Жоржи Амаду

и партийность в литературе

Жоржи Амаду (1912–2001) – прогрессивный революционно-демократический бразильский писатель, коммунист.

Родился он в семье землевладельца. С детства наблюдал за жизнью простого народа. С юных лет включился в революционное движение, подвергался полицейским преследованиям.

В ранних романах, как признают исследователи творчества Амаду, стиль писателя был «документалистским»: автор стремился точно описывать реальность, не «привнося» ничего от себя.

Один из романов того периода – «Капитаны песков» (1937). Это первый из романов Жоржи Амаду, с которым я познакомился. Сразу бросается в глаза, что, несмотря на относительно ранний возраст автора (всего 25 лет), это сильное произведение. В этом плане Амаду можно поставить в один ряд с Шолоховым, написавшим примерно в 23 года «Тихий Дон», или с египтянином Юсуфом аль-Куайидом, написавшим в 27 лет повесть «На хуторе аль-Миниси». В романе рассказывается о жизни беспризорников – мальчишек 10–15 лет. Автор показывает их жизнь без прикрас: психика, преждевременно покалеченная от полицейских издевательств (по ночам им не дают уснуть кошмарные воспоминания о пытках), от нищеты, как следствие – грубость, дикость, разврат (педерастия в рядах «капитанов», насильственный секс с девчонками, такими же малолетними, как они). В этом плане жизнь беднейшей молодежи Бразилии, показанная Амаду, очень похожа на жизнь беднейшей молодежи России, да и любой другой страны, включая и США.

С другой стороны, автор не ограничивается простым описанием нищеты – он, в отличие от многих других критиков капитализма, видит в нищете не только нищету, но и революционность (говоря словами Маркса), а не охает-ахает по-мещански: «Ах, кошмар!» Амаду показывает, что у «капитанов», несмотря на их дикость, присутствует человеческое достоинство – то, чего не встретишь у представителей богатых, образованных классов. Многие «капитаны» становятся на путь вооруженной борьбы с полицией и богачами, влившись в банду Лампеана (реальное историческое лицо).

В романе также показан рядовой священник – не революционер, но добрый честный человек, который искренне стремится помочь беспризорникам. Верхушка духовенства подвергает священника гонениям, навешивая на него ярлык «коммуниста» (напомню, что компартия в Бразилии в те годы была вне закона и ярлык «коммуниста» был в обществе реально опасен).

В романе (как и в поздних романах Жоржи Амаду) присутствуют описания культуры бразильской (преимущественно негритянской) бедноты – полуязыческих (идущих из Африки), полукатолических праздников. Так же как и в поздних романах, немало внимания уделяется рассмотрению сексуальной стороны жизни (вообще Амаду в большинстве своих романов не был лицемерным пуританином), а также присутствует романтизация половой любви.

В конце 1930-х гг. Амаду эмигрировал из Бразилии – сначала во Францию, потом в Чехословакию. Бывал в СССР, потом в Китае (уже после победы китайской революции). В 1952 году он написал роман «Подполье свободы», в котором описывает бразильское общество 1937 года – года прихода к власти фашиста Жетулио Варгаса, а также деятельность Бразильской компартии. Исследователи творчества Жоржи Амаду справедливо признают, что это, пожалуй, самый слабый его роман. Образы коммунистов здесь идеализируются, из-за чего теряют свою реалистичность. Сталина автор устами коммунистов называет «отец родной» – такое богостроительство выглядит наивным.

Сама компартия больше была похожа на русских народовольцев 2-й половины 19-го века, а не на большевиков-ленинцев: несмотря на то, что численность компартии составляла лишь 1000 человек (население Бразилии в то время составляло свыше 40 миллионов), она, вместо того чтобы создавать теоретически подкованное ядро в пролетариате, занималась боевыми вылазками – разбрасывала листовки и писала лозунги на стенах, вопреки тому, чему учил Ленин в «Что делать?». И как следствие – постоянные провалы, аресты. Причем лозунги компартии зачастую были экономические, не выходящие за рамки капитализма. Ленин называл таких «революционеров» «либералами с бомбой»: борьба их, по сути, является не более чем буржуазным радикализмом, пусть она и нелегальная.

