неторопливая беседа о дрифтерном промысле тихоокеанских лососей

КОРР. «ЭФГ»: Многие считают, что в последние десятилетия ведущие страны мира часто маскируют свои политические и экономические интересы природоохранной идеологией и риторикой. Для выполнения этой задачи в настоящее время в мире сложилась довольно большая социальная группа людей, материальное существование которой напрямую связано с охраной природы. Эта категория людей весьма агрессивна, что естественно, ведь за спиной ее легко угадывается поддержка различных иностранных государственных структур. Такого рода деятельность привлекательна тем, что ее оплата не зависит от получения конкретного результата в конкретные сроки. Такая работа на дороге не валяется. Занятие защитой природы как бы приподнимает эту публику над окружающими, придавая ее деятельности характер высокого, гуманного служения, а заодно оправдывая эпатаж, часто сопровождающий действия по охране природы. Эпатаж, переходящий в психологический террор.

На Дальнем Востоке России деятельность природоохранных организаций весьма активна. Зная специфику региона, можно было предположить, что основные страсти будут кипеть вокруг добычи нефти и газа на морском шельфе, однако тут, к удивлению, все относительно спокойно. Страсти же кипят вокруг дрифтерного промысла лососей в Исключительной Экономической Зоне России.

Особенно активен в этом отношении Камчатский край. Газеты, журналы, телевидение и, в первую очередь, Интернет заполнены выступлениями против дрифтерного лова. Собирают подписи под различного рода обращениями. Делают обращения к руководству России. Краевая Дума рассматривает вопрос на своих заседаниях и требует от правительства России соответствующего запрета, этого же от правительства страны требуют отдельные граждане. Страсти накалены до бела. Всякого рода зазывалы убеждают, что запрет приведет к небывалому процветанию Дальнего Востока.

В этой связи уместно напомнить, что дрифтерный промысел – это способ отлова разреженных скоплений рыбы наборами сетей большой длины на больших по площади участках моря. Этот способ лова существует издавна. Он оправдал себя как рабочий инструмент рыбаков. Рыбаки обращаются в нему, когда им это выгодно, и отказываются, когда невыгодно. Так, до конца 1960-х годов на Севере дрифтерными сетями ловили сельдь. Затем от этого способа отказались и перешли к более экономичному траловому и кошельковому лову. На Дальнем Востоке Япония в послевоенные годы организовала гигантский дрифтерный промысел лососей, преимущественно российского происхождения, который наносил запасам большой ущерб, существенно превосходя российский вылов. В результате длительного взаимодействия России и Японии по мерам регулирования этого промысла он сократился и в настоящее время составляет не более 5 процентов российского улова. США и Канада около 30 процентов своих лососей добывают дрифтерными сетями, так как это лучший способ удовлетворить потребность в популярной там охлажденной рыбе.

Позиция России в отношении дрифтерного промысла такова. Официально он не запрещен, однако, мы добровольно решили, что развивать свой крупномасштабный дрифтерный промысел не следует. Не следует в первую очередь из соображений экономических. Мы разрешаем Японии на компенсационной основе традиционно добывать небольшое количество лосося в ИЭЗ России. Последние годы не более 11 тыс. т. Кроме того, Япония платит России за нашего лосося, добытого в японской ИЭЗ. Наряду с этим с середины 1990 года российские суда-дрифтероловы (16 единиц) добывали от 6,5 до 12 тысяч тонн, осуществляя научный мониторинг величины и сроков подходов лососей с целью оперативного прогнозирования. Россия, совместно с Канадой, США, Японией и Республикой Корея, заключила конвенцию, согласно которой на добычу лососей в открытых водах Северной Пацифики установлен запрет. Страны-участницы конвенции осуществляют согласованные действия по охране лососей в конвенционном районе от браконьеров.

