Философия постороннего

Работая много лет с обращениями граждан по тематике жилищного самоуправления, организации и деятельности жилищных товариществ, нередко поражаюсь тому, с каким упорством граждане порой отказываются принимать какое-либо участие в улучшении своих условий проживания. Нет, желающих пожаловаться в органы власти на трудное «житье-бытье» предостаточно. Самая массовая почта именно по этой тематике. Что же касается получения государственного бесплатного и нового жилья, то тут нуждающийся все чиновничьи пороги обобьет и десятки, а то и сотни писем напишет. Но вот чтобы собственную руку приложить к наведению порядка в подъезде своего нынешнего дома или во дворе, добровольцев, как говорится, «ищи свищи».

У нас вечно виноват кто-то другой, посторонний: или власть, или инородцы, или иноверцы, брежневы, чубайсы, ельцины, гайдары, кириенки, либо погода, или же крылатое – дороги и дураки. Была бы проблема, «стрелочник» всегда найдется. Правда, обычно сами себя дураками мы не считаем. Например, обсуждая проект Генерального плана развития Москвы до 2025 года, многие москвичи возражали против строительства мусоросжигательных заводов. Причем обращали внимание прежде всего на то, что работа таких заводов ухудшит экологию. Справедливо. Но есть и другой, не менее важный аргумент «не пускать мусор (а ведь это немалые деньги) на ветер». Если его сортировать и перерабатывать, можно получать весьма полезное и ценное сырье. Многие столицы мира за счет такой переработки порой до половины покрывают свои потребности в бумаге, пластике, стекле и цветных металлах. Однако умом-то мы понимаем, что, приложив небольшое усилие, можно сэкономить часть квартплаты на вывозе мусора, но попробуй заставь нас бросить стеклянную бутылку из-под водки в один контейнер, а пластмассовую, из-под апельсинового сока, – в другой. «Ни в жисть». Причем принципиально. «Мы – свободные люди!» Закурить в лифте с утречка: «Обязательно! Для бодрости». А вот физзарядку – это некогда. Бросить окурок на тротуар: «А что тут такого? Есть же дворник. Уберет. Мы же ему платим, тем более что урны рядом нет». На работе плохой начальник: «Сам ничего не делает, только командует, а зарабатывает больше». Пивка после работы с друзьями: «Непременно. Имею право. На свои, заработанные». Дома очередной сериал про доблестные действия милиции до полуночи. «А как же? Нужно расслабиться». Однако время идет. Что-то закашлялся, заболели почки. Пошел в больницу, там полно народу («Откуда они берутся?»), мало врачей, да и те плохие. Пришел из больницы, накричал на детей (не делают уроки), поссорился с женой (подала холодный суп). В доме круглосуточный вино-водочный магазин. Жена жалуется, что заснуть не может. Требует, чтобы я написал куда надо. А почему я? Напишешь – побьют бандиты, нанятые директрисой магазина. Бедно живу – виноваты богатые: «Забрали себе общенародные природные ресурсы, заводы, землю». Начальник говорит, что плохо работаю. «Но мы все такие – отучили большевики. Перебили активных, умных, хозяйственных, вывели гены активности».

За многие годы я начитался и наслушался подобных обоснований порой откровенной лени, захребетничества и иждивенчества предостаточно. Однако спрашиваю себя: «Почему немногие другие, тоже хлебнувшие немало горя в жизни, соседи того же жалобщика, не жалуются, не выпрашивают помощь у чиновника-вора, а скрипя зубами тащат свою лямку, да еще и помогают соседям, убеждая содержать дом в порядке. Не дождавшись, берутся за половую тряпку, покупают кисть и краски и закрашивают испоганенные стены подъезда?» Я видел жителей одного подъезда, буквально живущих одной семьей, у которых этот подъезд – место праздников и застолий с песнями. На стенах лестницы – постоянно действующая выставка детского рисунка с обязательной премией ребенку-победителю. Они устроили также соревнование жителей разных этажей на лучшее оформление своей лестничной площадки, на которую выносят лучшие цветы и живописные картины. Жителю, внесшему наибольший вклад в благоустройство подъезда и двора, вручается самодельная медаль под звуки самочинного «Гимна подъезда». Ничем их дом не примечателен, и они самые обыкновенные москвичи. Не какие-то там «рыжие», а вполне даже русые, им не больше всех надо и они совсем не хотят изменить мир. Они по жизни такие. Они без истерики считают себя крайними, ответственными и в целом за жизнь, и, в частности, за свой ставшим родным подъезд, рассуждая: «Если не я, то кто же?!» Характерно, что на такие подвиги чаще отваживается слабый пол, а не сильный.

