РАН: БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

29 мая в Москве прошла третья сессия постоянно действующей Конференции научных работников. На этот раз она в основном была посвящена обсуждению подготовленных Минобрнауки «Методических рекомендаций по распределению субсидий».

Данный документ предполагает коренным и трагическим образом изменить сложившуюся в России систему финансирования фундаментальной науки. В настоящее время каждый академический НИИ получает фиксированную сумму, а потом руководство самостоятельно распоряжается ею. Министерство предлагает не менее 75 процентов средств выделять напрямую конечным получателям – отдельным ученым и научным лабораториям. Причем распределяться эти деньги должны по итогам открытого конкурса.

При этом надо понимать логику чиновников, для которых главным показателем деятельности является отчет перед вышестоящим начальством. Согласно майским (2012 г.) указам Путина в системе РАН должна быть кратно увеличена зарплата. При этом объемы финансирования, предназначенные фундаментальной науке, никто увеличивать не собирается, а кое-где они даже, напротив, сокращены. В этих условиях ученые сделали вполне логичный вывод: зарплату немногих предлагается увеличить за счет банального сокращения в системе РАН.

Если, к примеру, уволить половину сотрудников, то оставшимся можно увеличить зарплату вдвое, а если уволить 75 процентов, то втрое. И тогда чиновники из Минобрнауки и ФАНО (Федеральное агентство научных организаций, в чье ведение, согласно Закону № 273, после реформы РАН перешли многие финансовые и хозяйственные рычаги управления наукой; в отличие от прежних лет, когда эти вопросы решались самой Академией, де-юре являвшейся до 2014 года абсолютно самостоятельной общественной организацией, ФАНО подчиняется государству в лице Министерства образования и науки. – Прим. ред.) смогут отчитаться о «блестящем» исполнении указов президента.

А о том, что наука в XXI веке делается научными коллективами, а не только блестящими одиночками, похоже, в российской власти и не слыхали. Как не слыхали, видимо, и о том, что наличие лаборантов, техников, ремонтников, которые должны помогать создавать и ремонтировать сложные приборы, готовить лабораторные растворы и смеси, вести долговременные наблюдения длительных процессов, критически важно для экспериментальной науки, и что для гуманитарных наук существование и развитие нескольких конкурирующих направлений является нормой, необходимой и достаточной для устойчивого развития научного процесса, а та ситуация, которая сложилась в СССР, с доминированием одного-единственного направления, – отклонением от нормы, которое в итоге и привело систему к концептуальному краху.

Основным оппонентом предлагаемых новаций выступил один из наиболее цитируемых российских ученых – академик Валерий Рубаков. В 2013 году вместе с академиком Владимиром Захаровым именно он стал лидером протеста против скоропалительного реформирования РАН, и созданный при его активном участии клуб «1 июля» в результате активной борьбы сумел смягчить многие положения Закона о реформировании РАН.

***

ФРАГМЕНТЫ ВЫСТУПЛЕНИЯ В. РУБАКОВА

В августе 2013 года мы с вами здесь собирались, чтобы выразить протест против так называемой реформы РАН. Жизнь показала, что тогда мы были правы. Реформа не принесла ничего позитивного, а только многократно возросшие бюрократическую нагрузку, стрессы, связанные с процессами реструктуризации, скандалы, конфликты. А вот до застарелых проблем академической науки руки не дошли, они только обострились. Эти проблемы известны хорошо, о них очень много говорилось, но они по-прежнему не решаются. Это и отток из страны молодых и не очень молодых ученых; разрыв между фундаментальными исследованиями и инновациями, устаревшая приборная база и в целом научная инфраструктура; отсутствие внятных механизмов, которые обеспечивают связь между наукой и высшим образованием; привлечение в науку молодежи.

Отсюда и первый тезис моего выступления. Мы вправе потребовать от профессиональных управленцев Федерального агентства научных организаций (ФАНО) повернуться лицом не к выдуманным, а к реальным нашим проблемам и вместе с Академией наук найти способы их решить. Если для этого требуется принять решения на самом высоком уровне, добивайтесь их! Только при таком развитии событий ученые начнут убеждаться, что ФАНО существует не зря.

