгельса гораздо более применима к тем современным теоретикам и политикам, которые не понимают закона зависимости форм собственности от способов производства.

В механизме связи способов производства и форм собственности каждый элемент способа производства занимает свое определенное место и, соответственно, играет свою роль. Средства производства и рабочая сила, технические и технологические отношения являются определяющей, а организационные отношения – определяемой стороной. При этом в системе трудовых отношений наиболее важную роль в процессе формирования отношений собственности играет разделение труда.

Конституирующее значение форм разделения труда в становлении форм собственности в достаточной мере было раскрыто в одном из ранних совместных трудов Маркса и Энгельса – в «Немецкой идеологии»: «Различные ступени в развитии разделения труда являются вместе с тем и различными формами, т.е. каждая ступень разделения труда определяет также и отношения индивидов друг к другу соответственно их отношению к материалу, орудиям и продуктам труда» (8, с. 20).

Далее: «разделение труда и частная собственность, это – тождественные выражения: в одном случае говорится по отношению к деятельности то же самое, что в другом – по отношению к продукту деятельности» (8, с. 31).

Далее: «разделение труда уже с самого начала заключает в себе разделение условий труда, орудий труда и материалов, тем самым и раздробление накопленного материала между различными собственниками, а тем самым и расщепление между капиталом и трудом, а также различные формы самой собственности» (8, с. 66).

Общая схема связи собственности с производительными силами при опосредующей роли форм организации труда в ее марксистском выражении представляется следующим образом: «Труд организуется и разделяется различно, в зависимости от того, какими орудиями он располагает. Ручная мельница предполагает иное разделение труда, чем паровая» (9, с. 152). Поэтому «всякая новая производительная сила влечет за собой дальнейшее развитие труда, а значит и собственности (8, с. 20, 61). Двадцать лет спустя в письме Энгельсу Маркс назвал эту закономерность «нашей теорией об организации труда средствами производства», но она выражает также и нечто большее, а именно закон формирования отношений собственности, сущность которого заключается в определении форм собственности на производимые блага организацией труда как основной составляющей способа их производства.

Для творчески мыслящих марксистов обусловленность форм собственности способами производства (хозяйствования) всегда представлялась очевидной истиной. Видимо, по этой причине они никогда не стремились к строго выверенным формулировкам явно прослеживающегося экономического закона, но уверенно руководствовались им как в теории, так и на практике.

Хорошо известно, например, неоднократно воспроизведенное В.И. Лениным в своих работах выделение пяти «общественно-экономических укладов, имеющихся налицо в России»: патриархального, т.е. в значительной степени натурального крестьянского хозяйства; мелкого товарного производства; частнохозяйственного капитализма; государственного капитализма; социализма (4, с. 296). Ленин трактовал эту мысль не как теоретик, заботящийся о тщательности формулировок, а как практик и организатор, думающий о выводах, которые из этого следуют. А из этого следовало, что социалистическая собственность не могла стать господствующей до тех пор, пока в экономике доминирует мелкое товарное производство. При этом государственный капитализм оказывался не противником, а союзником социализма в борьбе с главным общим противником – мелким товарным производством. Перевод российской экономики на рельсы крупного индустриального производства оказался блестящим практическим подтверждением зависимости форм собственности от способов хозяйствования – способов производства.

Сходство основных характеристик способов производства, присущих капитализму и социализму, несмотря на отрицание большинством советских идеологов этого родства, лишило политиков правильных ориентиров в понимании той поворотной точки, в которой государственный капитализм и социализм расходятся в своих целях и мотивах и становятся противниками. Поэтому не случайно поезд, мчавшийся под бравурные социалистические марши в коммунизм, проскочил стрелку, направлявшую его в государственный капитализм.

Следует отметить, что классики марксизма, исследуя специфику капиталистического способа производства, в своих основных трудах абстрагировались от некапиталистических форм присвоения благ. Однако они анализировали и эти формы, обогатив свои исследования выводами о такой же зависимости форм собственности на результаты, присваиваемые некапиталистическими способами, как и от капиталистического присвоения.

Глубокое знание исторического материала позволило К. Марксу сделать вывод, что война в докапиталистическом обществе «является той важной общей задачей, той большой совместной работой, которая требуется для того, чтобы захватить объективные условия существования, либо для того, чтобы захват этот защитить и увековечить. Вот почему состоящая из ряда семей община организована прежде всего по-военному, как военная и войсковая организация, и такая организация является одним из условий ее существования в качестве собственницы» (1, с. 465).

Таким образом, открытый классиками марксизма закон связи способов производства с формами собственности распространяется и на непроизводственные способы присвоения благ, в том числе завоевание территории или освоение природных ресурсов. Война, когда ее целью является присвоение материальных благ, выполняет такую же функцию, как и производство.

Факт существования таких видов присвоения производственных ресурсов и других материальных благ, как войны, которые не принято называть производством, позволяет преобразовать формулировку классического закона формирования отношений собственности применительно ко всем видам присваивающей деятельности в закон соответствия форм собственности на присваиваемые блага способам их присвоения. В такой формулировке этот марксистский закон известен в современных научных источниках с 2002 года (10, с. 24) и входит в учебную литературу как «закон формирования и развития собственности» с 2007 года (11, с. 158).

Владислав Иванович ЛОСКУТОВ,

доктор экономических наук,

профессор Мурманской академии экономики и управления

Литература:

1.      Маркс К. Введение. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46, ч. 1.

2.      Маркс К. Временный устав товарищества. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 16.

3.      Ленин В.И. Государство и революция. Полн. собр. соч., т. 33.

4.      Ленин В.И. О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности. Полн. собр. соч., т. 36.

5.      Плеханов Г.В. Материалистическое понимание истории. Изб. философ. произвед. в 5 т., т. 2. М.: Госполитиздат. 1956.

6.      Бутинов Н.А. Папуасы Новой Гвинеи. М.: Наука, 1968.

7.      Энгельс Ф. Коммунисты и Карл Гейнцен. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4.

8.      Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3.

9.      Маркс К. Нищета философии. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4.

10. Лоскутов В.И. Экономические и правовые отношения собственности. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2002.

11. Салихов Б.В. Экономическая теория: учебник. Гл. 8: «Закон формирования и развития собственности». М., 2007.