ОСТАНОВЯТ ЛИ ИНФЛЯЦИЮ

СОГЛАШЕНИЯ О ЗАМОРАЖИВАНИИ ЦЕН?

 О чем не знает или забыл А.Л. Кудрин

Недавно, в сентябре, я писал в «ЭФГ» (№ 31–32), что попытки остановить рост цен на товары первейшей необходимости обречены. И вот ко мне присоединился (конечно, не ведая этого) не кто-нибудь, а главный вещатель побед над инфляцией вице-премьер А.Л. Кудрин. 25 октября в Совете Федерации он признал своё поражение в борьбе с инфляцией (другой славный «борец», Г. Греф, спрятавшись за спиной заместившей его приятной во всех отношениях дамы, ныне всего только смиренно-кротко выглядывает оттуда, наблюдая бой со стороны). По мнению вице-премьера, по итогам года инфляция может превысить 10 процентов. То есть страна отбрасывается на два года назад. Но уже маячит: а на два ли?

Хорошо известно, что цифры Росстата об инфляции имеют такое же отношение к положению населения страны, как, скажем, пятна на солнце. Но на этот раз вице-премьер не стал, точнее, не смог темнить. По городам и весям прокатываются демонстрации, митинги, «марши пустых кастрюль» и другие массовые акции против инфляционного грабежа. К митингующим вынуждены выходить на переговоры уже и губернаторы… И главный финансист назвал сенаторам цифры роста цен на продовольственные товары, уже более близкие к тем, которые мы знаем из жизни.

Журналисты теперь муссируют в основном вопрос: удастся ли удержать цены до выборов (парламентских и президентских) и что будет потом? Большинство экспертов полагает, что до парламентских выборов – удастся, до президентских – вряд ли, а далее – взрыв роста цен. Почему? – развёрнутых, обоснованных ответов на данный вопрос мне найти не удалось. Но не эти вопросы самые главные. Важнейший вопрос другой: как могло произойти, что средь шумного бала возгласов о победе над инфляцией, заверений в её укрощении «старуха» вдруг неожиданнейшим образом и в самое неподходящее время, перед выборами, не просто воскресла, омолодилась, но и нанесла «победителям» сокрушительный удар, да такой, что сейчас вся королевская конница, вся королевская рать изо всех сил пытаются её хотя бы придержать? Видимо, не всё в датском, простите, российском королевстве было all right, если до этого тяжкого удара никто не был ни встревожен, ни озабочен («как гром с ясного неба»). И в самом неприятном положении – главный воитель, А.Л. Кудрин.

Я бы рискнул предложить многоуважаемому Алексею Леонидовичу не искать берлогу, из которой выскочила инфляция, слишком уж далеко, в дальнем забугорье, например в спросе Китая на продовольствие. Её обитель гораздо ближе. Действительно, из чьих рук в России «выползает» повышенная цена, из рук пекинского торговца или наших Ивана Ивановича, Хасбулата Магометовича? Конечно же, на российские товары это идёт от наших. А кто их толкает на ценоповышение? Может, звонят в Шанхай или Дели, зондируют: какая там у вас ценовая погода? Им некогда. Их подпирают собственные растущие издержки. У них всё меньше пространства для маневра. Они должны увеличивать цены.

Если бы в издержках наших крестьян был значим фактор западных технологий, вот тогда в цене нашего хлеба ощутимо сказались бы «их» цены. Но у наших крестьян нет денег не только на западные новации, но и на свою родную солярку. Хочется подсказать А.Л. Кудрину: инфляция российских цен всё-таки своя, «доморощенная».

Допустим, министр услышал мою реплику. «Откуда же? Мы ли не боремся?» – Нет, не боретесь, Алексей Леонидович, а, напротив, тушите инфляционное пламя вроде как керосином.

На Западе имя Маркса – в числе имён трёх самых великих экономистов всех времён и народов, он даже там историческая фигура № 1 минувшего тысячелетия. Так что давайте-ка возьмём II том «Капитала».

У Маркса годичный СОП – 9000 денежно-трудовых единиц, из них в итоге года 2/3 – 6000 ед. – возвращается обратно в собственное производство. У нас в России эта доля тоже более 60%, почти по Марксу. Если бы не было инфляции, в следующем году из такого же СОП (9000 – простое воспроизводство) обратно в производство вернулись бы снова 6000 ед., но в этой массе уже только 2/3, или 4000, были бы из исходного года, они совершали бы уже второй кругооборот, а 2000 бы обернулись первый раз. В третьем году из массы исходного продукта третий раз обернулись бы уже только 2667, второй – 1333, и эти ряды продолжались бы таким образом, что первородной воспроизводственной субстанции первого года оставалось бы всё меньше, она вытесняется субстанциями последующих лет.

Теперь представим себе, что разрешили-допустили инфляцию в 11%, и ценовое выражение СОП стало вместо 9000 уже 10000, возросло на 1000 ед., из них 2/3, или 667 ед., вернутся обратно в производство. Поэтому в очередном, втором году СОП составит уже не 10000, а 10667. Причём безо всякого накопления, только от повышения цен. Из указанных 10667 опять же 2/3, примерно 7111, вновь вернутся в производство. Все они воплотятся в стоимости (ценовом выражении) СОП третьего года, которая поэтому опять возрастёт. И так далее на десятки предстоящих лет.

Как видно, ценовое выражение СОП будет год от года расти «само», без всяких разрешений. Нам достаточно было запустить процесс в исходном году – и наша практика по тушению огня керосином «заработала». Инфляционное пламя запылало на годы и годы.