Позиция России в отношении дрифтерного промысла тихоокеанских лососей представляется взвешенной и здравой. Косвенным подтверждением этого является необычайно высокая численность лососей, отмечаемая в последнее десятилетие. Поэтому накал страстей в связи с дрифтерным промыслом, который мы видим на Камчатке, вызывает удивление. Вызывает удивление категорическое требование полного запрета дрифтерного лова. Это настораживает. В последние десятилетия в России пришлось отказаться от многих видов производственной и хозяйственной деятельности или существенно сократить их. Поэтому требование запрета на какую-то деятельность, существовавшую до этого в течение долгого времени, должно привлечь особое внимание. Тем более что деятельность эта происходит на дальних границах страны, где население постоянно сокращается.

Мы попросили прокомментировать ситуацию ихтиолога Олега Фёдоровича ГРИЦЕНКО и океанолога Виктора Николаевича КОЧИКОВА, долгие годы проработавших в системе рыболовства.

О.Ф. ГРИЦЕНКО: В последние полгода редкий день проходит без появления в Интернете весьма эмоциональных нападок на дрифтерный промысел. Адреналин бьет фонтанами. Этакая долина гейзеров.

Человек, предметно представляющий современный дрифтерный промысел, может подумать, что на Камчатке живут счастливейшие на планете люди, у которых нет более серьезных проблем. Если только дрифтерный промысел в Исключительной Экономической Зоне России можно считать проблемой.

В.Н. КОЧИКОВ: За многолетний период дискуссий сторонники и противники дрифтерного промысла неоднократно высказали свои соображения «за» и «против». Однако никто никого не убедил. Точнее, не переубедил.

О.Г.: Из ваших слов можно заключить, что спор шел на равных, а это не так. Ведь аргументы, основанные на фактах, имеются только у сторонников дрифтерного промысла, которые знают его предметно, а у противников имеются лишь агрессивные эмоции, перемежающиеся предрассудками. Поэтому, чтобы вы ни сказали в защиту дрифтерного промысла, противники будут бубнить о «стенах смерти», о «самом варварском в мире способе лова», об «отрицательном влиянии на экосистему», о том, что «дрифтерный промысел запрещен резолюцией ООН». И что интересно, всё сказанное ими – ложь и передергивание. Спорить с ними – это всё равно что играть с наперсточниками. Как сказал поэт, «нет на прорву карантина».

В.К.: Обвинение серьезное. Вы можете привести примеры?

О.Г.: Естественно, могу, но не хотелось бы повторяться. Надоело. Ведь если люди не хотят слышать, то заставить их слушать невозможно.

В.К.: И тем не менее без примеров трудно обойтись.

О.Г.: Вот два примера, не самых ярких, но о которых раньше разговора не было.

В одной из брошюр, изданной в 2004 году, сказано, что «в 2003 г. впервые в истории дрифтерного промысла в северо-западной части Тихого океана вылов российских судов, добывающих лосося по научным квотам, на 558 т превысил вылов японских судов». Написано так, что не знающий сути дела читатель подумает, что в 2003 году Россия увеличила свой вылов. На деле же он остался без изменений. Просто сократился вылов японский. Или там же: дрифтерный лов предлагается заменить более экологичными «каскадными ловушками». Однако, насколько я знаю, идея «каскадных ловушек» родилась лет 15 назад и до сих пор остается идеей. Многократно проводившиеся опыты положительного результата не дали.

Или вот подлинная классика лжи, хрестоматийно геббельсовская классика: утверждение, что дрифтерный промысел запрещен резолюцией ООН. Казалось бы, ложность этого утверждения легко проверить, но лжецы, не боясь разоблачения, год за годом продолжают твердить о запрете.

Или часто говорится об «общеизвестном» отрицательном влиянии дрифтерного промысла лососей на экосистему северной части Тихого океана. Однако я абсолютно точно знаю, что никаких исследований в этой области не проводилось. Вот чего я не знаю, так это того, что такое «экосистема северной части Тихого океана», не знаю, несмотря на десятилетия, посвященные решению экологических проблем Северной Пацифики. Поэтому «экосистема» в данном случае – просто щеголянье модным словечком.

По сути дела, то, что нам преподносят камчатские сайты Интернета, – это не дискуссия, а истерия в чистом виде.

