ОЦЕНКА ВОЕННОЙ РЕФОРМЫ В РФ И КНР

В РАКУРСЕ ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Образец военной победы технократической цивилизации Запада как вершины индустриального общества либеральной демократии над традиционной цивилизацией Мира Ислама – «Война в Заливе» 1991 года. В этой войне Многонациональные силы во главе с США за 43 дня разгромили армию «пособника международного терроризма», иракского диктатора Саддама Хусейна, и восстановили суверенитет Кувейта. Разгром регулярной армии Ирака постоянной готовности, сформированной на принципах классической войны на сухопутном театре военных действий, был достигнут не солдатами на поле боя, но за счет технического превосходства воздушно-космической группировки США: доселе невиданного размаха применения авиации, «умного» и высокоточного оружия, систем связи и управления оружием космического базирования.

А находившийся на грани распада Советский Союз, невзирая на сохранявшийся, но дипломатически бесполезный ракетно-ядерный паритет с США, никак не воспрепятствовал операциям против своего союзника, главной из которых была «Буря в пустыне» – бесконтактная фаза массированных ударов с воздуха, в ней было задействовано до 1000 самолетов с баз и 6 авианосцев.

Уроки «Бури в пустыне» и стали образцом для реформы, по сути, всё еще «Красной Армии», доставшейся России демократического выбора в наследство от Советской власти рабочих и крестьян после капитуляции СССР в холодной войне 1946–1989 годов.

Военная реформа в Новой России продолжалась 30 лет, но увенчалась успехом только при министре обороны в штатском Сердюкове А.Э., с опорой на «женский фактор» в управлениях МО, Генштаба и ОАО «Оборонсервис» (яркий пример – Васильева Е.Н.).

В итоге к исходу 2012 года ВС России демократического выбора приобрели «новый облик». Суть «нового облика» – ликвидация массовой народной армии, предназначенной для тотальной войны с мобилизационным (наращивание численности) и оперативным (созданием группировки) развертыванием сухопутных войск в угрожающий период. Медленной войны, привязанной к заранее разработанному плану широкомасштабных общевойсковых операций на сухопутных и прибрежных морских театрах.

Примечательно, что к такому тотальному, организованному, длительному насилию с оккупацией территорий для надежной охраны тыла, ресурсной базы и путей сообщений в настоящее время способна лишь Народно-освободительная армия Китая.

А ВС России «нового облика» стали напоминать высокотехнологичную наемную армию США, предназначенную для ведения преимущественно воздушно-космических операций с боевым обеспечением (разведка, связь, навигация, дезинформация) в кибернетическом пространстве. Победа в такой быстрой войне определяется уже не численностью войск и не состоянием их духа, а боевыми возможностями техники, систем оружия «выстрел – поражение», надежностью целеуказания, наведения и управления войсками и оружием. Господством в воздушно-космическом, а главное, информационном поле.

Административная реформа ВС РФ упразднила всё лишнее для быстрого реагирования на изменение обстановки и ведения войны разнородными силами специальных операций. Сухопутные войска переведены на бригадную структуру для действий батальонными тактическими группами. Вместо ВВС и ПВО созданы воздушно-космические силы. Тыловое обеспечение переведено на аутсорсинг.

В символах формы одежды русский сапог и портянка заменены на берцы – ботинки американского типа. Полевая фуражка и пилотка заменены на американскую каскетку. Бушлат – на «камуфляж» от Валентина Юдашкина. Но главное – армия «нового облика» была окончательно отстранена не только от политики, но и от участия в принятии военно-политических решений. Реформа (свертывание) военной науки и военного образования упразднила базу суверенной военной мысли. Военная разведка была сведена с глобального военно-стратегического на оперативный и войсковой уровень (Крым, Донбасс, Сирия). Реорганизация системы резерва разорвала связь армии с народом. А деидеологизация подорвала дух армии.

И эта профессиональная, вооруженная высокоточным оружием контрактная российская армия «нового облика» в 2013 году вступила в Третью мировую войну нового, гибридного типа. Притом что в войне гибридного типа основным инструментом насилия стали не регулярные войска постоянной готовности, а военные действия иррегулярных формирований, носящих партизанский характер. В этом и состоит особенность способа ведения войны на переходе из индустриального в глобальное информационное общество.

Террористические акты незаконных бандитских вооруженных формирований, хакерские атаки в глобальной сети Интернет, цветные революции, гуманитарные катастрофы, потоки беженцев, мятежи сепаратистов и религиозных экстремистов, морское пиратство как камуфляж нелегальных потоков денег и оружия и диверсии на путях сообщения и коммуникациях стали способами ведения «бессрочной» войны сетевого типа с вынесенным тайным центром управления. Победа в такой сетевой войне определяется не численностью боевиков и не их техническим оснащением, а лишь неуязвимостью скрытного управления сетью, скрепленной единой матрицей ценностей (а не государственных или корпоративных интересов). В настоящее время эта форма организованного насилия называется «международный терроризм» с лицом радикального ислама. И именно он назначен явным противником России в новой (2014 г.) редакции военной доктрины, предусматривающей и одностороннее применение Россией ядерного оружия.

