"НАЦПРОЕКТ" В МАСШТАБЕ

ОДНОГО РАЙОНА

 Клепиковский район – самый большой на Рязанщине. И, без сомнения, один из самых живописных, поскольку занимает часть знаменитой Мещёры. Именно здесь раскинулись зеленым безбрежьем сосновые леса, налились тихой глубиной чаши озёр, разбежалась крученой змейкой речка Пра, а по ее бокам сама природа расстелила роскошные ковры из мха с огоньками созревающей клюквы.

Два десятка лет назад заботливо ухоженные поля органично вписывались в пейзаж рязанской Мещёры. Ныне здесь – совсем иная картина.

С активистами Клепиковского райкома КПРФ Анатолием Николаевичем Байрошевским, Виктором Степановичем Артамоновым и Василием Алексеевичем Шмелёвым мы проехали десятки километров вдоль зимних полей с целью выяснить, как реализовался в здешних местах "национальный проект" "Развитие АПК".

По обочинам дорог то и дело вырастали бетонные остовы разрушенных ферм, лишь изредка чередующиеся с еще обитаемыми скотными дворами. Сегодня в районе на оставшиеся 9 коллективных хозяйств приходится менее двух с половиной тысяч голов крупного рогатого скота.

С болью говорили коммунисты о том, как исчезают с производственной карты района сельские предприятия, как стремительно редеют стада, зарастают пашни.

Оставшимся работать на селе надо в ноги кланяться

В результате проведения "реформ" сельское хозяйство Клепиковского района пришло в упадок. Не изменили его "угла падения" и пиаровские кремлёвские проекты. Путинский "период стабилизации" отметился здесь тем, что посевные площади в районе с 1999 года съёжились в полтора раза. От зернового клина коллективных хозяйств остался осколок в 1600 га, картофельные угодья урезали до 62 га, а овощам отвели всего лишь 21 га. В животноводстве за эти "стабильные" годы произошло трёхкратное снижение поголовья крупного рогатого скота: с 7400 до 2444 голов, из которых коров осталось менее полутора тысяч.

– Наши хозяйства хронически убыточны, – комментирует критически низкие показатели начальник райсельхозуправления Екатерина Торчкова. – В 2006 году убыток от ведения сельскохозяйственного производства составил 20 миллионов рублей. У нас же – беднейшие песчаные почвы, содержание гумуса в которых 1–2 процента. Чтобы получить урожай, нужно вложить немалое количество средств. Если в советские времена мы известковали по 14 тысяч гектаров, то ныне, в лучшем случае, гектаров 60. Сегодня всё частное, субсидировать никто не будет. Но самая огромная проблема – это кадры. Тем людям, кто сегодня ещё остаётся работать в сельском хозяйстве, надо в ноги кланяться. Зарплата в хозяйствах не превышает трёх тысяч.

По статистике, лишь 952 человека из 15 с лишним тысяч трудоспособного населения Клепиковского района заняты в промышленности и строительстве, 569 человек работают в социальной сфере. И всего 177 человек, по последним данным райсельхозуправления, трудятся в сельском хозяйстве.

Как возродить Мещёру?

– О сельском хозяйстве нужно говорить не здесь, где по проекту мелиорации были осушены болота, – с пафосом рассуждал в своём кабинете глава района Юрий Григорьев. – Сегодня чернозёмные поля зарастают. А что ж взять с наших бедных почв? Тут нужно развивать промышленность и туризм. Базы отдыха, охотничьи хозяйства – вот перспектива для района! Рядом – Москва, и развитие именно этой сферы наполнит районный бюджет. Таким я вижу будущее нашего района, – торжественно объявил Юрий Андреевич.

Собственно, мечты разбогатеть на "отдыхе" здесь витали ещё в перестройку.

Но ныне за дело взялись, что называется, засучив рукава. В подтверждение этому обошедшая все местные газеты история о незаконном отчуждении у Клепиковского охотхозяйства лучших охотничьих угодий площадью 17 с половиной тысяч гектаров, а именно Мамоновского егерского участка, который, несмотря на вмешательство облпрокуратуры, передан на 49 лет некоему закрытому акционерному обществу "Собор Агро". И теперь клепиковцы гадают, кто же будет на кого охотиться: охотники на дичь или многочисленная охрана на охотников?