В.К.: Очень похоже на истерию. Но если это истерия, то должны быть цели ее раздувания. Экономические, политические и социальные.

О.Г.: Безусловно, должны быть, и все они есть, хотя в повседневном обиходе тесно переплетены между собой.

В.К.: И тем не менее, каковы они, что можно о них сказать?

О.Г.: Начнем с экономических, тут высвечиваются три компонента.

Во-первых, это экономические интересы Америки по вытеснению России с японского рынка и усилению зависимости Японии от импорта лососевой продукции.

Во-вторых, это интересы проамериканского лобби на Камчатке, живущего на деньги из-за рубежа, а деньги нужно отрабатывать. Иначе не могу объяснить такое рвение. Как курьез могу привести название «общественной коалиции» – «Сохраним лосось вместе». Тут в спешке забыли о том, что в русском языке имеются падежи.

В-третьих, сторонники запрета надеются, что прекращение дрифтерного лова увеличит заходы лососей в реки и тем самым расширит сырьевую базу промышленного браконьерства с вытекающими коммерческими последствиями.

В.К.: Но ведь и сырьевую базу легального рыболовства расширит тоже?

О.Г.: Нет, подчеркиваю: в первую очередь браконьерского. Мы в последние годы являемся свидетелями трогательной заботы камчатской администрации о браконьерах, ради которых легальный промысел постоянно ограничивается, например, частыми и длительными приостановками в разгар путины.

Цели политические двоякого рода. В области внешней политики – это столь приятное для США ослабление присутствия России в Тихоокеанском бассейне. Ранее от нас добились того, что огромные пространства Курильской гряды отданы на откуп тюленям и каланам, теперь вот предлагают убрать из ИЭЗ России дрифтерный флот, снабжавший промысловиков ценнейшей информацией. Дальше еще что-нибудь придумают. В плане внутренней политики – это приобретение кредитов избирателей без необходимости делать для этого серьезное дело. Вместо созидательной работы – трюкачество, когда банальная ситуация раздувается до невозможных размеров, а преодоление ее представляется великой заслугой.

В.К.: Это называется сделать из мухи слона и устроить охоту на слонов. Отцы области, таким образом, попадают без драки в забияки.

О.Г.: В плане социальном антидрифтерная активность должна выработать у населения иллюзию участия в управлении жизнью края, а заодно в будущем разделить с властями ответственность в том случае, если дрифтерный промысел запретят. Но проблемы, на решение которых надеются, останутся, Тогда будет сказано: вы ведь, уважаемые сограждане, сами всё организовали и подписи сами собирали.

В.К.: В этой связи интересно отметить, что среди противников дрифтерного промысла практически нет людей, знающих, что это такое. Вся их аргументация рассчитана на людей, знающих предмет понаслышке.

К примеру, «подписантами» открытого письма руководителю Федерального агентства по рыболовству от 20 марта 2009 года являются представители общественных организаций: люди по статусу своему ни за что не отвечающие. Ну что можно спросить с «руководителя Камчатско-Беринговоморского экорегионального отделения Всемирного фонда природы»? Какой опыт управления рыбным хозяйством имеется у руководителя «экорегионального» отделения фонда природы? Скорее всего, никакого. Но звучит-то как!

О.Г.: А как вы оцениваете протест против дрифтерного промысла со стороны малых народов Севера?

В.К.: Оцениваю как социальное действие людей некомпетентных. Они же не знают дрифтерного промысла. Даже если допустить, что каждый представитель народов Севера понимает природу, как Дерсу Узала, этого еще недостаточно для того, чтобы разобраться в сложных вопросах морского рыболовства. А ведь предлагая запретить дрифтерный промысел лососей, в том числе и японский, они вмешиваются, в числе прочего, в компетенцию МИД. Не слишком ли?

