Региональной политике – научную основу!

Экономико-географический закон

 пределов роста каждого города

Проблема эффективной региональной политики является одним из самых сложных аспектов управления Российской Федерации.

Как известно, современное управление Россией ориентировано на то, что развитие городов и субъектов РФ определяется рынком, который сам всё расставит по своим местам, лишь бы мэры и губернаторы занимались повышением инвестиционной привлекательности управляемой территории.

Цена подобных иллюзий общеизвестна – рынок так всё расставил по своим местам, что 95% муниципальных образований России являются сегодня дотационными, то есть лишенными средств для поддержания имевшегося нравственного, интеллектуального и генетического потенциала своего населения, а вся страна обречена на ухудшение и так уже нечеловечных условий жизни основной массы населения. В привлекательных для бизнеса городах – из-за немыслимой переуплотненности (так, в центре Москвы на 1 кв. км территории приходится 65 тыс. рабочих мест, тогда как нормальным считается 13 тыс.), а в остальных – из-за выкачивания инвестиционно-привлекательными городами и их пригородами трудовых и финансовых ресурсов других малых городов и сел.

С точки зрения управления социально-экономическим развитием страны это означает рост социальной агрессивности населения и ресурсоемкости российской экономики, с одной стороны, и расширение социальной базы криминала, коррупции и всех форм политического и религиозного экстремизма – с другой, что лишает страну какой бы то ни было позитивной стратегической перспективы.

Было бы неправильным говорить, что российским властям безразлична сложившаяся ситуация, но их беспокоит лишь внешнее ее проявление – недопустимо высокий разрыв в среднедушевом производстве валового внутреннего продукта в разных регионах страны. На самом деле речь должна идти совсем о другом. Вот это «другое» и является целью данной статьи.

Суть проблемы современного регионального развития России заключается в следующем. Сегодня федеральный центр и губернаторы приняли за руководство к действию рыночно-урбанистический принцип регионального развития страны. Согласно этому принципу, уровень территориальной концентрации населения России в крупных городах и агломерациях недостаточен, а отраслевая структура их хозяйства формируется в интересах бизнеса, который лучше других знает, что самое выгодное в каждом городе. А поскольку население страны сокращается, то до одной трети сельских населенных пунктов и малых городов подлежит ликвидации, ибо в них практически нет населения.

Альтернативой этому является экономико-географо-градостроительный принцип регионального развития, заключающийся в том, что, во-первых, каждый населенный пункт возник только потому, что он позволяет удовлетворять материальные потребности какой-то части населения здесь лучше, чем в другом месте. Поэтому в условиях крайне низкой плотности населения в большинстве муниципальных образований России каждый населенный пункт является элементом национального богатства и укрепления геополитической безопасности страны. (Как известно, сегодня США и их союзники пытаются внедрить принцип минимальной плотности населения территории, обладающей какими-то ресурсами мирового значения: если плотность населения меньше 5 человек на 1 кв. км, то эти ресурсы перестают быть собственностью данного государства.)

Во-вторых, этот принцип исходит из того, что для каждого населенного пункта в каждый период времени существует не только внутригородской или внутрирегиональный, но и, самое главное, федеральный предел числа жителей и рабочих мест, превышение которого снижает эффективность и конкурентоспособность российской экономики, а возникающий общероссийский ущерб доложен быть возмещен теми чиновниками и инвесторами, которые обусловили своими решениями возникновение такого ущерба.

В-третьих, этот принцип исходит из того, что в каждой местности в первую очередь должны развиваться те производства, которые здесь эффективны с точки зрения международного и внутрироссийского разделения труда. Чем больше здесь других производств, сдерживающих развитие наиболее эффективных производств с точки зрения географического разделения труда, тем выше суммарная ресурсоемкость и ниже эффективность российской экономики, тем меньше ресурсов для решения стоящих перед страной задач.

