СТРАНА ДУШИ, СТРАНА СВОБОДЫ

 Абхазия (по-абхазски название страны “Апсны” означает “страна души”) возникает перед тобой неожиданно. Добравшись до Адлера, вы садитесь на маршрутку и доезжаете до реки Псоу, которая одновременно является границей. Сейчас, правда, непонятно, между кем и кем, но, тем не менее, все называют это место почтительно – “граница”, и там есть все необходимые аксессуары: таможня и погранично-пропускной пункт.

Мои документы чем-то не понравились девушке-лейтенанту, и она изучала их дольше обычных минуты-двух. Стоявший за мной грузноватый мужчина завозился и как-то натужно подмигнул: “Чё, братан, в розыске, что ли?” Слова: “Какой там розыск, братан. Просто отдыхать еду” – я произносил уже за пределами России, мощно подталкиваемый в спину раздраженной очередью и сжимая в руках наконец изученный бдительной девушкой паспорт.

Абхазский пропускной пункт на другой стороне моста через Псоу, в отличие от российского, просто-таки излучал гостеприимство. Огромного роста пограничник настолько лучезарно улыбался, что мы, забыв показать документы, деловито прошлепали на территорию Республики Абхазия. Гигант попросил на полсекунды приостановиться, глянул на наши физиономии, сверил их с фотографиями, наклеенными в документах, и, став отчего-то еще более приветливым, пожелал счастливого отдыха.

ЦАРИ, КОРОВЫ

 И БРОШЕННЫЕ ДОМА

Выйдя из пропускного пункта, мы лихорадочно завертели головами по сторонам, старясь как можно быстрее ощутить себя в другой стране. А зачем же еще люди ездят в путешествия, как не за тем, чтобы ощутить себя где-то в другом месте.

Увы! На стоянке маршрутных такси, которые должны были отвезти нас в сторону Сухума, все было так же, как где-нибудь около станции метро “Юго-Западная”, – небольшая очередь и толчея.

Однако я почувствовал, как дочери мои несколько поднапряглись – “лиц кавказской национальности” вокруг было, естественно, побольше, да и выглядели они совсем по-иному, чем в Москве. И вспомнил, как много лет назад, впервые попав в Армению, несколько первых дней удивлялся, что из своей страны (тогда еще СССР) вроде бы не уехал, а вокруг – только армяне. Теперь-то я понимаю, что то далекое уже ныне ощущение “чужого в своем”, или, если угодно, “своего в чужом”, может быть, и было одной из главных наших психологических советских ценностей.

Первая необычность поджидала нас примерно в километре от границы. В виде тощей рыжей коровы она разлеглась на дороге, заняв ровно ту половину проезжей части, которая вела на юг, к Сухуму. Водитель пробормотал что-то по-абхазски, нехотя снизил скорость и стал объезжать рогатое препятствие. Впоследствии мы уяснили, что в Абхазии коровы ведут себя примерно так же, как в Индии, хотя не имеют на это никаких прав, не являясь священными животными, – бродят по дорогам, отдыхают на них же в тени придорожных деревьев, словом, создают массу препятствий автомобильному транспорту.

Проехали первую эвкалиптовую рощу – странное ощущение: крона эвкалиптов не похожа ни на какое другое дерево – своей ажурностью она напоминает телерадиобашню Шухова на Шаболовке.

После Гагры, которая является стопроцентным курортным городом и в этом смысле чем-то похожа и на Ялту, и на Сочи, начинается собственно Абхазия. И тут замечаешь, что по сторонам дороги то тут, то там попадаются пустые, заброшенные дома. Не разрушенные и не обветшавшие, а добротные и вполне еще пригодные для жилья, но именно брошенные дома. Конечно, они есть и в Гагре, и в Пицунде, но среди курортного блеска и толпы приезжих и отдыхающих они как-то не бросаются в глаза.

История Абхазии изобилует крутыми поворотами, трудностями и трагедиями. Первые упоминания об этой земле мы находим еще у Геродота, в виде земли колхов.

А друг и почитатель Геродота правитель Афин Перикл лично посетил эти места в ходе Понтийского похода, инспектируя греческие города-колонии Диосукриаду (Себастополис, в районе нынешнего Сухума), Питиунт (Пицунду) и Пантикапей. У Плутарха мы находим упоминания о Гагаре (возм., Гагра) и Тапасе (возм., Туапсе). А известный писатель и историк Г.Гулиа рассказывает о царях Ээте и Карасе II, а также об оборонительном сооружении, называемом Великая Абхазская стена, которая вроде бы существовала уже в эпоху Перикла.

