«Капут». Кому?

Без малого полвека изучаю экономику государств-сверстников, обретших независимость в годы моей юности. Именно тогда Индия, Цейлон, Индонезия, Сирия, Ирак и другие страны Востока из сказочных фантазий нашего послевоенного детства превращались в реальности нового мира, в увлекательнейшие предметы учебы и работы. И чего греха таить, в этой обновляемой палитре вдруг, и ярче других, засияла звезда далекого острова с каким-то даже больше эстрадным, чем бунтарским названием – «Куба».

Именно тогда состоялись три самых мощных и одновременно романтических события, которые пережила наша страна со всем остальным миром: Международный фестиваль молодежи и студентов в Москве в 1959 году, полет Юрия Гагарина и революция на Кубе, получившая с тех времен имя «острова Свободы». И если фестиваль был скорее яркой эмоциональной вспышкой, то два других события во многом перевернули наши представления о мире, оставив в душе неизгладимый след на многие годы.

Говоря о Кубе, можно смело утверждать, что, несмотря на информационную блокаду, миллионы наших граждан прожили свою жизнь «с той самой» Кубой бородатого Фиделя, Че Гевары в черном звездном берете, с неувядаемыми кличами «Но пасаран!», «Родина или смерть!» (именно кличами, а не сиюминутными «кричалками» наших дней). Для многих, выражаясь современным языком, это уже непреходящие бренды сопротивления, достоинства и патриотизма.

Мысли такого рода не выходили из головы, пока я летел на Кубу в октябре ушедшего года. Направлялся туда впервые, хотя мечтал об этом давно – то работа была не по профилю, то мало чем объяснимая дороговизна перелета и т.п. Но, как всегда, вмешался его Величество случай, а может и неувядающая наша любовь к «халяве»: в аэропорту Берлина (где я очутился обессиленным после недельного общения с педантичными германцами и «новыми немцами» российско-казахстанского разлива, наоборот, ведущими интенсивную охоту за приезжими лохами) я увидел улыбающуюся Кубу – с буклета она приглашала меня добраться до острова за сумму, на несколько сот евро меньшую, чем у наших родных туроператоров. Впервые я осознал себя «старым добрым» европейцем, который привык платить за зарубежный отдых несравнимо меньше, чем в нашей «новой» России.

Возвращался я с надеждой со временем собрать воедино цветной калейдоскоп своих впечатлений, найти для них общий знаменатель кубинской неординарности. Однако пошли заботы, и я уже стал откладывать задуманное на потом, как вдруг на глаза в Интернете попалось само по себе несуразное словосочетание «КУБА КАПУТ». Оказалось это заголовком к статье некого Соколова-Митрича в «Русском репортере» (№ 1-2, 19 января 2012 г.) Поначалу решил не убивать время на чтение очередного заказного «заупокоя». Но не покидала мысль: почему именно «капут», а не «крах», не «крушение» и т.п.? Нам-то в России еще с Великой Отечественной известно, что для сдававшихся в плен фрицам их «Гитлер капут» было мольбой о жалости и пощаде. Дескать, во всем виноват «он», проклятый. А при чем тут Куба? Да при том, что уже не впервой наша демпресса более чем прозрачно намекает Кубе, что пора бы ей, «сбитой с толку», «пожалиться» и покаяться в провальности избранного пути к независимости и социализму. Но если вопрос ставится именно так, то давайте разбираться.

Сначала о кубинском социализме. В чем каяться? Если в несомненной бедности населения страны, то ее нынешний уровень по-прежнему несравнимо ниже дореволюционного. И это при более чем двадцатилетнем (!) эмбарго со стороны США, а проще сказать, прямом хозяйственном удушении крошечного островного государства. Кто еще в современной истории в таких чудовищных условиях пытался построить принципиально новое общество? Отвечу: только Россия, что «от моря до моря». И то в короткий довоенный период, и то заплатив за это трагическую цену.

Сегодня на Кубе жесткая государственная власть, но практически нет политзэков. Несогласным и даже враждебным здесь предоставлены возможности беспроблемной эмиграции. Похоже, кубинцы не очень спешат этим воспользоваться. И немудрено: о ближайшем визави на севере речь идти не может, а от антильских соседей типа Ямайки, Доминиканы, Гаити и им подобных даже далеко не пуританских кубинцев воротит.