Также неверный был взгляд компартии Бразилии на то, «что есть пролетариат». Партия ориентировалась не на бедноту крупных городов – огромный слой бразильского общества, добрую половину его населения (в то время), а на промышленных рабочих, рабочих крупных предприятий, что было в корне ошибочно. Действительно, в Большой Советской Энциклопедии» (БСЭ, 3-е изд., статья «Бразилия») указывается, что «промышленно-транспортный пролетариат превышает 2,5 млн. человек» (в другом месте той же статьи: численность рабочих промышленных предприятий – 1426 тыс. человек, из них на предприятиях с 250 рабочими и более – 40%, т.е. около 600 тыс. чел.). И это из 95,3 млн. человек населения Бразилии!

Жизнь масс бразильских бедняков, их культура, нравы, их достоинства и недостатки в этом романе, к сожалению, не показаны. Пролетариат получился здесь какой-то «прилизанный», «пресный», по своим нравам скорее похожий на европейскую (или советскую) рабочую аристократию, вернее, на идеализированное ее представление.

Однако даже и в этом, не лучшем романе Жоржи Амаду много очень верных вещей. Вообще, Жоржи Амаду справедливо сравнивают с Бальзаком по проницательности, по знанию жизни общества, разных его слоев. В свое время Энгельс говорил о Бальзаке, что по его произведениям можно изучить историю, политическую, общественную жизнь, экономику Франции лучше, чем по справочникам. То же самое можно сказать и о Жоржи Амаду, о том, как он описывал бразильскую жизнь.

В романе «Подполье свободы», как я уже сказал, показан приход к власти фашиста Жетулио Варгаса и отношение различных классов общества к его приходу.

Показательно отношение либеральной буржуазии к Варгасу и полицейщине в данном романе. «Полиция сродни туалету в доме: место, конечно, неприглядное, но без него никак», – говорит в романе один из представителей либеральной буржуазии. Отчасти такое же отношение к полиции (милиции) мы видим сегодня со стороны наших либералов. Они сильно возмущаются, когда «съехавший с катушек» майор Евсюков начинает стрелять по всем подряд (т.е. представляет опасность для жизни буржуев), когда милиционеры калечат преподавателя консерватории, и в то же время совсем не возмущаются, когда милиция пытает мелких правонарушителей из бедных слоев.

Однако, еще раз повторю, много в данном романе и наигранности. К примеру, девушка-танцовщица, которую «поматросил и бросил» богатенький бездельник, очень быстро приходит от глубоких мещанских предрассудков к твердым коммунистическим убеждениям только потому, что ее морально поддержала коммунистка в трудный период ее жизни. Вообще, это было подмечено и исследователями творчества Жоржи Амаду, что в ранних его романах герои неправдоподобно быстро и легко приходят к революционным убеждениям.

После написания данного романа Жоржи Амаду пережил творческий кризис, несколько лет не писал, очевидно осознавая недостатки этого своего романа.

Но, как говорил Маркс, «разбитые армии превосходно учатся». В эти годы (конец 1950-х гг.) открывается новый период в творчестве Жоржи Амаду – период зрелости. Начинается этот период с романа «Габриэла». Роман этот о любви, но любовь в романах Жоржи Амаду всегда переплетается с общественной жизнью, что делает большинство его книг очень нескучными (в свое время Энгельс писал, что живость, «нескучность» в духе Шекспира – отличительный признак социалистического реализма в литературе).

Но, пожалуй, самый сильный роман Жоржи Амаду (или один из таковых) – «Лавка чудес». Этот роман был написан в 1969 г. В этом романе сильно затрагивается тема, внесли ли неевропейские народы вклад в мировую культуру. Главный герой – мулат Педро Аршанжо, бедняк, работавший педелем (университетским служителем) в местном вузе. Как говорится, ничего человеческое ему не было чуждо – он был и большим любителем выпить, и бабником. Но в то же время он написал несколько книг, доказывающих, что всё, чего достигла Бразилия, она достигла за счет смешения рас, за счет привнесения негритянской культуры в общий котел культуры.

Умер Педро Аршанжо под забором, когда шел в кабак в надежде выпить рюмку-другую кашасы (бразильская водка) и поболтать с друзьями. Никто в ученых кругах о нем даже и не знал.

Однако через 25 лет, когда на носу был 100-летний юбилей Педро Аршанжо, образованное общество вдруг заговорило о нем с подачи американского профессора, приехавшего в Бразилию. Педро Аршанжо вдруг стал «национальным героем». Буржуазия и повязанная с ней интеллигенция создали «прилизанный» его образ: мол, и пьяницей он не был, стремился за счет знаний выбиться из бедняцкой среды в образованное общество и ему это удалось; любил якобы всю жизнь только одну женщину – белокурую финку.