Практика – лучший из критериев истины – показывает, что технологичная армия США по возможностям и эффективности боевого применения превосходит массовую призывную армию, но ничего не может поделать с сетевым насилием международного терроризма (провал с уничтожением «оси зла» в Афганистане, Ираке, Ливии, Сирии, Сомали, Зимбабве, Мьянме, Колумбии).

В то же время массовое организованное насилие силовых ведомств Китая за счет строгой иерархии неограниченных в численности, преданных своему государству бойцов и командиров Народно-освободительной армии Китая (НОАК), войск охраны (вооруженной народной милиции), сил безопасности (с опорой на патриотические «триады») и органов общественного порядка способно тотально контролировать всё и вся и на деле вполне справляется с «тремя силами зла»: атаками экстремистов, сепаратистов и террористов. Поэтому начатая в 2012 году военная реформа в КНР не трогает несущий каркас: народная армия подчинена партии, но лишь повышает военно-технический уровень, боевую мощь и Дух Победы народных Вооруженных Сил, что и обеспечивает перенос стратегических границ КНР за пределы национальной территории в форме Экономического пояса Нового шелкового пути и Морского шелкового пути XXI века.

Особенностью же военной политики КНР в начавшейся Третьей мировой войне выступает ползучая военная экспансия с опорой на искусственные острова и зоны оповещения ПВО в Южных морях Тихого океана и вооруженный нейтралитет на прочих гибридных ТВД, будь то Украина, Северная Африка или Ближний Восток.

Что же касается военного вмешательства России в войну в Сирии, то оно на стороне законного правительства Асада малыми силами стремится повторить успех американской схемы операции «Буря в пустыне». При этом повторяет и «родимые пятна» борьбы воздушно-космическими средствами с партизанскими действиями рассредоточенных на огромной территории банд террористов. Так, «ограниченный контингент» в 28 российских самолетов на базе в Латакии с напряженностью примерно 20 самолетовылетов в день (максимально – 80) точечными ударами по всей территории Сирии должен вселить наступательный дух в правительственную армию Асада и сломить сопротивление 100-тысячного конгломерата бандитов незаконного террористического Исламского государства. А пуск 26 российских крылатых ракет морского базирования из акватории Каспийского моря по неназванным объектам в пустыне и горах Сирии (где таких целей, как авианосец, фрегат или даже наземная пусковая установка ракет, нет) в информационной войне выглядит как «салют» в честь дня рождения «главковерха».

Для примера сложности выполнения задачи уничтожения террористов в Сирии достаточно вспомнить опыт «Июльской войны» 2006 года, когда 30-тысячная сухопутная группировка Армии обороны Израиля с напряженностью авиационной поддержки в 300–400 самолетовылетов в день с трудом выдавила боевиков радикальной шиитской группировки «Хезболла» из приграничных районов Ливана. Неочевидность победы Израиля привела к обвинениям премьера Э. Ольмерта в «провале ливанской войны» с последующей заменой партии «Кадима» у руля власти.

Образ победы России в Сирии определен как сохранение законной власти. Законную власть президента Асада на местах поддерживает главным образом не суннитское население: алавиты (секта шиитского толка), шииты, разные общины христианства, проживающее в основном в полосе вдоль Средиземного моря.

Сохранение законной власти в прибрежной полосе позволит России остаться на воздушной базе в Латакии и пункте базирования флота в Тартусе. А военное присутствие России на этих базах обеспечит силовое прикрытие Морского шелкового пути XXI века через Суэцкий канал в Грецию (Пирей) и через проливы в Черное море, а главное – контроль (блокаду) маршрутов поставки газа и нефти из стран Ближнего и Среднего Востока в Европу.

Ответом террористов Исламского государства, вполне вероятно, станет перенос экспансии в Центральную Азию по направлению Герат (Афганистан) – Мары (Туркменистан) и далее по доступной для колесного транспорта бескрайней степи на запад, в Закавказье и Поволжье, а на восток – в Туркестан. Здесь-то по просьбе законных правительств стран ОДКБ Китай и введет в зону Экономического пояса Шелкового пути свои войска охраны тыла. Так, на волне бандитских действий Исламского государства, и будет решена глобальная задача перетягивания России и стран ШОС из контура долговой экономики доллара США в китайский контур экономики натуральных стоимостей «золотого юаня» новой мировой валютной системы.

Напомним постулат логиков-материалистов: война есть продолжение политики насильственными средствами, а политика есть концентрированное выражение экономики.

Андрей ДЕВЯТОВ