«Нынешняя сербская власть правит под диктовку»

Беседа с сербским политологом Джуро Билбия, главным редактором интернет-портала «Новая Византия»

– Президент Сербии Борис Тадич до истечения срока своих президентских полномочий подал в отставку. Чем продиктован этот шаг, как отставка Тадича отразится на предстоящих 6 мая парламентских и президентских выборах?

– Этот шаг Бориса Тадича был ожидаем. За то время, что Тадич находится у власти, он так и не сумел стать общенациональным лидером. Экономическое положение в стране ухудшается, для большинства населения уже оно невыносимое в принципе, растет социальная напряженность. В этой ситуации у Тадича и его партии нет других козырей, кроме кандидатского статуса Сербии в ЕС.

Тадичу было нужно воспользоваться моментом, чтобы поднять свои шансы до приличного уровня, чтобы бороться за третий президентский мандат. Кстати, тут возникает достаточно крупный конституционный, правовой вопрос: а имеет ли Борис Тадич право снова баллотироваться в президенты?

В предыдущей конституции Сербии, действовавшей до 2007 г., было записано, что президент страны может находиться у власти не более двух сроков. В новой конституции та же норма, с той разницей, что речь идет уже не о двух сроках, а о «двух разах». Эта оговорка порождает поле для различных трактовок. Тем не менее, с точки зрения буквы закона, если Тадич выдвинет свою кандидатуру в третий раз – это будет нарушением Конституции.

Сейчас, к сожалению, положение дел в Сербии таково, у нас нет ни одной политической силы, которая осмелилась бы поднять этот вопрос в Конституционном суде.

– Сам сербский президент говорит, что единственная причина его отставки – желание провести одновременно президентские и парламентские выборы, что позволит сэкономить бюджетные средства.

– Это заведомая неправда. Тадич остерегается дальнейшего ухудшения экономической и социальной обстановки в стране, он не хочет идти на президентские выборы при общем ухудшении обстановки. Всё это – политический расчет нынешних властей Сербии, Брюсселя и Вашингтона. Объединив парламентские выборы с президентскими, Тадич связал шансы своей партии, своего режима и свои личные со своим третьим президентским сроком.

– Насколько это решение является решением самого Тадича? Была ли отставка изначально его инициативой, или президента Сербии подвигли на такой шаг какие-то внешние силы?

– К моему большому сожалению, Сербия является протекторатом Брюсселя и Вашингтона. А значит, по стратегическим вопросам решения принимаются не в Сербии. Правящая коалиция не может позволить себе роскошь самостоятельных решений.

Хорошей иллюстрацией может послужить ситуация, когда правящие круги страны собирались выступить со своим собственным проектом резолюции по вопросу Косово в Генеральной Ассамблее ООН. Резолюция была направлена в Генассамблею, но потом на Сербию нажали «партнеры» из ЕС, и Тадич был вынужден публично отозвать резолюцию, подставив таким образом министра иностранных дел Вука Еремича. Дело даже не в самом Еремиче, а в том, что была перечеркнута огромная лоббистская работа – глава МИД съездил в десятки стран, чтобы пролоббировать отозванный проект резолюции. В итоге была принята совместная резолюция Сербии и ЕС, в которой Сербия фактически отказалась от дальнейшей борьбы за Косово.

Это лишь один из многих примеров абсолютной зависимости Сербии от стран Запада. К сожалению, большинство населения страны не видит все эти скрытые механизмы влияния...

