К чему приведет Киев роль

"троянского коня" в СНГ

В 2001–2008 годах товарооборот России во внешней торговле как с Украиной, так и Белоруссией не имел сколько-нибудь значимых изменений в структуре, но показал внушительный рост в основном за счет существенного повышения экспортных цен на российские энергоносители (газ, нефть и нефтепродукты) и в меньшей степени – на природное сырье, поставляемые на украинский и белорусский рынки.

Какие причины сдерживают развитие экономической интеграции в так называемом "славянском треугольнике"? Отметим некоторые из них – наиболее важные, на наш взгляд.

Нынешний этап интернационализации хозяйственной жизни, именуемый глобализацией мировой экономики, меняет соотношение внутренних и внешних факторов развития. Если на ранних стадиях отмеченного процесса решающая роль принадлежала внутренним факторам, то по мере вовлечения национально-хозяйственных комплексов в мировую экономику внешнее воздействие становится всё более решающим в выборе экономической стратегии. Это означает, что Россия, Украина и Белоруссия в нынешних условиях всё чаще вынуждены регулировать хозяйственную жизнь внутри страны с учетом процессов, происходящих в мировом хозяйстве, где главную "скрипку" играют ведущие индустриальные державы.

Итоги постсоветского периода явственно показали, что ни в Америке, ни в Европе не хотят усиления России путем ее тесного сближения с Белоруссией и Украиной, историческими и естественными союзниками. Совокупный ВВП трех стран составляет порядка 90% в объеме СНГ (доля России – 73%, Украины – 9,4% и Белоруссии – 3,5%). В трех государствах проживают более 200 миллионов человек. Запад весьма озабочен возможным формированием партнерских отношений в "треугольнике": Россия – Белоруссия – Украина, так как это привело бы к новому геополитическому и геоэкономическому раскладу, при котором ни у кого уже не будет возникать вопрос о подлинном месте России в Европе и в мире в целом.

Относясь весьма настороженно к интеграционным процессам России с Белоруссией и стремясь вырвать Украину из традиционного "славянского треугольника", евроатлантические структуры в том числе преследуют цель: ограничить эффективность их машиностроительного комплекса, сформировавшегося как единое целое еще в XIХ–XX веках. Этот комплекс составляет основу ВПК трех стран и, несмотря на развал СССР, представляет собой сильного конкурента западным компаниям на рынках военной техники и оружия, является бельмом на глазу у Запада. Кроме того, совместный ВПК трех стран – это одна из основных опор системы национальной безопасности России, Белоруссии и Украины, то есть это, можно сказать, единственно пока сохранившийся от наследства великой державы материально-технический фактор, сдерживающий агрессивное наступление НАТО на Восток и "продавливание" Евросоюза неэкономическими методами в постсоветское пространство.

Неблагоприятное развитие взаимных хозяйственных связей в "славянском треугольнике" следует рассматривать как реальную угрозу национальным интересам трех стран. В западных столицах понимают: чтобы установить контроль над Украиной, необходимо в первую очередь посеять и поддерживать раскол между Киевом и Москвой. Невооруженным глазом видно, что евроатлантические структуры не приемлют даже конъюнктурно звучащие время от времени заверения украинских лидеров при их личных встречах с российскими руководителями "о стремлении Киева в Европу вместе с Россией", открыто делая ставку на прозападных украинских политиков.

В дальнейшей перспективе евроатлантический патернализм в отношении Киева, по нашему убеждению, и дальше будет предопределять цель Запада в данной сфере – повышение роли Украины в постсоветском пространстве в качестве противовеса России. Политика Запада всемерно и усиленно направляется на закрепление евроатлантического вектора в интеграционных планах Киева. Поэтому не случайно на всех выборах в Верховную Раду евроатлантические структуры всячески поддерживают те политические блоки, в составе которых нет ни одной партии, ориентированной на сотрудничество с Россией.

Тем не менее многие специалисты и в Киеве, и в Москве считают, что украинская политика дистанцирования от интеграционных процессов с Россией и на постсоветском пространстве в целом не может быть компенсирована развитием экономических связей на западном направлении, что порождает в этом регионе геоэкономический вакуум. По мнению ряда украинских экспертов, в таких условиях стратегию вхождения Украины в мировое хозяйство необходимо скорректировать, опираясь на совместные усилия с Россией, а также с другими государствами СНГ, Восточной и Центральной Европы.