Теперь о том, какое нам пророчат будущее и каким его на самом деле хотелось бы видеть. Из проектов последних документов Министерства образования и науки видно, что чиновники этого ведомства исходят из двух основных принципов. Во-первых, они полагают, что сохранения и развития достойны только такие направления науки, которые сегодня выглядят как приоритетные. Это первый тезис, лежащий в основе документов, которые мы сегодня будем обсуждать на конференции. Во-вторых, они считают, что науку делают только выдающиеся ученые и выдающиеся небольшие коллективы. Реализация первого принципа «приоритетности» приведет если не к уничтожению, то к свертыванию целых научных направлений у нас в стране. А сегодня потеря компетенции в той или иной области грозит полным провалом в будущем. Ведь то, что сегодня приоритетом не выглядит, вполне может стать таковым лет через 10–15, и наоборот: те ответвления, которые сейчас представляются перспективными, могут отмереть.

И отсюда второй тезис моего выступления. Фундаментальная наука – это самоорганизующаяся система, и главная движущая сила в ней – стремление познать непознанное. Ее нельзя загонять в прокрустово ложе «приоритетов». Наоборот, поддержки заслуживают все научные исследования, если, конечно, они ведутся на достойном уровне. Это, безусловно, не означает, что государство, да и научное сообщество, не может ставить первоочередных задач. Но решение этих задач должно обеспечиваться дополнительными ресурсами. А адекватным механизмом, на мой взгляд, служат государственные программы.

Принцип же, по которому науку делают только «великие ученые и великие лаборатории», очень четко прослеживается в документе, который носит невинное название «Об утверждении методических рекомендаций по распределению субсидий, предоставляемых федеральным государственным учреждениям, выполняющим работы в сфере научной деятельности».

Основная идея этих «рекомендаций» состоит в том, чтобы большую часть базового финансирования, которое получают институты (а это и без того мизерные средства, как мы с вами понимаем), перераспределить и направить на конкурсное финансирование. То есть на финансирование выдающихся ученых-индивидуалов и части лабораторий. Я замечу, что согласно этому документу на жизнь институтам останется четверть тех средств, которые они сегодня получают.

Конкурс есть конкурс, проигравшие в нем (а по определению проигравших будет большинство) будут буквально выкинуты на улицу. Я не хочу на таких условиях конкурировать с коллегами из Уфы, Красноярска, Махачкалы… Я не хочу претендовать на роль выдающегося ученого, по версии «методических рекомендаций», потому что я не хочу, чтобы из-за этого были выброшены из науки несколько моих коллег, которые, конечно, ничем не хуже. Как и большинству из вас, я думаю, мне важно, чтобы в стране имелась и развивалась научная среда. Без такой среды, убежден, даже выдающиеся ученые и коллективы обречены на деградацию, так как не будет никакой «подпитки».

Разговоры о том, что носителем этой среды служат университеты, по моему мнению, являются чистой воды лукавством. Мы отлично знаем, что наука в университетах сейчас находится в куда более сложном положении, чем в академическом секторе.

Отсюда третий тезис, который высказывался уже многократно. Базовое финансирование институтов необходимо сохранять и развивать. Недавно очень четкие формулировки по этому поводу появились в обращении президиума Уральского отделения РАН к председателю правительства Дмитрию Медведеву. И это обращение было поддержано практически всеми институтами Урала.

Снова надо оговориться: конечно, ни я, ни кто другой не выступаем против конкурсного финансирования. Должны существовать и научные фонды, и всевозможные программы. Однако конкурсное финансирование должно оставаться важным, но дополнительным механизмом поддержки и развития тех коллективов, которые сегодня работают наиболее успешно.

Наконец, о реструктуризации. Она проводится без четко заявленной цели, если не считать общих слов, которые произносятся по поводу эффективности, междисциплинарности и т.п. Реструктуризация эта проводится без оценки реального положения дел в институтах и лабораториях, что тоже не дело. Много говорилось о том, что стремление объединить под одной крышей коллективы самых разных научных профилей ничем не оправдано и способно только развалить какие-то из этих коллективов. Особенно пострадают ученые, работающие в регионах. Всё это так.