– Если Сербия – западный протекторат, то является ли Тадич первым лицом в этом протекторате, каковым он, может быть, кажется со стороны? Или же главными проводниками интересов Запада в Сербии являются менее очевидные, чем Тадич, фигуры? В этом контексте очень часто звучит, например, имя Сони Лихт, президента Фонда политической уникальности, председателя Совета по международной политике при МИД Сербии. Ее называют теневой соправительницей Тадича…

– Я думаю, что Тадич и для Брюсселя, и для Вашингтона более важная фигура, чем Соня Лихт, просто эта женщина является одним из рычагов давления на Тадича. Тадичем управляют с более высокого уровня. Происходит это следующим образом: когда нужно изобразить видимость дипломатии, переговоров, в Сербию посылают главу немецкого МИД Гидо Вестервелле и он создает иллюзию переговорного процесса. И эту иллюзию сербская правящая элита охотно поддерживает, в этом, если нужно, участвует и патриарх. Если же Германия на самом деле хочет чего-то добиться от Сербии, то в Белград приезжает Ангела Меркель – и Тадич быстро принимает решение под ее диктовку.

В том, что сербская власть правит под диктовку, даже и сомнений быть не может. Нашей власти позволяют иногда делать вид, что она с чем-то несогласна. Однако проходит три месяца или полгода – и с тем, с чем не соглашались, соглашаются. То есть речь в основном идет о тактике, а стратегические вопросы – они под полным контролем со стороны западных «друзей».

– Получается, что политический класс в Сербии настолько бесправен, что нет принципиальной разницы между Тадичем и Соней Лихт или кем-то еще, – они все одинаково беспомощны и все одинаково работают по чужой указке.

– Именно что беспомощны! Конкретный пример. Когда Тадич сообщил нации, что президентские выборы пройдут 6 мая вместе с парламентскими, он ни разу в этом своем обращении не упомянул, что подает в отставку. Эта новость везде подается именно в таком ключе: «президент сократил срок своего мандата». Отставку, как таковую, никто не упоминает – ни сам Тадич, ни СМИ.

При том, что по закону он должен был сообщить, что подает в отставку, чтобы сократить президентский срок, только тогда можно было бы проводить внеочередные президентские выборы. Весь медийный мейнстрим Сербии подконтролен властям, а вернее тем, кому подконтрольны сами власти. Подставных лиц, через которых осуществляется контроль СМИ, бизнеса, политики, так много, что даже знающие люди путаются.

– Что вы можете сказать по поводу перспектив Тадича на предстоящих президентских выборах? Какой там будет расклад сил?

– Тадич уверен, что его личный рейтинг выше, чем рейтинг его партии. Выборы покажут, так ли это, но в любом случае второго тура президентских выборов не избежать.

Во втором туре Тадичу, почти наверняка, будет противостоять лидер партии «прогрессистов» Томислав Николич. Но практически выборы выльются в голосование «за Тадича» или «против Тадича». Личный рейтинг у Николича, согласно соцопросам, лишь немного ниже рейтинга Тадича. То есть вопрос, прежде всего в том, кто из не прошедших во второй тур политиков солидаризируется с Тадичем, а кто с Николичем, кто кого поддержит.

Также важным является «фактор Шешеля». Ходят слухи, что партия Тадича активно работает в Брюсселе и Вашингтоне, хлопоча о том, чтобы лидера Сербской радикальной партии Воислава Шешеля выпустили под подписку из Гаагского трибунала. Тадич и его «спонсоры» рассчитывают, что если Шешель появится в Белграде, то многие избиратели, которые планировали голосовать за Николича, поддержат шешелевскую партию СРП. Это не очень большая доля электората, но сторонники вышедшего в отставку президента считают, что даже 2–3% в этом случае могут сыграть роль, и они, видимо, правы. Если Шешель будет в Сербии, он уменьшит шансы и партии Николича, и самого Николича, если тот решит баллотироваться на пост президента.

Шешель в Белграде действительно сможет существенно повлиять на предвыборный расклад. Конечно, это не значит, что его партия вдруг поднимется и вернет себе то влияние, которое она имела в начале двухтысячных, – это вряд ли вообще возможно. Даже если бы Шешеля выпустили за год до выборов, ничего бы не изменилось. У партии радикалов нет своих информационных ресурсов, даже нет достаточных финансов. Большая часть денег уходит на защиту Шешеля в Гааге, вопреки правилам Гаагского трибунала, по которым защита должна предоставляться бесплатно.