Другая попытка власти заманить в мещёрский край состоятельную праздную публику и вовсе напоминает анекдот. Было дело, один фермер по просьбе районного начальства стал особую породу чёрных свиней разводить. Свиньи те дюже, говорят, на кабанов смахивают. Так вот им, по замыслу, суждено было играть роль дублёров, замещая своих диких собратьев на увеселительных стрельбищах московских гостей. Но то ли хавроньи рылом не вышли, то ли зверобои меткостью, а только фермер тот прогорел.

Загублена мелиорация – загублено село

Да и так ли уж "бедны", как выразился глава района, здешние почвы, что на сельскохозяйственном производстве можно ставить крест? Ведь в советские времена ныне разломанные и растащенные мелиоративные сооружения обеспечивали району неплохие урожаи.

Построенные здесь в 70-е годы польдерные системы, регулирующие уровень влажности почвы, позволили значительно увеличить и кормовую базу, и плантации традиционной для здешних мест культуры – картофеля. На орошаемых землях стали возделывать овощи. Забота об улучшении плодородия почв требовала применения передовых приёмов агротехники, известкования кислых почв, внесения органических и минеральных удобрений. И всё это делалось.

Листаю брошюру "Мероприятия районной партийной организации по реализации решений июльского (1978 г.) Пленума ЦК КПСС". Вот несколько интересных выдержек: "В среднем по району продуктивность мелиорированного гектара в 2,6 раза выше остальных угодий, а себестоимость продукции – на 50% ниже, чем на общих землях…

На осушенных землях производится две трети всей продукции растениеводства при доле осушенных сельхозугодий 11%, в совхозах "Макеевский", "Тюковский" значение осушенных земель в общем производстве продукции растениеводства гораздо выше... Таким образом, все капиталовложения в осушенные земли окупаются чистым доходом в совхозе "Макеевский" за 4 года, "Тюковский" – за 5 лет против проектной окупаемости системы "Пра" 12,5 лет. По району от эксплуатации осушенных земель в 1977 году получена прибыль 64161 рубль".

Думаю, это убедительный ответ на расхожий аргумент "реформаторов", к сожалению, услышанный мною и от главы Клепиковского района: мол, зачем зарывать в землю миллионы, чтобы потом получать копеечную отдачу? Ни одно государство мира не обходится без мелиорации. Обеспечить своё население качественными продуктами питания, а не импортными производными химпищепрома – это уже немало. Программа же освоения земель Нечерноземной зоны России способствовала решению не только продовольственной проблемы, но и многих социальных вопросов.

Ежегодно в развитие мелиорации в Рязанской области вкладывалось 50–60 млн. советских рублей. На те же "мелиоративные" средства ежегодно вводилось в действие около 120 км дорог, строилось жильё. Целый посёлок вырос в Клепиковском районе на базе совхоза "Мещёрский": многоквартирные дома, детский сад, клуб, амбулатория, котельная. В самом совхозе появились новые картофеле- и овощехранилища, очистные сооружения. Укреплялись и развивались и другие хозяйства района. Площади посевов сельхозкультур составляли здесь в то время около 39 тысяч гектаров, из которых 7 тысяч га отводилось под картофель, 17 тысяч – под зерновые, 169 га – под овощи, остальное занимали корма. Реализация программы мелиорации земель подтолкнула и развитие животноводства. В 1978 году в районе насчитывалось более 31 тысячи голов КРС, в том числе коров – более 10 тысяч.

Но вот начались реформы, ознаменовавшие собой разруху отечественного села. Не выдержав нищеты, безденежья и безработицы, большинство крестьян потянулись на заработки в Рязань, в Москву. Лишь немногие отважились не бросить родные пашни. Ныне производящие сельхозпродукцию хозяйства можно пересчитать по пальцам.

Работать сообща куда лучше

Действительно, скудные без заботливого к себе отношения клепиковские почвы относительно благосклонны разве что к картофелю. Однако специалисты-сельхозники сегодня констатируют: из-за того что в середине 90-х район лишился заказа от военных и Москва отказалась от закупки клепиковского картофеля, картофелеводство здесь, можно сказать, потеряно. Но именно на этой культуре специализируются два местных крестьянско-фермерских хозяйства. Впрочем, кроме них, других действующих фермерских хозяйств в районе нет, хотя на бумаге их более полусотни.