Тем, кто хотел бы «посочувствовать», не хуже меня известно, что в стране сохраняется серьезный государственный контроль над базовыми ресурсами (а всего-то это – никель, сахарный тростник, табак, ром да океан с золотыми пляжами). И всего этого хватает не только для экономического роста, пусть не высокого и устойчивого, но и для исполнения кубинской элитой пока непреложного для нее правила: сохранения нации, недопущения ее культурной деградации, первоочередного обеспечения населения продовольствием (вплоть до бесплатной его раздачи беднейшим), жильем, бесплатным образованием и передовой медицинской помощью. Не знаю, может быть, это специально «к моему приезду» на улицах Гаваны (и не только центральных) школьники в свежих светлых рубашках и красных галстуках, лицеисты в сине-голубых униформах, студенты во вполне современных «прикидах» (кубинских студенток описывать не позволяет мой возраст), моряки в белоснежных робах. Да, конечно, тут же и орущие велорикши, уличные торговцы сладостями, сувенирами и еще черт знает чем, явные бездельники, цепляющие туристов, бесчисленные, абсолютно раздолбанные такси времен Элвиса Пресли. Нет «Макдоналдсов», но есть теперь уже частные кафешки, где вы можете съесть вполне реальный «хотдог» по уже нереальным для нас ценам (15 наших рублей за штуку).

В последнее время после долгого молчания у нас громко заговорили об устойчивом «дрейфе» кубинского общества к капитализму (из той же оперы о «капут»?). Не поймешь: то ли это упрек кубинскому руководству, то ли злорадство («говорили ведь: все там будем»), то ли поддержка островных либералов? Отнесем это на слабое знакомство с кубинской ментальностью, равно как и с новой картиной современного мира.

Если и есть реальная угроза смены социальной модели кубинского общества, то отнюдь не со стороны уличных торговцев, владельцев такси или жилья. Настоящая коренная «катастройка», как нам теперь известно, может быть только делом рук государственных аппаратчиков и связанного с ними криминала. Последнего на Кубе маловато, но среди ее обновляемой властной элиты, конечно же, могут появиться желающие повторить печальный опыт «крестного отца» революционной Кубы. Но даже эти гипотетические «новые» отдают себе отчет в том, что у островной Кубы в этом случае будет лишь один императив – вернуть страну в гигантский американский бордель под пальмами. Растет понимание, что «смена коней на переправе» в условиях надвигающегося глобального системного кризиса не оставит Кубе ни малейшего шанса выбиться «в люди» или хотя бы в «азиатские тигры». Поэтому ближайшая судьба этого чудесного острова по-прежнему во многом зависит настроения широких слоев населения, перекодировка которого на несоциалистический (читай – проамериканский) лад не происходит уже в третьем поколении.

По сей день свобода, национализм, патриотизм, чувство собственного достоинства и тут же социализм неразделимы в сознании рядового кубинца. Что касается последнего, то его место в связке определено самой историей: это своего рода штамм, социальный импринтинг в сознании кубинца еще в начале 60-х, когда команданте Фидель, бросив чудовищный вызов засевшим на Кубе американцам, намертво связал судьбу своей страны с советским социализмом. Десятилетия неравной борьбы, сначала с обезумевшими от блеска южноамериканского золота конкистадорами, а позже с «тихими американцами», сделали свое дело: любое мнение, любой свой выбор обычный кубинец произведет на свет лишь поразмыслив о безопасности для своего чувства патриотизма. Вспоминается хрестоматийный с этой точки зрения пример одной из бесед с моим приятелем – шоколадного отлива гигантом Мигелем. Простолюдин, он досконально разбирается в хитросплетениях российской «прихватизации» и потому желает у себя в стране большей гласности, а заодно и экономических свобод. Соглашаюсь, что «либерта» – вещь приятная, но как быть с иностранными деньгами, которые тут же придут на остров? «Вот и отлично», – реагирует мой приятель. «Но ведь первыми здесь будут те же американцы», – делаю я запрещенный ход. Мигель долго молчит, затем происходит ожидаемое: «Нет, тогда будем пробиваться своими силами».