Но я хотел бы обратить внимание и на такое обстоятельство, которое как-то остается за скобками. Те новые организации, которые создаются в результате реструктуризации, будут иметь форму «автономного учреждения». Это совершенно новая форма, другая по сравнению с тем, что мы имеем сегодня в институтах. И насколько я понимаю, эти организации будут на самом деле «автономными», то есть автономными и от Российской академии наук. Юридически право «двух ключей» (право, согласно которому РАН принимает главное участие в решении важнейших вопросов) к автономным организациям неприменимо. А отсюда прямой путь к растаскиванию и разрушению системы академических институтов.

Ни для кого не секрет, что есть множество охотников забрать академические институты себе, например для того, чтобы повысить свой рейтинг, а то и просто для того, чтобы поживиться имуществом. Тем более что, – еще одна особенность нынешнего этапа, – мораторий на имущественные и прочие изменения заканчивается. Так что, дорогие коллеги, мы находимся на пороге нового витка реформы, и этот виток может привести к таким результатам, что всё происходившее до сих пор покажется нам цветочками.

Предотвратить это – основная цель созыва нашей конференции. Так что от нашей позиции, от нашей поддержки друг друга сегодня зависит очень многое, если не все.

Валерий РУБАКОВ,

академик РАН,

 доктор физико-математических наук,

 главный научный сотрудник

 Института ядерных исследований РАН

***

Выступившие позже лидер молодых ученых РАН Евгений Онищенко и председатель профсоюза работников РАН Виктор Калинушкин высказались еще жестче. По их мнению, в случае принятия данной схемы массовые сокращения в системе РАН неизбежны.

Онищенко проанализировал «Методологические рекомендации…», охарактеризовал их как документ с весьма невысокой степенью профессиональной проработки, указав на логические и цифровые нестыковки и откровенные ляпы.

К примеру, Онищенко заявил, что для выполнения требований, касающихся перехода к конкурсному финансированию, необходимая сумма может составить от 200 до 250 млрд рублей, в то время как нынешний объем финансирования – 80 млрд рублей.

Кроме того, Онищенко наглядно продемонстрировал, что основные содержательные вопросы, например как конкретно должны быть организованы конкурсы, в документе блистательно отсутствуют.

Ученый также обратил особое внимание на то, что согласно «Методологическим рекомендациям…» финансироваться должен конкретный проект (в том числе, естественно, и сотрудники, занятые в нем), который имеет начало и конец во времени, и задал собравшимся вполне логичный вопрос: что будет с финансированием данных конкретных работников после окончания проекта, и не означает ли переход к предлагаемой ФАНО схеме, что все работники РАН отныне становятся временными сотрудниками тех или иных проектов, наподобие театральной антрепризы? Учитывая непредсказуемый, агрессивный и упрямый характер российской власти, такое предположение отнюдь не является простой гиперболой.

Президент РАН Владимир Фортов, хотя и заявил, что пришел в первую очередь послушать остальных, высказался в том смысле, что отчаиваться не стоит: за счет личных контактов с президентом РФ и премьер-министром ему уже удавалось выправлять положение. В целом его выступление было примиряющим и сглаживающим.

Фортов пригласил движение научных работников к большему диалогу и сотрудничеству с властью, в частности к энергичному выдвижению конкретных формулировок того, что в настоящий момент нужно научному сообществу, и еще раз призвал к разделению функций между РАН и ФАНО, с тем чтобы РАН занималась наукой и организацией научных исследований, а ФАНО решало конкретные хозяйственные и финансовые вопросы.

В то же время президент Академии согласился со многими положениями из выступления Валерия Рубакова, в частности с тем, что ФАНО должно обслуживать ученых и решать их реальные проблемы, а не командовать ими.

В своем ответном выступлении заместитель директора ФАНО Алексей Медведев фактически подтвердил предположения ученых, что средства на увеличение финансирования по повышению их зарплаты в соответствии с майскими указами не предусмотрены. Он заявил, что Федеральное агентство научных организаций сохранит базовое финансирование, выделяемое на фундаментальные исследования в 2015–2016 гг., на уровне 2014 года.

Медведев также поспешил заверить, что у Федерального агентства нет цели сократить количество научно-исследовательских институтов в стране. «У многих в научной среде сложилось мнение, что у ФАНО России есть тайный план по оптимизации сети научных институтов. Хочу всех заверить: у агентства нет такой задачи и такой команды нам никто не давал. Те интеграционные проекты, которые мы предлагаем, прошли через сито общественных обсуждений на различных публичных площадках. Информация о них находится в открытом доступе», – подчеркнул он.

