ИВАН И ПЕРЕПЁЛКИ

Журналисты любят бывать у этого рязанского фермера. Веселый нрав хозяина, словоохотливость и радушие, с каким встречает он даже непрошеных гостей, всегда располагают к доверительной беседе. Да и развороты судьбы нашего героя, превратившие радиоинженера Ивана Борисова в удачливого бизнесмена, а потом в крестьянина,­– тема для нашего брата благодатная.

Птичий царь без короны

В село Сёмкино Иван поначалу наведывался как на дачу. До областного центра – полчаса езды. Всё под боком: и охота, и рыбалка, и грибы с ягодами – прямо за забором. Да и позже, сменив скуку городского комфорта на приокское раздолье, они с женой Алёной, имевшей о сельской жизни представление весьма отдаленное, с удовольствием копались на огороде, доили по очереди козу, кормили карпов, обживавших с легкой руки Ивана здешний пруд. Сельская романтика закончилась семь лет назад, когда Борисов решил всерьез заняться производством, отделившись от компаньонов по многопрофильному бизнесу и вложив свою долю средств в перепелиную ферму.

– Говорят, зарабатываешь деньги - отдаешь душу. А мне хотелось созидать и жить в гармонии с самим собой и окружающим миром, – объясняет свою жизненную философию Иван и вспоминает, как строил собственными руками дом, баню, птичье «общежитие».– Это было что-то вроде моего личного «национального» проекта: с нуля начать производство, сформировать надежный коллектив, утвердить торговую марку, с которой не стыдно войти в рынок. По большому счету, с этим я справился. Но сейчас впереди – глухая стена.

– Может быть, президентский нацпроект пробьет в ней брешь? 

Вместо ответа Иван выложил на стол две папки – по кило каждая:

– Это всё материалы по национальному проекту «Развитие АПК» и прочие документы, решения, постановления, которыми чиновничество намеревалось осчастливить предпринимателей, обещая малому бизнесу на селе всемерную поддержку. Хотите, подарю?..

Доведя количество перепелов на ферме до десяти тысяч, ныне птицевод вынужден его сокращать – не хватает денег не то что на внедрение современных технологий, но даже на прокорм пернатых. А ведь в своих долгосрочных планах когда-то начинающий индивидуальный предприниматель Борисов, застолбив место в рыночной нише, рассчитывал, что через семь лет поголовье должно быть тысяч тридцать–пятьдесят, и скрупулезно вкладывал почти все получаемые от реализации яиц и мяса птицы средства (за вычетом зарплаты рабочим) в производство. Мечтал об автоматических линиях, собственном кормоцехе. Но до сих пор весь труд на ферме ручной, а перепёлкам приходится довольствоваться тем далеко не лучшим рационом, что предлагают комбикормовые заводы. И даже при столь урезанном со всех сторон «бюджете» выбиться из долгов фермеру не удается.

Сколько было хождений по кабинетам, переговоров, бумажной круговерти в надежде получить необходимые для развития хозяйства кредиты. Без них ООО «Русский фермер» просто буксует в экономическом бездорожье российского рынка. Но у бюрократии, хронически больной имитацией бурных реформ, ответ всегда в духе времени: «Идеи не кредитуем».

– Российская кредитная система – вообще вещь парадоксальная – убежден Иван. – Чтобы получить кредит, надо доказать, что деньги тебе не нужны, что их у тебя и так навалом.

Хороша была выставка

Проводившаяся в Рязани в 2005 году выставка «Поля России», на которой сёмкинской перепелиной ферме было отведено достойное место, заронила в Борисове надежду на скорую госпомощь. Эти чаяния усиленно подогревались областными сельхозчиновниками. «Ваня, мы тебя в обиду не дадим, поможем, подскажем, дотации подкинем, в инвестиционные проекты пропишем. Тебе надо только юридическим лицом стать»,– приговаривали пиджаки, дружески хлопая по плечу окрыленного вниманием птицевода. Тогда ИП «Борисов» и трансформировалось в ООО «Русский фермер». Но выставка закрылась, министерское начальство разъехалось, и про сёмкинского поселенца благополучно забыли. Кое-кто, правда, вспоминал, да больше по случаю банкетов и в связи с нежным вкусом диетического перепелиного мяса, которое, кстати, регулярно поставляется и в столовую областного правительства. Знают толк чины в здоровом продукте! 