В целом создается впечатление достаточно вменяемого и сбалансированного курса правительства на «кубинский» вариант социализма. Несколько спорным выглядит лишь чрезмерно интенсивное поощрение национального туристического бизнеса. Широкий «демонстрационный эффект»(точнее сказать, антиэффект) от присутствия «благополучных и счастливых иностранцев» поначалу был ощутим даже в такой огромной стране, как наша. Что же ожидать от него на крошечной Кубе?

Понимаешь, что это Куба, с ее чарующей тропической природой и также непреходяще очаровательными мулатками и креолками, повсеместно звучащими ритмами самбо и пачанги (натуральной, не оскверненной современным рэпом)… Короче, Куба есть Куба. Этим многое сказано. Однако закрадываются сомнения в возможности эффективно управлять полчищами приезжих и контролировать их, даже несмотря на хорошо в целом поставленную работу секьюритиз (заметьте, именно в гостиницах они тайно, но системно берут от интуристов валютную мзду за доставку «девочек»).

На улицах Гаваны и других крупных городов уже немало добытчиков легкого хлеба, предлагающих иностранцам самые разнообразные, в том числе сутенерские, услуги. Растет паразитирование на «левой» жилищной аренде. И, быть может самое тревожное, продолжается деформация денежного обращения на потребительском рынке, вызванная одновременным хождением двух песо: конвертируемого в привозные валюты и «тростникового», по кубинским понятиям. Общества, включая российское, в свое время прошедшие через такого рода эксперименты, необратимо испытывали на себе мощные центробежные силы социального расслоения.

Взвешивая все «за» и «против» в вопросах будущего кубинского социализма (по крайней мере, в его национальном прочтении), нельзя, однако, упустить одну очень немаловажную деталь. Речь идет о кубинской армии. Не вдаваясь в подробности этой сложной темы, необходимо подчеркнуть главное: во-первых, именно она сегодня является гарантом преобразований и стабильности. В ее среде в наибольшей степени сохраняется первоисточник революционного кубинского духа. Во-вторых, кубинские войска реально любимы народом, пользуются его доверием, не воспринимаются в качестве «внутренних». В повседневной жизни это наблюдается в редком появлении людей в «хаки» в уличной толчее, в местах развлечений, в организации несения службы, в военных смотрах и т.п. И, что совершенно поразительно, благодаря выправке и сдержанному достоинству их владельцев мундиры покроя времен революции выглядят совершенно современно и даже элегантно (кто-нибудь помнит точно, во сколько раз за эти годы выросла тулья наших военных фуражек, принявших форму боевого седла?).

После всего этого тем более непонятно чье-то ерничанье на тему «капут». Впрочем, нет. К великому нашему сожалению и стыду, именно так и могло случиться с Кубой на рубеже 80–90-х годов, который не состоялся лишь благодаря провидению и стоическому терпению кубинцев. Я имею в виду предательство российского руководства тех лет, свернувшего все связи с островом Свободы, цинично нарушив все имеющиеся перед ним экономические обязательства. Разумеется, российский люд той поры не сразу узрел «измену века» – слишком занят был изучением пустых прилавков, кавказской бойней и увлекательнейшей игрой в «фантики» с господином Мавроди. Сегодня масштабы содеянного, а точнее, нанесенного Кубе материального ущерба не поддаются точной оценке. Не желая вдаваться в детали этой малоприятной темы, лишь замечу, что реальный «капут» действительно настал для 85% кубинских внешних рынков. Промышленное производство упало в разы. Так и не могло не случиться. Для наглядности чисто условно предположим: материковая Россия по каким-то иезуитским соображениям блокирует весь свой хозяйственный оборот с полуостровом Сахалин (по площади последний примерно равен Кубе, но гораздо примитивней экономически). Исключив для «чистоты эксперимента» еще и всякую возможность переориентации Сахалина на соседнюю Японию, мы получим то, что уже через несколько месяцев похожий на своего карибского собрата Сахалин разделит судьбу скорченного огурца на засушливой грядке.