Приведу одну сцену из этой книги, в которой сконцентрировано отношение Жоржи Амаду к вопросу о культуре угнетенных наций. Когда один сочувствующий интеллигент спросил Педро Аршанжо: «Как же Вы, ученый человек, материалист, и участвуете в негритянских языческих праздниках? Неужели Вы во всё это верите?» – Педро Аршанжо ответил: «Если я не буду участвовать, я окажусь на стороне полиции, которая эти праздники жестоко разгоняет».

Большинство героев романов Амаду данного, позднего периода – это не промышленные рабочие, как в романе «Подполье свободы», а бедняки бразильского мегаполиса Баии (ныне Салвадор): хронические безработные, живущие случайными заработками (в том числе и незаконными), проститутки и т.п. В общем, те, кто составлял большинство населения Бразилии, те, кто и сегодня составляет значительную долю населения всех стран мира, даже и богатых стран, те, на кого «коммунисты» еще с советских времен навешивали и по сей день навешивают ярлык «люмпенов», те, кто на самом деле как раз и является пролетариатом.

Амаду в своих романах прекрасно показал, что бедняки, несмотря на все их недостатки, несмотря на их грубость, дикость, разврат, на их простонародные предрассудки, несмотря на всё то, что делает их в глазах сытеньких мещан омерзительными подонками, – единственные сохраняют человеческое достоинство, являются до конца революционными.

В некоторых романах Жоржи Амаду главными героями являются и революционно-демократические представители буржуазных классов, интеллигенции. Амаду понимал, что есть и такие.

В поздних романах Амаду практически ничего не говорит о компартии, о коммунистах. Но верно ли отсюда делать вывод, что Амаду отошел от коммунистических убеждений? Верно ли, что к Амаду пришла «зрелость» в смысле отказа от революционности?

Нет. Его революционность стала лишь глубже, несмотря на то, что коммунистических фраз в его романах стало меньше.

Амаду, очевидно, понял с возрастом, что путь к коммунизму не является ни прямым, ни коротким. Он понял, что пролетарское бытие не избавляет легко и быстро от предрассудков. Он понял, что ненависть к богатым у многих «оппозиционеров», «борцов за права трудящихся» зачастую оказывается не более чем завистью к богатым, желанием самому стать богатым. Амаду понял, что не все пролетарии становятся революционерами, как и не все буржуи являются контрреволюционерами, иногда (хоть и не часто) есть и исключения.

Герои поздних романов Амаду зачастую не любят работать, любят выпить, вкусно поесть и не «страдают» половой сдержанностью. В этих романах чувствуется некоторый анархический уклон. Очевидно, это был протест на официальный советский «марксизм», на советское буржуазно-полуфеодальное пуританство, на лицемерие верхушки «коммунистов», требующих аскетизма от народа, но не от себя.

Очень часто в поздних романах Амаду реальность причудливо переплетается с афробразильскими верованиями. На первый взгляд может показаться, что автор верит в эти чудеса, но, присмотревшись, можно понять, что это – тонкий юмор писателя, как и дань уважения традициям простого народа. Данный уклон в афробразильские верования, очевидно, опять же был протестом на официальный «материализм», который выродился до уровня мелочного экономизма, реформизма, т.е. до мелкого делячества, борющегося за несущественные улучшения в рамках капитализма.

«Красной нитью» через все романы Амаду (не только ранние) проходит жгучая ненависть к полиции, к насилию сильного над слабым, богатого над бедным, мужчины над женщиной. «Красной нитью» через все романы Амаду проходит любовь к беднякам и боевой революционный демократизм.

Также заслуга Амаду в том, что он создал сильные реалистичные образы женщин из народа, пролетарских женщин. Это – опять же шаг вперед по сравнению с официальным «марксизмом», который опирался на рабочую аристократию, состоящую в немалой мере из рабочих-мужчин, и фактически рассматривал женщину как придаток мужа.

Конечно, буржуазный элемент в творчестве Амаду присутствует. Нельзя забывать и того, что по мотивам его произведений созданы некоторые бразильские «мыльные оперы»: любовный элемент оставлен, классовый – выхолощен. Присутствует у Амаду и гомофобия, и идеализация простого народа, и преклонение перед стихийностью, и, возможно, местами излишнее увлечение эротизмом.

Буржуи взяли от Амаду одну сторону, отбросив другую. Мы, пролетарии, должны взять от Амаду именно его революционную сторону.

Александр ГАЧИКУС