Характерно, что жизненная активность тех граждан, с которыми чаще всего приходится мне встречаться в связи с их письмами, направлена преимущественно не на созидание, а на разрушение, часто она бесцельна и бессмысленна. Причем у многих из них запала хватает лишь на то, чтобы написать письмо с требованием помочь нечто разрушить. Так, в 2006–2007 годах я получал сотни обращений москвичей, в которых они говорили о том, что за их спиной местные органы власти провели общие собрания жителей домов по выбору в качестве управляющих организаций государственных унитарных предприятий дирекций единого заказчика. Обращали внимание на нарушение закона при проведении собраний, подлогах в документах по их итогам. Просили помочь. А когда я спрашивал, что они, собственно, хотят, нередко отвечали: «Но, так же нельзя. Почему что-то сделали за нашей спиной?» Я говорил, что, по сути, ведь для них ничего не изменилось: сколько платили за квартиру, столько и будут платить, что делали в доме (или не делали), то и будут делать. Вторая волна писем пришлась на 2008–2009 годы в связи с реализацией амбициозной городской программы по созданию товариществ собственников жилья, по итогам которой ТСЖ за четыре года должны были появиться (и таки появились) более чем в трети многоквартирных домов столицы. Опять те же крики о помощи с требованием развалить «липовое» ТСЖ, созданное чиновниками. Но ведь опять-таки для жильца ровным счетом ничего не меняется. Сколько раньше воровала дирекция единого заказчика, столько и будет воровать теперь, при наличии ТСЖ. Ведь больше-то нынешнего своровать нельзя. Понятно было бы, если бы пишущие жалобы хотели действительно навести порядок в доме, объединить соседей. Так нет же, говорят: «Не созрели». Ну так созревайте, зачем писать?

Или вот совсем недавно пришла гражданка с просьбой оказать помощь в возврате жильцам технического подвала, незаконно приватизированного Москомимуществом. Я спрашиваю: «А зачем он вам? Может быть, вы хотите сами хозяйствовать, сдадите подвал в аренду?» Да, нет, говорит, пока не решили, «созреваем». Однако помогите отнять у чиновников. Ровным счетом, как собака на сене: «и сам не ам, и другому не дам». Конечно, стараюсь откликнуться реальной помощью на каждое письмо, но, честно говоря, прикладывать усилие в том, не зная, для чего, не очень-то приятно.

С одной стороны, мы стремимся приватизировать свои квартиры (и каждый раз почему-то не успеваем это сделать в установленный законом срок), подняв количество частного жилья в стране до 80%, а с другой, кричим: «Не перекладывайте на нас обязанности по содержанию жилья». Дорогие мои! Скажите, почему о своих жилищных бедах молчит сельский житель, живя в покосившемся деревянном доме, построенном еще дедом или даже прадедом, бегая в холод по нужде на улицу? Может быть, он живет богаче нас, городских? Может быть, он не видит лучшей-то жизни в своем стареньком телевизоре, с трудом принимающим всего два телеканала, и потому в нем зависти нет?

Мы живем в самой суровой (не считая Тибета) по климатическим условиям стране и без теплого жилища в первую же зиму можем погибнуть, но нас это не особенно сильно беспокоит, даже несмотря на регулярно повторяющиеся коммунальные катастрофы в различных регионах России. Мы надеемся, верим, невзирая на чуть ли не ежедневные страшные уроки разгильдяйства и расхлябанности как со стороны чиновников, так и нас самих, что лично нас судьба сбережет, за нас кто-то непременно побеспокоится, кто-то всё равно проблему решит. Кто-то другой, более ответственный, тот, кому по жизни больше надо, но не я. «А почему я? Почему все время я?!»