– Допустим, чисто гипотетически, на президентских выборах победу одержит Николич. Это не слишком вероятно, но возможно. Что случится с Тадичем? Каково его политическое будущее?

– Не знаю. Есть несколько вероятных сценариев развития событий, зависящих от результатов парламентских и муниципальных выборов. Если Тадич проигрывает на президентских выборах, но при этом его коалиция побеждает на выборах парламентских – это один из вариантов сценария. Если при этом кандидат партии власти на пост мэра Белграда Драган Джилас побеждает на выборах в столице – это уже дополнительное усложнение сценария. Джилас сегодня – единственная реальная оппозиция Тадичу внутри правящей Демократической партии. Если на выборах пролетают и партия Тадича, и сам Тадич, тогда его будущее как политика становится очень шатким и непредсказуемым, тут можно ожидать чего угодно. Демпартия имеет богатый опыт смещения и устранения лидеров.

Я полагаю, что Брюсселю и Вашингтону нужно конституционное большинство в сербском парламенте, а без коалиции Тадича его не получится сформировать, даже если она не побеждает на выборах. То есть Демократическая партия в любом случае остается во власти, вопрос лишь в том, под № 1 или под № 2…

Сейчас же делается всё, чтобы коалиция Тадича победила и продолжала оставаться номером один. Я не исключаю даже возможность провокации в Косово, чтобы у правящей партии был повод порассуждать о национальных интересах... Хотя на самом-то деле им нет никого дела до национальных интересов Сербии.

Ключевой вопрос сербской политики:

 как объединить всё против прозападного курса?

– Итак, большая часть политических аналитиков предрекает победу Демократической партии (ДС) президента Тадича, а второе место отводится партии прогрессистов Томислава Николича…

– Я совершенно не согласен с таким прогнозом. Почти наверняка большинство голосов будет у коалиции прогрессистов. Партия Тадича, вероятнее всего, получит около 25%, а партия Николича, если ориентироваться на текущую политическую конъюнктуру, – за 30% (по некоторым оценкам, вплоть до 34%). Почти со стопроцентной вероятностью можно говорить о том, что ни у одной из двух крупнейших партий не будет парламентского большинства, даже с учетом небольших партий-сателлитов, которые имеются как у Тадича, так и у Николича. Но если «коалиция Тадича» и «коалиция Николича» объединятся, они гарантированно получат больше 60% всех голосов в парламенте. Я считаю наиболее вероятным именно такой вариант развития событий, поскольку, повторюсь, сущностных противоречий между Тадичем и Николичем нет – оба политика обслуживают интересы Брюсселя и Вашингтона.

– Господин Билбия, мне кажется, что специфика сербской политической жизни может быть не вполне понятна российскому читателю. Вы говорите о 60% голосов на стороне прозападной части политического спектра. Кому же отходят остальные голоса? Что мешает этим силам блокировать действия правительственной коалиции? И вообще, так ли однородны названные вами коалиции?

– Сейчас в союзе с Тадичем находится партия вице-премьера Ивицы Дачича (Социалистическая партия Сербии). По прогнозам, она возьмет на выборах порядка 7–11 процентов. При этом вокруг Дачича сложилась его собственная мини-коалиция, ключевые позиции в которой имеют Партия пенсионеров и Единая Сербия, партия провинциального «барона», в России сказали бы – олигарха, Драгана Марковича, по прозвищу «Пальма». Все вместе они, если верить Дачичу, могут получить до 14 процентов голосов. Но эти голоса гарантированно станут довеском к голосам партии Тадича. Также на стороне Тадича традиционно выступают нацменьшинства – венгры, албанцы, мусульмане Санджака и т.д. Лидеры нацменьшинств позволяют себе определенную фронду в отношении сербских властей, но в конечном итоге они поддержат тех, на кого укажут их западные «спонсоры». Все эти голоса в совокупности дают Тадичу около 40 процентов в парламенте. Я, правда, не исключаю, что до дня голосования кто-то из попутчиков Тадича прозреет. Но вероятность этого невелика, особенно с учетом того, что весь телевизионный эфир контролируют люди из ближайшего окружения Тадича, в частности его советник по экономическим вопросам Срджан Шапер.