О.Г.: Нужно отдать должное, с точки зрения психологии антидрифтерная кампания организована грамотно. Тут и фотографии погибших зверюшек, вызывающие слезу, и жонглирование «учеными» словами, и озабоченность судьбой населения Камчатки, и безапелляционные рассуждения о резолюциях ООН, и о 60 тысячах тонн лосося, выбрасываемых рыбаками. И всё это преподносится с таким апломбом (точнее, с понтом), что возражать как-то неприлично. А то подумают, что птичку тебе не жалко. Ведь птичку принято жалеть.

Люди в данном случае заводятся друг от друга, как на митингах. Или, точнее, самозаражаются от публикации к публикации, как дети, не моющие руки, заражаются острицами. В итоге же получается «общественное мнение».

В.К.: Однако против одного из аргументов противников трудно возразить. Нерки в уловах дрифтерных судов действительно намного больше, чем ее имеется в природе, а это, хочешь или не хочешь, наводит на мысль о выбросах. Что тут скажешь?

О.Г.: Допустим, судами добыто много нерки, кому от этого плохо? Береговые уловы меньше не стали. Более того, уловы растут как у законных рыбаков, так и у браконьеров. Так, в 2005 году в реке Камчатка браконьеры добыли нерки существенно больше, чем легальные рыбаки.

В.К.: И тем не менее я повторяю: преобладание нерки в уловах неизбежно приводит к мысли о выбросах других видов лососей.

О.Г.: Нам пытаются представить дело так, что выбросы – это специфическое свойство дрифтерного промысла. А ведь всё обстоит по-другому. Выбросы вообще стали бичом рыболовства последних лет. Так, в Охотском море выбросы мелкого минтая по численности в отдельные годы равны поколению средней урожайности. Существенный ущерб запасам наносят выбросы мелкой трески в ИЭЗ России в Баренцевом море. Но есть выбросы оправданные. Так, на всяком лососевом промысле выбрасывается рыба, покусанная зверем, и вообще рыба, лишенная товарного вида. Однако никто не установил на сегодня истинной величины выбросов на лососевом промысле. Пишут о выбросе 60 тысяч тонн. Это абсурдная величина. При таких уловах рыбаки должны были бы выбрасывать рыбу в течение круглых суток и месяцами ни есть, ни пить, ни спать. Такое не могло пройти незамеченным. Ведь в 2008 году в среднем на один дрифтеролов приходилось по 15 проверок, уж кто-нибудь заметил бы, что суточный улов составляет 61,5 тонны, а не 6,15 тонны (цифры средние за путину).

Однако подобное нарушение обнаружено не было. И никому не приходит в голову мысль, что большими уловами нерки мы обязаны в том числе и рыболовному уменью капитанов.

В.К.: В связи с обвинениями в выбросах нужно вернуться к сути претензий, выдвигаемых против дрифтерного лова его противниками. Тут «смешались в кучу кони и люди». Послушаешь критиков – и невольно возникает вопрос: против чего протестуем-то? Против способа лова или против нарушений правил рыболовства? Это же совершенно разные вещи, а у критиков получается два в одном, как шампунь против перхоти. Если кто-то нарушает правила рыболовства, то нужно не причитать, а власть употребить. Позиция же критиков получается весьма странной. Критиковать способ лова из-за того, что ловцы сортируют улов, – это всё равно что требовать запрета на использование двигателей внутреннего сгорания на том основании, что водители нарушают правила дорожного движения.

О.Г.: Экологическая неграмотность критиков дрифтерного лова вопиюща. Любой вид человеческой деятельности оказывает влияние на природу. Рыбный промысел в том числе. Любой промысел. И влияние он оказывает не столько наличием прилова, сколько решением основной своей задачи. Что значат попавшиеся в сети птицы или тюлени по сравнению с теми миллионами тонн рыбы, которая является основной целью промысла? Ничего! Так что же нам теперь – и рыбу не ловить, а может быть, и землю не пахать?