Существует весьма экстравагантное мнение, что американское эмбарго в отношении Кубы на деле подстегнуло ее хозяйственный иммунитет, еще сильнее сплотило общество, мобилизовало внутриэкономические возможности. Но в таком случае ельцинско-козыревская «хирургия» в отношении Кубы вообще не подходит ни под какие определения, ведь операция в этом случае была проведена на уже истощенном экономическом организме. Ну а если говорить совсем серьезно, то оба этих шага – эмбарго США и уход РФ из Кубы – выглядят как хорошо спланированная международная акция, носящая вполне знаковый характер: в мире не должно быть места моделям, целиком не вписывающимся в систему глобального капитализма. О согласованности действий по «зачистке» Кубы говорит уже тот факт, что еще при существовании СССР его перестроечная команда официально известила правительство Фиделя, что СССР никогда не пойдет на прямой конфликт с США в случае их нападения на Кубу.

К великому сожалению, российский, в основной своей части проамериканский, истеблишмент и сегодня далек от какого-либо покаяния в отношении «кинутой» Кубы, что напрямую сказывается на мизерном объеме нынешнего российско-кубинского сотрудничества. Пока нет никаких свидетельств, что Россия намерена серьезно поддерживать Кубу на региональном и международном уровнях. Более того, в России остается «незамеченным» систематическое мародерство Вашингтоном части международных средств, выделяемых в ООН на помощь кубинскому хозяйству.

Но так или иначе мир меняется на наших глазах, и совершенно очевидно, что российско-кубинским отношениям придется развиваться по совершенно иным, чем в последние 20 лет, сценариям. Нужно сказать, что это понимают не только высоколобые аналитики, но и самые простые люди, с которыми мне приходилось общаться на острове. Поразительно, но за все время моего пребывания там я не только не услышал, но даже не почувствовал людской обиды на наше «бегство», которое негативно отразилось практически на каждом из моих собеседников. В этом не только проявление национального достоинства и простого человеческого такта, особенно свойственного кубинцам. Здесь, на мой взгляд, гораздо большее – предчувствие неизбежного возврата взаимопонимания и взаимодействия.

Чем на это доверие ответим мы?

И для нас и для Кубы все должно начинаться с восстановления порушенной экономики. Внешнеэкономический азимут России должен быть повернут в уже хорошо известном ей кубинском направлении. Промышленные объекты, построенные на острове в советское время, вполне могут быть реанимированы в обоюдных интересах. Не только среднее поколение кубинцев помнит многое из русского языка и культуры, но и взращенная на традициях молодежь достаточно внимательно присматривается к России, пускай в какой-то мере вновь далекой и не совсем понятной. Традиционные для наших стран товары: сахар, пищевые изделия и др. у Кубы и промышленные изделия, нефть и т.п. у России – никуда не делись из их внешней торговли, что говорит о перспективах восстановления взаимовыгодного обмена.

Вместе с тем, как уже отмечалось, пора думать о новом, более современном уровне взаимного бизнеса. С точки зрения формы – это совместные предприятия, развитие которых особенно поощряется сейчас на Кубе. С отраслевых позиций это прежде всего наукоемкие производства. И это совсем не дань моде. Есть вполне объективные мотивы для такого сотрудничества. Если говорить о России, то в связи с произошедшей здесь деиндустриализацией у нас просто нет других шансов, кроме перехода к новому технологическому укладу, к тому, что сейчас называется «экономикой знаний». И самое интересное здесь то, что кубинцы не только давно осознали необходимость подобной диверсификации, но и практически начали к ней подготовку: государство наращивает здесь новые вклады в науку и образование гораздо более высокими темпами, чем в традиционные отрасли (еще один парадоксальный итог дефицита наличных ресурсов, что, кстати, является зеркальным отражением тенденций в российском госбюджете). Достижения Кубы в области генной инженерии, медицины, программировании и в ряде других новейших сфер удивляют теперь как российских, так и международных специалистов и предпринимателей. Судя по всему, российскому бизнесу от таких удивлений давно пора переходить к налаживанию тесных контактов (его однобокая тяга к кубинским пляжам нуждается в перекодировке).