Что касается сил, не желающих примыкать ни к Тадичу, ни к Николичу, то, к сожалению, речь может идти всего о двух относительно крупных партиях – это Сербская радикальная партия и партия бывшего премьер-министра Воислава Коштуницы, она называется Демократическая партия Сербии – ДСС (не путать с «просто» Демократической партией Бориса Тадича – ДС). Совместными усилиями радикалы и Коштуница взяли бы около 35% голосов, проблема в том, что объединяться перед выборами они категорически не хотят. Я не берусь объяснять почему, скажу лишь, что тут мотивы чисто личные и клановые, в эти дела лучше лишний раз не погружаться…

По поводу Коштуницы – мы не должны забывать о его прошлом, причем совсем недавнем прошлом. Когда он был во главе правительства, Коштуница совершенно не сопротивлялся по косовскому вопросу давлению Брюсселя и Вашингтона, как он это делает сейчас. Только когда он ушел в оппозицию, начались рассуждения о том, что Косово – это исконно сербская земля, а не база для сил НАТО. Только оказавшись в оппозиции, он начал говорить, что Америка ведет против Сербии грязную игру. Только сейчас Коштуница пришел к мысли, что Сербия не должна вступать в Европейский союз. А это нужно было говорить, когда он был премьер-министром. Вся политическая ситуация в Сербии сегодня была бы совершенно другая, если бы Коштуница демонстрировал такие взгляды тогда, когда от него действительно что-то зависело…

Как бы то ни было, остальные партии вряд ли получат более 5–6%, за исключением самой прозападной, пробрюссельской партии либеральных демократов (ЛДП), которые наберут чуть больше – 7–8%. Большинство же малых партий вряд ли преодолеет ценз и соберет минимальный процент голосов для прохождения в парламент. Даже партия бывшего министра финансов и заместителя правительства Динкича, скорее всего, в парламент не попадет.

В целом же я прогнозирую, что в Сербии достаточно быстро будут объявлены внеочередные парламентские выборы. Существующий сегодня расклад сил поменяется после президентских выборов, эти изменения потребуют смены состава парламента. Так что этим летом мы, вероятнее всего, столкнемся с перевыборами.

– То есть, по большему счету, будущее Сербии определяется способностью или неспособностью политиков вступать в коалиции. Принципиально важным становится не количество голосов, полученных на выборах той или иной партией, а мобильность партийных лидеров, их готовность договориться друг с другом о совместных действиях…

– Получается, что это так, но, понимаете ли, пространство для создания коалиции весьма ограничено. Политический «пирог» уже поделен между крупными игроками. Даже значимые партии не могут вот так запросто расширить свою электоральную базу. Опять-таки существуют финансовые пружины, определяющие политический ландшафт.

Эту ситуацию хорошо иллюстрирует история общественного движения «Двери». «Двери» – самое национально ориентированное политическое движение в Сербии сегодня, единственное, благословленное на участие в выборах Сербской Православной церковью. Они заинтересованы в том, чтобы идти на выборы самостоятельно. Их политические конкуренты обвиняют «Двери» в том, что их неготовность к коалициям объясняется тем, что на самом деле они на содержании у партии Тадича. У «Дверей» же есть свой интерес. Они впервые участвуют в выборах, и им хотелось бы узнать свой электоральный потенциал. С их точки зрения политика невступления в блоки и коалиции правильна.

Я согласен с тем, что процент голосов на выборах – не самый главный вопрос сегодня. Ключевой вопрос – как объединить всё против прозападного курса? А объединение всех тех, кто реально против брюссельского курса, пока не получается.