Разработанный мною комплексный социо-эколого-экономико-демографо-географо-градо-кибернетический подход к управлению социально-экономическим развитием территории позволил выявить возникающие при таком управлении объективные взаимосвязи и сформулировать всеобщий экономико-географический закон пределов роста каждого города. Малейшее нарушение этого закона означает предательство национальных интересов России и должно квалифицироваться как шпионаж в пользу иностранных государств. Этот закон гласит: «Количество рабочих мест и жителей в каждом городе и в каждой системе расселения в расчетном периоде прямо пропорционально их экономико-географической и обратно пропорционально их экономико-демографической емкости при заданной долгосрочной государственной эколого-пространственной политике хозяйственного освоения территории страны и ожидаемом в стране общем уровне демографической и инвестиционной активности».

Как известно, рыночно-урбанистический принцип базируется на двух исходных посылках. Во-первых, территория страны представляет собой совокупность имеющихся и потенциально возможных объектов недвижимости, которые скорее следует запустить в рыночный оборот, чтобы на вырученные средства решать социальные задачи. Во-вторых, число рабочих мест и населения в каждом городе определяется его инвестиционной привлекательностью для бизнеса, а задача власти – привлекать сюда бизнес и устранять отрицательные экологические и социальные последствия, в том числе и от миграции неквалифицированной рабочей силы, возникающие вследствие реализации бизнес-проектов.

Упомянутый выше комплексный подход позволяет показать научную несостоятельность обоих исходных позиций рыночно-урбанистического подхода и безусловную правильность «духа» сформулированного закона экономико-географических пределов роста города. Это становится понятным в свете следующих пяти бесспорных истин:

1. Каждый вид производственной деятельности требует ресурсов (трудовых, природных и т.д.).

2. В разных местностях затраты на прирост потребления единицы одного и того же транспортабельного ресурса (топлива, металла, цемента и т.п.). различны (местности, характеризующиеся общностью этих затрат, образуют типы экономико-географической ситуации – вододефицитные, энергоизбыточные и т.д.).

3. В разных производствах расход ресурсов на одного работника за год различен (производства, характеризующиеся общностью показателей расхода ресурсов на одного работающего в год, образуют экономико-географические типы производств – водоемкие, энергоемкие и т.д.).

4. В каждый момент времени каждый населенный пункт имеет свое ограничение на предельно допустимое число жителей, которому здесь могут быть обеспечены относительно человеческие условия проживания (этот предел я называю экономико-демографической емкостью города, поселка и т.п.); понятно, что чем больше превышение фактической численности населения над расчетной, тем больше неудовлетворенность населения условиями своего проживания со всеми социальными и экономическими последствиями.

5. Экономико-демографическая емкость города определяется приростом затрат в целом по городу в связи с освоением новых территорий, прокладкой новых коммуникаций и т.д., которые назовем экономико-градостроительными оценками затрат на прирост одного человека, или на 1000 кв. м вводимого жилья, или на одно рабочее место.

А из сказанного понятно, что экономика тем эффективнее, чем больше в каждом городе соответствие экономико-географических типов производств типу экономико-географической ситуации при соблюдении экономико-демографической емкости города. При этом территория выступает в качестве всеобщего условия для осуществления всех видов деятельности, от интенсивности и сочетания которых в каждой местности зависит суммарная ресурсоемкость национальной экономики, ее эффективность и конкурентоспособность. Понятно, что при размещении водоемкого и теплоемкого производства в городе с дорогой водой и дорогим топливом не только увеличиваются затраты у данного производителя, но и увеличивается материалоемкость национального дохода. И чем больше бизнес не считается с указанными выше закономерностями, тем ниже эффективность страны в целом.

Следовательно, прежде чем вводить территорию в рыночный оборот, необходимо, используя современные методы экономико-географического прогнозирования, установить наиболее эффективные в данной местности экономико-географические типы производств, больше всего соответствующие типу ее экономико-географической ситуации. Затем проверить допустимость суммарных нагрузок на городское хозяйство с учетом экономико-демографической емкости города и, если надо, скорректировать эти нагрузки; выявить, с помощью каких экономических и прочих рычагов можно настроить интересы бизнеса на принятые масштабы развития этих производств в данном месте, и на основе экономико-градостроительных оценок затрат на прирост потребления услуг в данном городе установить взаимно сбалансированные числовые значения этих рычагов. После этого уже можно запускать территории в рыночный оборот.