Простой люд, у которого нынешний пищхимпром буквально в печенках сидит, тоже экологически безопасным питанием интересоваться стал. А перепелиные яйца, как утверждают специалисты, по количеству витаминов, микроэлементов и аминокислот во много раз превосходят куриные, не вызывают аллергии и даже выводят радионуклиды. Узнав из газетных публикаций и телесюжетов о разведении перепелов в рязанской деревне, люди со всех концов России и стран СНГ стали на имя Борисова письма слать с просьбой поделиться опытом. 

– Что им ответить? – разводит руками Иван.– Держать птицу только для собственных нужд, наверное, есть резон. А что касается предпринимательской деятельности, тут столько закавык… Бьешься, как перепел в силках, и везде всем должен. Даже с хорошим стартовым капиталом и то разбег сложно взять, а уж на пустом месте и вовсе ввязываться бессмысленно. 

Когда возможности развития сёмкинской фермы были исчерпаны, Борисову пришла в голову мысль о кооперации. Нашел семьи, которые хотели бы заниматься своим собственным бизнесом. Помог им оснастить инкубаторы, завез птицу, поделился секретами технологии производства. Снабжение комбикормом, упаковками для яиц сёмкинский предприниматель взял на себя. Так были открыты еще четыре семейные фермы. Но просуществовали они недолго, так как требовали постоянного вложения средств, которых не было. А когда кооператив распался, ни одна из них выше уровня обычного крестьянского подворья не поднялась.

И так, и сяк пытался Борисов ухватить за рога норовистый малый бизнес. Несколько лет назад вычитал фермер в старинной книге рецепт маринованных перепелиных яиц. Загорелся идеей впервые в России наладить выпуск оригинального продукта. Супруга Алёна мгновенно рецептуру освоила. А в ответственных органах говорят: чтобы разрешить выпуск, нужны техусловия. Стали разрабатывать. Тут, как всегда, справки, разрешения, уведомления и прочая канцелярская рутина. «Сколько на это средств ухлопано, – вспоминает Иван, – еще один птичник можно было построить».

Наконец, техусловия были готовы. Отдал Борисов свой труд на утверждение в соответствующую службу. Ждет-пождет. Проходит три месяца. Тишина. Поехал справиться. Оказалось, бумаги потеряны. А тем временем на рязанском рынке появились маринованные перепелиные яйца воронежского производства.

– Зачем везти из другого региона, когда то же самое можно произвести здесь и, не тратясь на перегоны, предложить покупателям в два раза дешевле? – недоумевает Иван.– Случается, заходишь в некоторые рязанские магазины, а там рязанского-то ничего нет. И не потому, что мы свое не производим, а просто так кому-то выгодно. Все эти длинные цепи перекупщиков – очень удобная штука для получения мзды. Хорошо еще, если на полках – отечественная продукция, но чаще же импорт, который может, кстати, скрываться и под российской маркой. Довелось как-то в Москве, куда мы перепелиное яйцо для совместного российско-итальянского предприятия поставляем, с ленинградскими предпринимателями познакомиться. Они 40 тонн голландского мяса (понятно, какого качества, если обошлось им по доллару за килограмм) в столице перегружали, чтоб затем в Санкт-Петербург отправить и там на колбасу с пятикратным наваром переработать. Ленинградские же хозяйства, которые снабжали этот мясокомбинат, разрушены.

Голландский урок

Это что касается защиты отечественного товаропроизводителя. А теперь другой пример – о защите на европейском рынке тамошнего крестьянина. Когда моя ферма прочно стояла на ногах, повезли мы перепелиные яйца в ту же Голландию, предложили цену в 3 раза ниже, чем в тамошних торговых сетях. Ответ был таков: всё устраивает – и цена, и качество, но здесь есть свой голландский фермер «ваня», ему надо кормить себя, свою семью, так лучше пусть он работает, снабжает нас своей продукцией и платит налоги, чтобы деньги оставались в стране. И мы поняли: это – государственный подход.