Так что оппозиционное крыло остается раздробленным, в то время как пробрюссельские и проамериканские силы объединяются. Между ними вся борьба заключена в определении того, кто будет главным. Но эта борьба не угрожает курсу, он будет сохранен при любом исходе выборов. Это самое главное и страшное.

– Откуда, по вашему мнению, может прийти оздоровление политической ситуации в стране? В частности, движение «Двери», о котором много говорят в Сербии, но почти ничего не знают в России, – насколько это серьезно? Можно ли ожидать, что с приходом молодых, национально ориентированных сил в политику что-то начнет постепенно меняться?

-     Думаю, что все равно должна появиться более серьезная национально-ориентированная партия, потому что радикалы свои лимиты уже исчерпали. В том числе и потому, что сам Коштуница отнюдь не харизматичный лидер. Смогут ли молодые ребята из «Дверей», не слишком опытные в политике, сформировать настоящую партию? Если «Двери» продемонстрируют серьезность намерений, будут ли их торпедировать идеологические противники так же, как торпедируют сегодня партию Коштуницы и партию радикалов? Трудно ответить на эти вопросы однозначно, потому что «Двери», если оптимистично оценивать их перспективу, лет через 5–10 могли бы забрать тот электорат, который сейчас ориентируется на Коштуницу и радикалов. Но даже в таком случае они будут иметь чуть больше 20%. Разве это похоже на старт правящей партии?

Сегодня выбор стоит так: Евросоюз или Сербия?

– Давайте попробуем разобраться с патриотами истинными и мнимыми. Почему так много сторонников у Томислава Николича и его партии прогрессистов? Почему сербские избиратели так быстро забыли, что он предал Воислава Шешеля и расколол партию радикалов, забыли его прозападные высказывания последних лет?

– Николич на днях посетил ФРГ и там публично заявил, что Германия является, цитирую, «историческим стратегическим союзником Сербии». Не партнером даже, а именно союзником, причем историческим! А как же Первая и Вторая мировые войны, в которых Сербия страдала именно из-за принципиального нежелания быть союзницей Германии? Многовековое противостояние с империей Габсбургов, которая есть не что иное, как филиал Германии? Ничего хорошего сербы от Германии не видели за всю свою историю. И вдруг такое высказывание Николича…

Что касается секрета его популярности и имиджа патриота, который ему удается поддерживать, то тут все просто. Во-первых, это влияние СМИ, прежде всего телевидения. Как я уже говорил, все телеканалы в Сербии контролируются Тадичем и близкими к нему людьми. Тадич и его кураторы из Брюсселя и Вашингтона кровно заинтересованы в том, чтобы не дать реальной оппозиции, то есть Сербской радикальной партии и ДСС Коштуницы, набрать хоть сколько-то значимое число голосов. Поэтому из Николича усиленно лепят сербского патриота. Люди по-прежнему верят всему, что им говорят по телевизору… Белградские оппозиционные печатные издания, в которых разоблачается истинная сущность Николича и ему подобных политических хамелеонов, до сербской провинции, к сожалению, не доходят. Вот и о заявлениях, которые Николич делал в Германии, в Сербии известно очень малому числу людей, только тем, кто следил за немецкими СМИ.

Во-вторых, Николичу, к сожалению, удается разыгрывать «русскую карту». Николич постоянно заявляет, что из всех сербских политиков и государственных деятелей именно он теснее всего и ближе всего связан с российским руководством. В частности, Николич заявил, что уже получил официальное приглашение на инаугурацию российского президента и обязательно будет там присутствовать, так как Путин, цитирую, «его друг». Я пытался разобраться, получал Николич такое приглашение или нет, и если получал, то в каком качестве, но так и не смог получить в России достоверную информацию на этот счет. Если Николича действительно пригласили на инаугурацию Путина и именно в личном качестве, то это, по меньшей мере, странно…

Электорат Николича – это бывшие сторонники радикалов, потерявшиеся в новых политических реалиях, плюс аполитичные в целом люди, которым просто надоела нынешняя власть. Есть даже и такие избиратели, которые голосуют за партию Николича потому только, что в будущем от этой партии будет проще избавиться, чем от партии Тадича, по принципу «чем хуже – тем лучше».