Михаил Хлопцев занялся фермерством лет восемь назад. Собрал кое-какую старенькую списанную технику, починил ее и стал работать.

Сегодня у него в помощниках двое сыновей: старший – инженер-механик, а младший – агроном.

– Меньшой недавно Рязанскую сельхозакадемию окончил, – рассказывает фермер,– рвался в родную деревню Верещугино, мечтал свой дом построить. Да с работой не получилось: в ближайшем хозяйстве дали от ворот поворот, там уже агрономы без надобности – полеводство, почитай, всё заглохло. Остался вот в Рязани, где ему предложили неплохо оплачиваемую работу по выращиванию горшечных цветов.

Так что востребован молодой специалист только в хозяйстве отца: берёт почву на анализ, а потом выписывает "рецепт" – чем надо землицу подкормить. Следит и за качеством картофеля, отвозя его в областной центр на лабораторные исследования.

– На картофель здесь спрос есть и, думаю, в ближайшем будущем сохранится, – оценивает свою фермерскую перспективу Михаил Андреевич. – В личных подсобных хозяйствах его уже мало кто выращивает. Пахать некому, органики нет – животноводство уже почти всё свёрнуто.

Спрашиваю Михаила Андреевича:

– Что, на ваш взгляд, всё же эффективнее: коллективное хозяйство или фермерское?

– У нашего совхоза полторы тысячи сельхозугодий в своё время было, из них – 800 гектаров пашни, – отвечает он. – Это сколько же нужно фермеров, чтоб такую махину обработать! А когда все вместе, в одной упряжке – толку куда больше. С этим не поспоришь.

В выгоде только перекупщик

Фермерское хозяйство Александра Молчанова близ рабочего посёлка Болонь несколько лет назад исчезло из сельскохозяйственных сводок. А ведь оно было одним из крупнейших в районе: 240 гектаров земли, переданной ему сначала в аренду, а потом и в пожизненное наследное владение. Угодья, правда, невесть какие – в основном выбранный торфяник, но для заготовки сена пригодные. Два гектара водной глади – целый каскад прудов, где обитают карпы и толстолобики.

Занимался он и свиноводством, и откормом бычков, и продажей молока. Имел фермер в хозяйстве 200 свиней и 27 коров. А недавно Александр Николаевич свёз на мясокомбинат одну из двух оставшихся буренок.

Невзгоды не обошли стороной крепкое хозяйство. Один пожар уничтожил дом, где Молчанов жил со своей семьей, а другой, торфяной, опустошил земельный массив в 50 га, на котором теперь уже лесок подрастает. Но основными причинами упадка фермер называет всё же иные обстоятельства.

Договор, заключённый с областным фондом поддержки индивидуального жилищного строительства, по которому фермеру предоставлялись на откорм животные, впоследствии опутал фермерское хозяйство густой паутиной долгов. Корма приходилось везти из других районов, получая их только в хозяйствах, участвующих в областной программе "Свой дом". И получалось, что стоимость этих кормов была раза в полтора выше рыночной. Проценты набегали, долги росли. Начались судебные тяжбы... Однако даже не это окончательно решило судьбу хозяйства.

Александр Николаевич объясняет, в какую нищету загоняется сегодня сельхозпроизводитель:

– Если в конце 90-х я отвозил на рынок восемь тонн картошки и у меня раскупали её буквально за час-два, а на вырученные деньги я мог купить дочери мебельный гарнитур, то сейчас, чтобы продать ту же машину картошки, мне надо стоять на базаре дня три, и купить я смогу разве что прикроватную тумбочку.

Подобную историю Молчанов может рассказать и о молоке. Если раньше восемь фляг молока от 27 коров разбирались, что называется, влёт, то в последние годы две фляги – и те продать невозможно. Сей факт куда более убедительнее всех хитроумных расчётов "белодомовских" финансистов – это иллюстрация реальных доходов населения, которому молоко с рынка ныне не по карману.