С точки зрения вычислительной схемы установления таких пределов роста городов и агломераций следует различать внутригородской, региональный и федеральный пределы. Внутригородской (внутриагломерационный) предел роста устанавливается на основе сопоставления прироста экономико-градостроительных оценок замыкающих затрат в городе от реализации намечаемых инвестиционных проектов с текущим пополнением бюджета при реализации данного проекта.

Внутрирегиональный предел роста устанавливается на основе соизмерения пополнения регионального бюджета от реализации в данном городе рассматриваемых инвестиционных проектов с ростом нагрузки на бюджет данного субъекта РФ в результате опустошения этими проектами инвестиционно-непривлекательных муниципалитетов этого региона.

Федеральный предел роста устанавливается по аналогичной схеме – сопоставляется пополнение федерального бюджета от реализации инвестиционных проектов в данном городе (агломерации) соответствующего субъекта РФ (или федерального округа) с ростом нагрузки на федеральный бюджет.

Все эти три сопоставления должны заблаговременно проводиться с помощью соответствующих математических моделей при разработке взаимоувязанных стратегий экономического и градостроительного развития Российской Федерации на муниципальном, региональном и федеральном уровнях. Но и без этих моделей понятно, что при федеральном пределе допустимая численность населения крупных городов и их пригородов будет существенно меньше, чем при внутригородском пределе.

 Если теперь сравнить сказанное с имеющимися стратегиями, построенными на основе рыночно-урбанистического (либерально-экономического) подхода, то становится понятным весь трагизм сложившейся ситуации, ведь в соответствии с этим подходом все крупные города и агломерации должны увеличивать число рабочих мест и населения. К чему это ведет, лучше всего видно на примере Московской и Новосибирской областей.

Сегодня в Москве и Московской области проживает около 18 млн. человек, что составляет более 12% от всего населения России. Принятые стратегии этих двух субъектов РФ ориентированы на 20 млн. человек, что при перспективном населении России в 130 млн. человек составит более 15% населения Российской Федерации (для справки: в 1970 г., когда население России составляло 130,1 млн. человек, здесь проживало 9,9% населения). Очевидно, что федеральный предел численности населения здесь не более 10% от населения страны. Следовательно, здесь должно проживать не более 13–14 млн. человек: 6,5–7 млн. в Москве и 6–6,5 млн. в области.

Аналогичная ситуация в Новосибирской области, где в Новосибирской агломерации проживает около 2 млн. человек, в самом Новосибирске – 1,4 млн. при общем числе жителей области в 2,7 млн. человек, что составляет соответственно 74 и 51,9% от населения области при удельном весе Новосибирска в населении агломерации 70%, а всей области в России – 1,8%. Понятно, что на перспективу долю области в населении России можно сохранить в лучшем случае на современном уровне, а это означает, что предельно допустимая численность Новосибирска при населении России в 130 млн. человек составит 1,1 млн. человек (еще эффективнее снизить ее до 900–950 тыс. жителей), а Новосибирской агломерации – 1,5 млн. человек.

Но в стратегии развития Новосибирской области закладывается увеличение населения почти на 120 тыс. чел. за счет иностранных мигрантов и дальнейшее увеличение численности населения Новосибирска с соответствующими немыслимыми затратами ресурсов на развитие городской инфраструктуры. Но, кроме усиления бесчеловечности среды проживания, снижения рыночной цены рабочей силы и заработной платы, повышения социальной агрессивности населения и снижения эффективности российской экономики, такая стратегия ничего не даст. Ведь при отсутствии ориентации на параметры относительно человеческой среды стремление региональных и муниципальных властей к пополнению своих бюджетов для решения социальных проблем за счет нового строительства в крупных городах и их пригородах обязательно ведет к усилению бесчеловечности этих городов.

И такой античеловеческий характер типичен для всех существующих ныне региональных и муниципальных стратегий, что обусловлено ориентацией прежнего руководства Министерства регионального развития на принципы рыночно-урбанистического подхода. Хотелось бы надеяться, что новое руководство этого министерства не будет повторять ошибок своих предшественников и возьмет на вооружение сформулированный выше экономико-географический закон роста городов и вытекающую из него методологию и методику управления региональным развитием страны.

Анатолий Семенович Эпштейн, руководитель группы системной оптимизации Национального института развития ООН РАН