О том, какой подход у нынешнего российского режима, тоже можно судить по делам. Всё, что происходило с селом Сёмкино на глазах фермера Ивана Борисова, он характеризует одним словом – «деградация». Здесь были школа, узел связи, клуб, медпункт, магазин. Сейчас из всех этих необходимых для жизни села так называемых благ цивилизации есть только магазин, открытый Борисовым год назад. Купив здание бывшего сельмага под комбикормовый склад, фермер и не думал разворачивать тут торговлю. Но сёмкинцы, настоявшись за зиму на морозах в ожидании автолавки, которая то приедет, то не доедет, то залежалый товар привезет, уговорили. Как было отказать?! Хотя знал, что, кроме головной боли, ждать от этой затеи нечего. Так и случилось.

Сначала ремонт здания в копеечку влетел, а потом, не успели открыться, нагрянула комиссия и наложила за не пробитый на девять рублей чек тридцатитрехтысячный штраф. «На эти деньги целый месяц можно было птицу кормить», – сокрушался Иван. Кабы магазин значился как «ЧП» или «ИП», так штраф был бы раз в десять меньше, а тут «ООО». Вот таким анекдотичным образом обернулась обещанная чиновниками поддержка фермера в статусе юридического лица. И сколько ни пытался Борисов доказать, что не по злому умыслу допущена эта оплошность, что трудно найти в селе квалифицированного продавца, «вердикт» остался без изменений. 

– Ладно бы, вопрос в недоплаченные налоги упирался, – заново переживая несправедливость, кипятится Иван. – Так нет. Налог на вмененный доход берется с торговой площади, а не с выручки. Конечно, закон есть закон. Но должно же быть и нормальное человеческое отношение. 

Хотел было сельский бизнесмен в сердцах свернуть торговлю, но старушки за своими тощими кошельками полезли: 

– Милок, мы всем миром на штраф соберем, ты только не закрывай магазин. 

– Эх, бабульки, где вашим пенсиям с аппетитами чиновников тягаться.

Прощай, ферма! Здравствуй, ресторан?

Магазин на селе – это не просто торговая точка, а место для общения, где все деревенские новости узнаешь, о здоровье друг друга справишься, о погоде и политике посудачишь. Но у бюрократа своя, подкрепленная скороспелыми блинами законов, логика.

– Приятель, который сейчас в Германии живет, рассказывал, что там вновь созданному предприятию государство сначала помогает встать на ноги, – на собственном опыте убеждаясь в уродливости якобы списанных с Запада российских «реформ», сопоставляет Иван. – За ним закрепляется должностное лицо, которое подсказывает, обучает. И только через три года с предпринимателя начинают спрашивать. А у нас, знаете, какая реакция была на выход первого телесюжета о моем хозяйстве? Пришел участковый и говорит: звонили из администрации, что ты тут каким-то делом занялся, надо бы проверить. 

Волей-неволей приходится решать и социальные проблемы села. В прошлом году фермер вынужден был менять сельские электрические столбы, грозившие рухнуть на головы сёмкинским жителям, поскольку местная власть живет по пословице: пока гром не грянет – не перекрестится. А зимой, чтобы подвезти комбикорм к ферме, расположенной на самой отдаленной от асфальтированной трассы точке, приходится по всему селу дорогу чистить. 

– Неплохо бы в магазине открыть аптечный отдел, где будет хотя бы самое необходимое. Сейчас все к нам идут: кому валидол, кому зелёнка, кому аспирин нужен. Но как подумаю, что у очередной комиссии план по протоколам гореть будет, так руки сами собой опускаются – не дай бог, не положенное лекарство завезешь.

И вот стоит фермер Иван Борисов как на распутье дорог. Куда податься? Оставить всё по-прежнему – значит дать ферме ужаться до размеров крестьянского двора и корить себя за впустую растраченные силы и время; занять у более успешных друзей-бизнесменов денег и вложить опять же в ферму – результат будет тот же, только отсроченный и с грузом долгов; плюнуть, продать хозяйство и заняться местной –«индустрией развлечений», открыв, например, для дачников летний кинотеатр, а для новых владельцев загородных поместий – кафе или ресторан… В чисто коммерческом отношении последнее, вероятно, более выгодно. Да только тяжело на душе, болит сердце за крестьян, обманутых нынешней властью, на словах как бы радеющей за подъем села, а на деле – равнодушной и жестокой.

Татьяна Александровна БЛАГОВА

РЯЗАНЬ