Что касается Белоруссии, то ее руководство никак не желает поддаваться грубому нажиму со стороны Запада, граничащему "с политическим и экономическим остракизмом", в ущерб национальным интересам. Сохранение отечественного машиностроительного комплекса Минск упорно отстаивает и не мыслит без тесного сотрудничества с Москвой. Небезынтересно отметить, что за свое "упорство" в промосковской ориентации Белоруссия все-таки добилась определенных успехов и награды, заставив евроатлантические структуры в конце концов сменить тактику в отношении Минска. После уверенной победы А.Г. Лукашенко на вторых президентских выборах в сентябре 2001 года Запад, очевидно, потерял надежду на быструю перемену власти в стране с помощью белорусской оппозиции и начал исподволь "наводить мосты" с белорусским руководством. В начале 2002 года Всемирный банк возобновил кредитование Белоруссии после шестилетнего перерыва. Программа кредитования на 2002–2004 годы предусматривала выделение 260 миллионов долларов. Появились признаки того, что отличавшийся своей непримиримостью Международный валютный фонд также начал смягчать свою позицию. В заключении спецкомиссии МВФ, посетившей Белоруссию в конце 2001 года, отмечалось, что страна частично пошла навстречу требованиям Фонда и проводит рыночные реформы. Следуя наметившейся – положительной для Белоруссии – тенденции, Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) выделил 2 миллиона долларов малому и среднему белорусскому бизнесу.

Победа Александра Лукашенко на президентских выборах в третий раз в марте 2006 года радикально изменила подход Запада к сотрудничеству с Белоруссией. Если во внешнеполитической сфере белорусский лидер и его команда по-прежнему считаются персонами "non gratas", то во внешнеэкономическом взаимодействии наметился явный прогресс в сторону увеличения потока белорусских товаров в страны Евросоюза и роста объемов западных инвестиций в белорусскую экономику. Примечательно, что в российско-белорусском нефтегазовом конфликте Запад поддержал Белоруссию в пику России.

Ослабление экономических связей в "славянском треугольнике" является самым критическим проявлением в дезинтеграции постсоветского экономического пространства.

На взгляд многих российских экспертов, важнейшим макроструктурным препятствием интеграции России с Украиной, Белоруссией и другими постсоветскими странами следует считать топливно-сырьевую ориентацию российской экономики. При сохранении подобной экономической стратегии никакая экономическая интеграция ни в рамках "славянского треугольника", ни в постсоветском пространстве в целом, если судить объективно, России не нужна. Продукция топливно-сырьевых отраслей будет всегда востребована мировым хозяйством, и сегодня она обеспечивает устойчивый доход экспортерам сырья и топлива. В то же время обрабатывающие отрасли, и в частности машиностроительная отрасль, в странах с подобной направленностью обречены конъюнктурой мирового рынка на вымирание.

Дальнейшее сохранение топливно-сырьевой ориентации в национальной экономической стратегии России способно привести в конечном итоге к разрушению отечественного машиностроения и окончательной потере его связей с машиностроительными комплексами (и соответственно с ВПК) Украины и Белоруссии. Вопрос: какая судьба может ожидать указанные комплексы? – по-видимому, не требует пространного ответа, если брать во внимание высокую степень интеграции промышленности наших трех наиболее экономически развитых бывших союзных республик. Еще в рамках СССР 80% предприятий Украины не имели законченного производственного цикла, а Советская Белоруссия, как известно, получила по этой причине название "сборочного цеха СССР". Всё это обусловило даже после развала державы высокую степень зависимости украинской и белорусской экономик от внешних поставок и производственно-кооперационных связей – в первую очередь с Россией.

По расчетам украинских специалистов, если бы Украина гипотетически полностью прекратила товарный обмен с Россией и другими странами СНГ, то она имела бы возможность обеспечить производство только 15% своего ВВП. В свою очередь, и нынешняя Белоруссия, по оценке ее руководства, зависит от экономики России на 85%. Правда, Российская Федерация не так уязвима: в ситуации прекращения товарообмена в "славянском треугольнике" России удалось бы сохранить возможности для производства как минимум 65% конечного продукта.

Таким образом, приведенные выше аргументы, на наш взгляд, вполне достаточны, чтобы убедить даже непосвященного читателя в том, что набирающая силу тенденция развала функционирующего пока машиностроительного комплекса в "славянском треугольнике" адекватна социально-экономическому упадку наших стран и закреплению их в роли аутсайдеров мирового рынка. По-видимому, в эпоху глобализации с точки зрения самосохранения и выживаемости России, Украины и Белоруссии именно ключевые аспекты трехстороннего экономического взаимодействия должны быть в центре внимания наших лидеров, правительств, парламентариев и политиков.

Юрий Федорович Годин,

доктор экономических наук, профессор, член-корр. РАЕН,

ведущий научный  сотрудник Института экономики РАН