Почему для нас в жизни нет внешнего закона, хотя порой мы его неистово требуем? Мы клеймим власть за то, что она нас обманывает, а сами, выпуская листовку против создания товариществ собственников жилья, придумываем два десятка небылиц об их исходном вреде, хотя и считаем себя правдистами.

Что мы за люди такие? И вот что интересно. Мы такие не десять, не двадцать и не сто лет. Мы такие давно. Вот что пишет великий русский философ Николай Бердяев в своей книге «Судьба России», изданной в Москве еще в 1918 году: «Государственное овладение необъятными русскими пространствами сопровождалось страшной централизацией, подчинением всей жизни государственному интересу и подавлением свободных личных и общественных сил.

Русская душа ушиблена ширью, она не видит границ, и эта безграничность не освобождает, а порабощает ее.

Россия – самая государственная и самая бюрократическая страна в мире; всё в России превращается в орудие политики.

Почвенные слои наши лишены правосознания и даже достоинства, не хотят самодеятельности и активности, всегда полагаются на то, что другие всё за них сделают».

Как бы про нас, как бы про сегодня. Всё так. Я бы добавил к причинам нашей неактивности и суровый климат, и преимущественно неплодородие почв. Зачем упираться, если посаженное весной сгубит весенний заморозок, а готовый урожай – нежданный осенний? Или же вымочат рекордные дожди одного года, либо высушит жаркое лето другого. Но, кроме непредсказуемой погоды, на наше поведение влияет еще что-то: глубинное, природное. Зачем мы овладевали этими необъятными просторами, зачем шагали тысячи километров по бездорожью, в сорокаградусный мороз через дикие леса и степи? Что мы искали за «синими морями»? Может быть, нашей душе нужны были не горностаи, не золото, а воля? Воля не в смысле внутреннего стремления к достижению некой внешней цели, а воля в смысле свободного созерцания, безмятежности, бесцельности, желания действовать по сиюминутному побуждению, возникшему невесть откуда. Именно воля, а не свобода. Свобода – это внешний закон, закон для всех. Нам же превыше внутренний закон, ощущение внутренней свободы. Иллюзия.

Но хочется-то одного, а жизнь заставляет делать другое. Отсюда частенько нехорошо на душе. Тошно. Противоречие между внутренним желанием и необходимостью подчиняться внешнему порядку раздражает. И вот он, испытанный способ усилить чувство внутренней свободы: соображаем на троих под разговор о плохой международной политике. Не случайно говорят: "Пьяному море по колено". Воля торжествует, пусть и хмельная. Еще каких-то 20 лет назад мы и подумать не могли, что нашу страну захлестнет наркомания, СПИД, киношные боевики с насилием и убийствами. Считали, что это пережитки западного капитализма. Оказалось, что российской душе это тоже совсем не чуждо. Иллюзия нам вполне по душе.

В поисках воли наши предки бежали подальше от барина, к кордону, подавались в казачество. Там сами устанавливали свой вольный закон, собираясь в круг. Власть прощала и использовала, налагая бремя по охране границ. Вот так запрягалась воля. Затем нам внушили, что, напрягшись лет двадцать, мы построим коммунизм – и каждому воздастся по потребностям. Иллюзия сработала, но жизнь решила иначе.

Мы легко совершаем мелкие противоправные поступки: одни переходят дорогу где попало, другие садятся за руль «под градусом». Вот и встречаются те и другие на ставшей почему-то узкой дорожке. А потом с нами прощаются наши безутешные родственники. Серьезным же преступникам иллюзия воли забивает все признаки разума и все природные инстинкты. Убивают просто так, серийно, не ради корысти, ради ощущения, кайфа, миража.