Противники дрифтерного лова в конце 2008 года просто распоясались. Так, один народный трибун писал: «Камчатка уже несколько лет бьет тревогу, но Москва ее не слышит. Под угрозой уничтожения бесценные, уникальные запасы дикого лосося, которого практически не осталось уже нигде на планете. Серьезная опасность нависла над жителями полуострова. Но Москва этого по-прежнему не слышит. Так давайте вместе заставим ее нас услышать». Крепко сказано. С угрозой в голосе, с чего бы? Видно, появилась новая поддержка. Иначе откуда бы такая безрассудная смелость. После подобных слов как не подписаться под обращением этих храбрецов. Да вот беда: все их слова – вранье. Дела обстоят «с точностью до наоборот». Никогда дикие стада лососей не были столь многочисленными там, где сохранились условия их обитания. На Камчатке, например, или на Аляске. Но это не осознается. Ведь что получается: одни невежды «заводят» других невежд, в итоге поднимается бесовский вой, который нам выдают за общественное мнение.

В.К.: Эта линия имеет развитие. Так, в письме руководителю Федерального агентства по рыболовству А.А. Крайнему от 20 марта 2009 года авторы пишут: «Крайне негативное влияние дрифтерного промысла на морские экосистемы общеизвестно» – и на основании этой бессмысленной фразы уже требуют не разобраться в вопросе, а «рассмотреть вопрос о недопустимости дрифтерного промысла в ИЭЗ России», «информировать нас о разработке конкретных мероприятий по прекращению использования пелагических дрифтерных сетей в ИЭЗ России». То есть уже пытаются рулить, указывая профессионалам, что нужно делать, и требуя от них отчета, но не беря на себя никакой ответственности. А что тут разбираться, если всё уже «общеизвестно»? Не удивлюсь, если в следующий раз они потребуют отмены теоремы Пифагора или бинома Ньютона.

Возникает вопрос: почему молчат камчатские рыбаки, добывающие лососей дрифтерами? Может быть, они не рискуют конфликтовать с местной администрацией?

О.Г.: Это можно предположить в качестве одной из основных причин.

В.К.: Если оппоненты дрифтерного лова напрямую обращаются к руководству страны, то почему бы и нам не сделать этого? Что бы вы хотели сказать руководителям государства по этому поводу?

О.Г.: Если бы я писал обращение, я бы сказал главе правительства России В.В. Путину и руководителю Агентства по рыболовству А.А. Крайнему следующее.

Глубокоуважаемые руководители, в последние месяцы появилась масса публикаций, направленных против существующего в настоящее время в Исключительной Экономической Зоне России весьма небольшого по объему дрифтерного промысла (3,5 процента от общей численности подходов лососей к побережью Дальнего Востока). Эти публикации представляют собой сгусток отрицательных эмоций и не содержат ни слова правды. Они не выдерживают никакой критики и в то же время затрудняют возможность объективного рассмотрения сути дела. А суть дела такова. В России создана эффективная система управления лососевым промыслом. Подобной нет ни в одной стране мира. Эта система – предмет нашей законной гордости. В основе ее – морской мониторинг, где траловая и дрифтерная съемки удачно дополняют друг друга. Этими съемками мы подвели надежную научную базу под промысловые прогнозы. Однако высокая численность лососей и надежная система управления их промыслом идут вразрез с расхожими представлениями о нашем вечном беспорядке. Борьба с дрифтерами инспирируется теми, кому не по душе успехи России.

Уважаемые руководители, мы представляем ваше положение, людей, находящихся под сильнейшим эмоциональным прессом. Поэтому мы призываем вас не поддаваться навязываемым эмоциям. Нельзя в жертву люмпен-интеллигентам приносить систему управления лососевым промыслом, созданную поколениями профессионалов рыбников. В отличие от наших оппонентов, мы не нагнетаем эмоции, мы не хотим сказать, что последствия запрета дрифтерного промысла будут трагическими, но то, что они будут всецело отрицательными, – это однозначно.

Мы лишимся эффективного инструмента управления лососевым промыслом и оперативного прогнозирования, мы лишимся достаточно большого объема наиболее ценной продукции, получаемой из лосося, добываемого в море, и наконец, мы лишимся около 600 млн. рублей в год за счет японского промысла лосося, добываемого в исключительных экономических зонах РФ и Японии. Есть над чем подумать.

ВЛАДИВОСТОК – МОСКВА