Зато перекупщик, который под кредит открыл сеть магазинов, сейчас процветает, а те, кто гнул спину в сельском хозяйстве, ничего, кроме горба, не заработали.

Безработный передовик

Такое хозяйство, как у коммуниста Геннадия Барышникова, живущего на окраине деревни Большое Дарьино, – ныне редкость: три коровы, два бычка, тёлочка, поросёнок, а еще гусей да кур целая стая. Потому как на 16 тысяч сельских жителей в Клепиковском районе приходится всего четыреста крестьянских подворий, где есть коровы.

Хлопотное это дело – работать на земле. Тут выходных не бывает, и каждый день от зари до зари – в заботах. По теперешним же временам хоть пуп надорви, а из нужды не выбьешься. В Большом Дарьине, где из сорока четырёх домов больше половины уже принадлежат дачникам, не то чтобы корову держать, а тех же кур почти ни у кого нет. Огороды возделывают человек 6–7, не больше.

Чтобы вспахать, надо 50 рублей за сотку отдать, а там ещё и посадить, и обработать.

Когда развал сельского хозяйства дошел и до этого села, местные мужики судили-рядили, как бы им своими силами колхоз создать – объединить паи, животных, технику закупить и работать сообща. Но как вникли во все эти ссуды, кредиты, как подсчитали процент, так и опустили руки. Хотя народ-то здешний не лыком шит. Взять того же Барышникова: он и в госстатистике, и в облпотребсоюзе службу нёс, и финансовым ревизором был, и с механизаторским делом отлично знаком – 13 лет в здешней ПМК трактористом отработал. А всё ж никакой опыт не помог от сельхозликвидаторов отбиться.

С тех пор Геннадий Иванович единолично хозяйство ведёт – на себя и семью работает. Но радости в этом мало. Ладно, пока силы и здоровье есть, а ну как другие времена настанут? О пенсии и подумать страшно – столько лет уж, получается, безработный. Пробовал несколько раз устроиться: и бетон месить, и кирпич класть – на любую работу был согласен, да разве ж в 56 лет кто возьмёт? А на биржу труда Барышников принципиально вставать не хочет.

– Народ по миру пустили, теперь же на биржу хотят загнать, чтобы остатки самоуважения в людях растоптать, – горячится Геннадий Иванович. – Умру, но не пойду. Да и что биржа предложить может? Например, устраиваться на ферму километров за 70 от дома. Некоторые хозяйства через местную газету объявляют о вакансиях, зарплата – тысяча рублей в месяц!

Хорошо еще, что успел Барышников до развала всего и вся, когда с деньгами полегче было, сарай построить, где теперь и держит скотину. Нынешним летом он для своей животины вручную 8 тонн сена заготовил, а чтобы зиму перезимовать, надо 14 тонн. Двухсоткилограммовый тюк, которого хватает дня на четыре, в три сотни рублей обходится. То же и с зерном. За год оно подорожало раза в два.

– Да при таких ценах гусак золотым станет, – возмущается Геннадий Иванович.

Из всей техники у Барышникова только старенький трактор ДТ-75, купленный им по остаточной стоимости в родной ПМК-9, когда та доживала последние дни.

– Конечно, неплохо бы роторной косилкой обзавестись, – рассуждает Геннадий Иванович, – но 100–150 тысяч на дороге не валяются. А возьмешь кредит – не расплатишься.

Проценты надо с первого дня отдавать. Если под скотину деньги берешь – еще интереснее получается: через полгода нужно начинать уже и сам кредит возвращать. А разве можно за полгода молодняк откормить? Ему, как минимум, полтора года расти. Только тогда появится возможность рассчитаться. Вот и выходит, что брать кредит у нынешней власти – самому себе удавку на шею накинуть.

Клепиковские крестьяне в своих бедах не одиноки – такая же ситуация в Рязанском и Рыбновском районах. Кого волнует, что рязанским сельхозпроизводителям с ноября прошлого года не выплачены субсидии по процентам за кредиты, которые они взяли, поверив в призванный их поддержать "нацпроект"?

Видимо, для местного начальства перспектива развития "туристско-охотничьей" зоны куда интереснее, чем поддержка разорённого крестьянина.

Татьяна Александровна БЛАГОВА

Клепиковский район,

РЯЗАНСКАЯ обл.