О преимущественно гуманитарном типе новых связей удачно заметил один из наших знатоков Кубы – публицист и предприниматель Сергей Батчиков: «Неправедная прибыль разрушает нажившегося, а инвестиции в доброе дело рано или поздно оказываются выгодными. Если российские инвесторы на Кубе будут действовать в духе второго проекта, это не только поможет Кубе, но и послужит оздоровлению обстановки в самой России».

Прямым условием и одновременно следствием гуманизации межгосударственных и коммерческих отношений между нашими странами послужит интенсивный обмен людьми – студентами, специалистами, деятелями искусства и литературы. Но следует понимать, что выстроить новую систему взаимоотношений в нынешних мировых условиях будет намного сложнее, чем это удалось в начале 60-х годов прошлого века.

Учитывая надвигающийся глобальный кризис, намерения отцов «управляемого мирового хаоса» сохранить распадающуюся глобальную финансовую пирамиду, спасти «игру» за счет слабых мира сего, на первый план выходят задачи обеспечения солидарной безопасности – валютно-финансовой, технологической, продовольственной, наконец, военно-политической. Кубинское руководство уже давно работает в этом направлении – ищет новые точки опоры в Китае, среди прогрессивных режимов мусульманского мира, в Венесуэле и других надежных странах Южноамериканского континента, в неординарных объединения типа БРИК. Нетрудно убедиться, что в том же векторе находятся и объективные интересы России в поиске надежных союзников, на которых можно будет опереться, когда неоглобалисты окончательно ввергнут мир в затяжные торговые войны, многоликие эмбарго, валютные дефолты.

Куба действительно удивительная страна. Как бы ни усложнялся мир, бросая ей новые и новые вызовы, решающим оружием сопротивления здесь был и остается «человеческий фактор». Поэтому для нас чрезвычайно важно как можно скорее наладить именно живое общение с кубинцами, снизив разбойничьи авиатарифы перелета на остров, проведя массированный пиар жизнелюбивого кубинского искусства, просубсидировав, где это возможно, государством деловой, да и обычный, молодежный туризм. А пока эталоном нашей рекламы служат банальные пляжные картинки или, что еще хуже, полураздетая «россиянка», изрекающая оскорбительный в данном контексте революционный слоган «Viva Cuba!» («Куба капут» той же масти?). Хочу подчеркнуть, что в наших интересах и силах сделать посещаемость Кубы массовой, а не превращать ее в очередную халяву для нашей коммерческой и интеллектуальной «элиты», прикормленной прессы и отличившихся госчиновников, практически всех известных нам партийных бонз, большинство из которых пока не ударило палец о палец для того, чтобы вновь вернуть нам эту страну.

«Эйр Франс» возвращал меня домой глубокой тропической ночью. Неизбежно возвращались и воспоминания студенческой молодости и кубинской весны: заиндевелый деревенский клуб, где на пяточке крошечной сцены Боря Маличенко, наш «агитбригадный декламатор» (теперь уже покойный), с горящими глазами читает обомлелым дояркам стихи поэта Евтушенко о «разухабистой пачанге», о танце, в котором вся душа героического острова. Где он теперь, наш поэт, наш «кубинский соловей», который обязан Кубе всесоюзным взлетом своей литературной, да и не только литературной, карьеры? Почему наша по-русски «разухабистая» любовь к далеким подвижникам умолкла почти на полвека? Спросить бы об этом певца революций… Хорошо бы сделать это прямо здесь и сейчас, с высоты нескольких тысяч метров. Но вряд ли он услышит. Поэт с такой по-сибирски «разухабистой» станции «Зима» давно и тепло обосновался совсем рядом с некогда облюбованным им островом – вот тут, подо мной, среди мерцающих внизу квадратиков фешенебельных городов североамериканского побережья.

Так кому же «капут»?

Константин Павлович ДЬЯЧЕНКО,

вице-президент Национального фонда

развития малого предпринимательства,

кандидат экономических наук,

автор трех научных монографий

по проблемам стран "третьего мира"
([email protected])