Мы не хотим быть богатыми, рачительными, экономными. Не хотим быть хозяевами. Хозяйствовать – это следовать внешнему закону. То есть изо дня в день трудиться в поте лица, не рассчитывая на большую прибыль. Ведь в России заработать много своим трудом невозможно. Не случайно богатым у нас не верят и их не любят, поэтому, замаливая грехи, в прежние времена богатые откупались строительством церквей, богаделен. В то же время почитались нищие, юродивые.

Лучшее место для ощущения воли – монастырь, скит или отшельничество староверов в таежной глуши. Да и вера у нас особенная. У каждого верующего свое понимание Бога. Невозможно представить себе, чтобы россиянин дважды в день, подобно мусульманину, вставал на колени и молился, хорошо зная слова молитвы. У нас же среди богатых и власть имущих (обычно между ними можно поставить знак равенства) – это скорее мода, признак хорошей морали. Порой смотришь на «святое семейство» в храме Христа Спасителя на Рождество Господне, стоящее особняком от общей толпы, и удивляешься: почему это на «его высочестве» нет царской короны и простенького офицерского мундира? Кажется, есть уже и подходящий храм с дорогим убранством, и безраздельная власть, и страждущий увидеть собственными глазами «самого» народ.

С интересом прочитал статью в «Экономической и философской газете» под названием "Больше не хочу встречаться с Путиным", подписанную майором милиции Алексеем Дымовским. Вот что он говорит о своей вере: "В Челябинск еду, потому что в 2003 году крестился там, в Демидовском соборе. Я хочу получить сейчас благословение. Я православный. Я редко хожу в церковь. Бог у каждого должен быть в душе. Необязательно ходить, ставить свечки, учить Библию. Бог должен быть у каждого в душе! По совести должны жить люди". Путина я реально не считаю мужиком». А дальше еще круче, уже на нашем вольном, не переводимом на другие языке. А что тут такого? Если ему – гаранту Конституции – можно с экрана телевизора на всю страну на словах боевиков «мочить в сортире», а мы-то чем хуже? Подумаешь, президент. Мы же все россияне, значит, все вольные.

Вполне возможно, что наилучшее место для работы россиянина – это большой завод, где можно затеряться, отвильнуть, где понятный и простой порядок работы, а не малое коммерческое предприятие, где от каждого требуется максимальное напряжение, где каждый на виду, где нужно думать и действовать самому. Может быть, поэтому нам рыночная экономика не по нутру. Может быть, поэтому нам ближе монополии, чем малый бизнес.

Я не хочу сказать, что мы все такие, но таких много, очень много. Об этом нужно знать всем нам, потому что власть имущие об этой нашей национальной особенности хорошо знают и пользуются, естественно, в своих личных интересах. Мы не хотим быть богатыми. А они хотят. Буквально подбирают богатство из-под наших ног, чтобы мы, ведомые волей, не споткнулись об него, не поступились, взяв его в свои руки, совестью, не лишились Бога в душе. Берут, сколько могут донести. А потом накручивают на него сотни процентов прибыли в своем бизнесе. А нас разводят на распродажах со скидкой до 50%. И ведь покупаемся. Мы же такие терпеливые потому, что нам нужно не материальное, а идеальное.

Желание воли – это не беда наша и не вина. Это наша особенность. Это особенность земли, на которой мы живем, из которой мы вышли и в которую уйдем, отдав ей с нашим прахом это чувство. Не нужно бороться с этим, но об этом следует всегда помнить. Искать людей, которым не всё равно, как мы живем, которые не только и не столько кричат о плохом, а делают. Они есть в любом доме. На сотню человек обязательно найдется один-два. Они поведут остальных – посторонних.

Однако, возможно, я сам себе противоречу, потому что, говоря «следует», я задаю новый внешний закон, которому большинство следовать не будут.

Однако на то она и Россия. Из желания воли прорастает наше творчество, создается наша культура. И, думается, именно в этом наша национальная идея. Вот только как ее использовать, чтобы многие еще при жизни испытали обыкновенное счастье, а не созданную «Журавлями» иллюзию. Хоть ненадолго…

Вячеслав Гуменюк, сопредседатель Общемосковского движения

«Жилищная солидарность», эксперт-консультант ООД «За права человека»