– Сегодня все политические силы в Сербии, и правящая партия, и оппозиция, видят политический выбор Сербии как выбор между Евросоюзом и Косово. Насколько такое противопоставление, по вашему мнению, оправданно?

– Это не соответствует действительности, и вот почему. Выбор между Евросоюзом и Косово уже был сделан – на выборах 2008 года. И выбор этот, к сожалению, был сделан не в пользу Косово, а в пользу Евросоюза. Попытки сделать вид, что мы еще можем выбирать, с Косово или с ЕС, – это просто политическая близорукость или хуже, самообман. Выбор был сделан четыре года назад, и содеянного уже не вернешь. Сегодня выбор стоит так: Евросоюз или Сербия? Мы выбираем между членством в ЕС и собственно Сербией – нормальной, национальной, суверенной. Властные партии и коалиции ничего против того, чтобы Сербия была протекторатом, не имеют.

С Косово же власти Сербии распрощались в тот момент, когда разошлись пути партий Тадича и Коштуницы. Неготовность пожертвовать Косово вынудила Коштуницу положить на стол премьер-министерский мандат и уйти в оппозицию. Тогда же произошел раскол в Сербской радикальной партии и та часть, которая теперь называется прогрессистами, во главе с Николичем, высказалась за «европейские ценности» и «демократию». После этого судьба Косово была предрешена.

– Косово для Сербии потеряно навсегда?

– В Сербии всегда будет некое количество национально мыслящих политиков, для которых Косово не потеряно и не может быть потеряно. Беда в том, что те, кто призывает бороться за Косово любой ценой, осознавая историческую и национальную ценность этой земли, сейчас не имеют в Сербии серьезного политического веса. Более того, с каждым днем таких политиков становится все меньше. Это партия радикалов, прежде всего. Партия Коштуницы, которая выступает с той позиции, что Косово нужно оставить в качестве замороженного конфликта, наподобие кипрского. С другой стороны, мы имеем Николича, шансов у партии которого сформировать новое правительство намного больше, чем у радикалов и ДСС, равно как и у всех партий из коалиции Тадича. Они хором утверждают, что вопрос с Косово лишь обременяет Сербию в политике, считают, что вопрос Косово необходимо решать как можно быстрее и фактически любой ценой, только обосновывают эту необходимость по-разному.

Нужна значительная перемена в расстановке сил, чтобы Сербия публично и однозначно заявила, что по доброй воле никогда никому Косово не отдаст. Такой политической силы в Сербии сегодня нет. Тот же Коштуница, несмотря на свои заявления, к реальным шагам по защите Косово не готов. Радикалы тоже осторожничают. Я очень надеюсь, что наши политики не посмеют выбросить упоминания о Косово из Конституции, формально отказавшись от этой земли. Пусть этот конфликт разрешается своим чередом. Будем реалистами: в конце концов Косово у нас почти наверняка отнимут. Но нельзя допустить, чтобы отнятие Косово происходило с формального согласия власти.

Косово – это не просто 14–15% всей территории страны. Нигде в Европе нет такой концентрации сакральных христианских объектов – монастырей и церквей, как в Косово. Вдумайтесь только: до 2004 года в Косово существовало более 1500 церквей и монастырей. На этом маленьком клочке земли на задворках Европы... Косово – это самая важная историческая часть сербской национальной территории, которая сравнима по значению разве что с Палестиной для евреев. Добровольная отдача Косово бывшим боевикам, разбогатевшим на наркотрафике и торговле человеческим органами, будет несмываемым позором для Сербии на тысячи лет вперед…

Беседовал Н.В. БОНДАРЕВ,

 старший научный сотрудник РИСИ