Медведев сообщил участникам конференции, что каждый интеграционный проект проходит тщательную экспертизу, осуществляемую специальной рабочей группой, созданной при ФАНО России, состав которой на две трети состоит из представителей Российской академии наук, и совместно возглавляемой вице-президентом РАН. Затем принятые решения вносятся на рассмотрение президиума РАН, а также проходят общественное обсуждение в Интернете, на публичных слушаниях и экспертных сессиях. И только после согласования с академическим сообществом и РАН документы по проекту направляются в правительство РФ. При этом заместитель руководителя ФАНО России отметил, что агентство стремится максимально расширить круг общественных консультаций, и пригласил оргкомитет, а также участников конференции принять участие в слушаниях на регулярной основе.

«Позиция ФАНО России заключается в том, что любые преобразования в академическом секторе надо проводить очень аккуратно и максимально открыто. Если есть необходимость организовать дополнительные консультационные площадки, в том числе с вашим участием, мы готовы это сделать», – сказал Медведев участникам конференции.

Представитель оргкомитета конференции научных работников академик Александр Кулешов назвал предложение ФАНО России включить делегацию форума в состав рабочей группы по структуризации одним из главных положительных итогов конференции.

Материал подготовил Алексей Глебко

Комментарий «ЭФГ»: На протяжении примерно 15 лет «ЭФГ» последовательно отстаивает интересы академической науки. В 2013 году в течение шести месяцев (с июня по декабрь) мы были одними из инициаторов общественно-информационной кампании в защиту Российской академии наук в ее противостоянии с наиболее оголтелой частью российской власти. К сожалению, тогда силы общества были заметно слабее, да и в среде самих ученых оказалось много сторонников «разумного компромисса».

Теперь, когда прошло уже почти полтора года с момента принятия решения о преобразовании РАН, «ЭФГ» возобновляет дискуссию на тему «Что реформа Академии уже принесла и еще принесет отечественной науке?», к которой приглашает всех заинтересованных авторов.

Напомним базовую позицию газеты, высказанную еще в конце 2013 – начале 2014 гг.: «Поэтому для начала мы предлагаем обсудить простейшую финансовую модель, которую можно положить в основу альтернативной программы будущего саморегулирующегося существования РАН.

Академия наук отвечает за развитие науки в целом, которое далеко не всегда совпадает с интересами развития государства в данный момент времени. Поэтому ее финансирование следует разделить на две части.

В той части, в которой Академия наук отвечает за развитие научного процесса, она должна стать финансово независимой от метаний и зигзагов текущей госвласти. В том смысле, что финансовый минимум, выделяемый ей под фундаментальные исследования, не должен зависеть ни от каких конкретных должностных лиц государства. Скажем, 1–2 (3...) процента от ВВП должны автоматически (при любом президенте) передаваться в распоряжение не контролируемого государством руководства Академии без всяких условий и оговорок.

Еще лучше и логичнее выглядела бы такая схема: РАН должна в обязательном порядке получать 20 или 25 процентов тех средств, которые выделяются на содержание органов государственного управления. И если в этом году на содержание президента, министров, губернаторов и депутатов (а ведь есть еще и руководство госкорпораций) власть решила выделить что-то около триллиона рублей, то в этом случае Академия наук безо всяких условий должна получить не менее 200–250 миллиардов рублей. Более конкретную цифру я предлагаю определить в дискуссионном порядке. Это как бы тот минимум, который поможет сохранить в России отечественную науку.

А вот за программы, нужные государству и заказываемые государством, оно должно платить отдельно, всякий раз формируя те или иные взаимные договорные обязательства, в которых могут быть заложены мотивирующие стимулы и предусмотрены санкции за невыполнение…

Давайте-ка всё это обсудим. И если та или иная модель альтернативного существования Академии наук в качестве саморегулирующейся системы будет в результате широкой дискуссии принята, давайте положим ее в основу будущих требований всего научного сообщества к власти» («Есть ли иное будущее для РАН?», «ЭФГ» № 5/2014).