Но что за чудо происходит с ценами при каждом очередном воспроизводственном кругообороте средств производства? Какие страсти ими движут?

Это происходит, конечно, не потому, что инфляция злокозненна. Нет, цены не злонамеренны. Они по-иному вести себя категорически не могут. Всмотримся повнимательней в этот процесс.

Когда допускается повышение (на те же 11%) цен, мы имеем дело именно с «живыми» ценами, и более ни с чем. Но «мёртвые» цены, застывшие в имеющихся средствах производства, остались прежними, неповышенными. И когда происходят воспроизводственные кругообороты средств производства, имеет место как бы естественная замена старых, «мёртвых», относительно низких цен новыми, повышенными (завышенными), а далее всё идёт по не подчиняющимся нам законам экономики.

Это вторичное ценоповышение, идущее объективно, без всяких предписаний, воплощается в новом производимом СОП и снова (второй, третий, четвёртый и т.п. годы подряд) увеличивает и увеличивает его ценовое выражение. Вот и получается, что разрешили разовое повышение цен, а оно превратилось в длительную многолетнюю инфляцию. А как с её масштабами?

Вернёмся, к Марксу. Допустим, увеличили ценовое выражение СОП на 1000 ед. Если проиграть это инициативное ценоповышение в будущие годы до конца (хотя, строго говоря, этого «конца» нет), то получим в пределе массу ценового повышения СОП в 3000 ед. То есть если правительство, по его доброте, разрешит предприятиям повышение цен, скажем, на 15 процентов, дело пахнет аж 45-процентной инфляцией (хотя и растянутой во времени) только от этого единого повышения цен!

Особая же беда в том, что такая «доброта» осеняет правительство ежегодно. Ежегодно оно устанавливает допустимый уровень инфляции и отправляет в экономику новые волны ценоповышений, которые годы и годы накладываются друг на друга, друг друга оживляют и стимулируют. Да ещё Алексей Леонидович лично добавляет жару: для некоторых отраслей считает возможным и полезным повышение цен сверх допускаемого порога инфляции. Например, 24 октября 2006 г. он высказался против торможения повышения тарифов в ЖКХ и предложил повышать их на 10–15 процентов ежегодно. Так было с тарифами на электроэнергию, услуги транспорта…

В народнохозяйственном «котле» – жуткая ценовая анархия, идёт ежегодное наступление издержек по всему воспроизводственному фронту, наступление неравновесное, со взлётами, как в этом, 2007 году, которые можно было бы заранее предвидеть только при использовании особых моделей всехозяйственного движения всех затрат-результатов. Кстати, анализ этих моделей иллюстрирует, что в народном хозяйстве нет таких отраслей, в которых цены, затраты, результаты не воплощались бы в конечном итоге в выпускаемых предметах потребления. Где бы ни вспыхнула спичка повышенной цены, это повышение в конце концов целиком окажется в ценах на предметы потребления (я не говорю сейчас о военной продукции).

Общественное воспроизводство, законы которого обнажили неприглядную изнанку ценовой «доброты» правительства, одновременно вручает и ключи к величайшей эффективности, которую могут доставить изменения цен: если бы вся экономика добилась снижения цен в сумме на те же 1000 ед., всё повторилось бы, но с противоположным знаком. Народное хозяйство уменьшило бы денежное выражение СОП на 3000 ед., образовалась бы динамическая рента, резервуар, из которого можно было платить, и платить щедро, тем, кто сэкономил издержки, повысил производительность…

Так что дорогому Алексею Леонидовичу надо бы забыть постулаты его западных авторитетов, что инфляция неискоренима, что полная победа над ней невозможна. Кстати, и на Западе не все их принимали, например Л. Эрхард. Но есть и отечественный опыт. В своё время поэт вразумлял нас: «Смотрите на мир без оков и шор / Глазами жадными цапайте / Всё то, что в нашей стране хорошо / И что хорошо на Западе». В нашей стране был крупнейший хозяйственник-экономист, который успешнейше перекрыл военную инфляцию и прочно перешел к политике снижающихся цен. Это Иосиф Виссарионович. Хотя я считаю, что сталинская экономика сегодня невозможна («Каждому овощу – своё время»), но это не значит, что её опыт надо так же замазывать грязью, как наши СМИ, вопреки мнению народа, замазали самого Сталина, СССР и Октябрьскую революцию (в том числе, кстати, и опыт сталинских финансов, когда на счету была каждая копейка).

Взглянем на проблему ресурсов. Сталин в послевоенные годы, снижая цены, в кратчайшие сроки восстановил экономической потенциал страны (хотя на это пророчили 50–100 лет), имел самую сильную в мире армию с самой передовой техникой, создал основы нашего ракетно-ядерного щита, тратил на образование, молодёжь, знания небывалые суммы… Откуда? Полагаю, не от Гулага. Наряду с ростом производительности труда, от снижения издержек, цен. При Сталине все предприятия обязаны были снижать себестоимость (наследники Сталина довольно быстро это упразднили). Ресурсные поступления в экономике снижающихся цен громадны. Мне досадно и обидно, что эта проблема сейчас обстоятельно рассматривается лишь в моих статьях-книжках. Запад обязательно разберётся в этом и, может статься, раньше нас пойдет по этому пути.

Таким образом, отвечаю на вопрос, поставленный заголовком статьи: объективный напор издержек, инициированный «борьбой» правительства с инфляцией, непременно, непререкаемо, железно поломает любые ценовые соглашения, призванные остановить инфляцию.

Василий Иванович Корняков,

доктор экономических наук, профессор Ярославского государственного Технического университета