Хотя отношения между Колхидским царством и Древней Абхазией очень туманны, все же можно утверждать, что писаная история Абхазии начинается примерно с VII–VI веков до нашей эры. Согласно абхазской историографии, предки абхазов (апсилы и абазги), а также родственных им адыгов и убыхов занимали все западное черноморское побережье – от Туапсе до Трапезунда (нынешний турецкий Трабзон). Об этом, впрочем, достаточно убедительно свидетельствуют и топонимы, например, названия рек, от Шепси и Туапсе на севере до Супсы на юге.

Существует легенда о кавказско-иберийских (праабхазских) корнях царя Пoнта Митидата VI Евпатора, которому в 132–63 гг. до нашей эры удалось объединить под своей властью все Западное и Южное Причерноморье и который вел ожесточенную борьбу с Римской империей.

В I–IV вв. н.э. Западное Закавказье находится под римским влиянием, однако абхазские княжества, расположенные в труднодоступной и небогатой ресурсами местности, не вызывают особого интереса завоевателей. В силу чего им удается сохранять относительную самостоятельность, в отличие от своих юго-западных соседей – картвелов, сванов, гурийцев, имеретинцев, хевсуров и мегрелов.

В V–VI веках территория нынешней Грузии становится объектом ожесточенной борьбы между тогдашними “мировыми империями” – Византией и Персией (Ираном), в результате западная часть отходит к Византии, восточная – к Персии. Абхазия же, в силу упомянутой причины, снова остается чуть в стороне. И здесь постепенно формируется Абхазское царство со столицей в Анакопии (Новый Афон), которое к VIII веку становится одним из последних независимых кавказских государств – к этому времени и Армения, и Ширван (нынешний Азербайджан), и большая часть Грузии находятся под властью Арабского Халифата.

 В непрерывных войнах с Византией, арабами и армянским эмиратом Халифата (армяне признали верховную власть Багдада, сохранив внутренний суверенитет и собственную веру) абхазские цари Леон II, который породнилися с владетелями Хазарского каганата и Теодоси (Феодосий),   отвоевывают почти всю территорию Грузии и раздвигают границы Абхазского царства на юго-восток. Наивысшего расцвета Абхазское царство достигает при Георгии II (935–953 гг.). Его столицей в это время является Кутаис. В 975 году мужская линия абхазских царей пресеклась, подобно тому как это было в России после Петра I, и последняя абхазская царица Гурандухт вышла замуж за грузинского князя из рода Багратидов-Багратиони, потомки которого в результате этого династического брака стали во главе объединенного царства абхазов и картвелов.

Вечером, водворившись у гостеприимных хозяев и посидев на лавочке в окружении гранатового дерева, фейхоа, мушмулы и винограда, мы в полной мере ощутили себя в субтропиках. Жара в первый день стояла совершенно дикая, столбик термометра легко зашкаливал за 40 градусов   в тени, что означало не менее 52-54 градусов на солнце. Влажность также была колоссальная, и даже ночь облегчения не принесла. К счастью, таких дней было всего два за две недели. Тем не менее тем, кто хочет насладиться пребыванием в Абхазии в полной мере, рекомендую все же приезжать в конце августа или в сентябре. Это наиболее комфортное здесь время по климатическим показателям (воздух – 25-27 градусов, вода – 22 град.), да и цены на все намного ниже.

НЕМНОГО

 КУРОРТОЛОГИИ

Если брать курортно-ценовую компоненту, она выглядит примерно так: койко-место в Гагре и Пицунде летом 2005 года стоило около 200 рублей в сутки с человека, в Гудауте и Сухуме – от 70 до 100 рублей. В селах между этими городами на побережье – и того меньше. И это при том, что сотней километров севернее, в Адлере или Сочи, цена койко-места доходит до 500 рублей. Питание можно купить в любом из санаториев; обойдется это от 150 до 200 рублей в сутки с человека. Так что поездка в субтропики на четверых  человек на две недели обошлась нам в смысле жилья и питания в смешную сумму – что-то около 11000 рублей.

Но дело даже не в этом, абхазские пляжи, по крайней мере те, на которых мы купались, выглядят не просто более свободными по сравнению с сочинскими или крымскими. Они выглядят фантастически, небывало пустыми, и отдыхать на них комфортно. Вы вполне можете занять на них место в 10 квадратных метров, не рискуя уткнуться в чьи-то ноги.

С одной стороны, это потому что абхазские пляжи шире сочинских или крымских, на которых собственно пляжная полоса редко превышает 10-12 м по ширине. С другой – конечно же, это результат скромной в настоящее время посещаемости абхазских курортов. Вот немного, совсем немного статистики.

Крымское побережье от Фороса до Карадага (то, что собственно и называется Южным берегом Крыма) в длину простирается на расстояние чуть более 150 километров. При этом уже в 200 м от моря во многих местах начинается значительное повышение, в результате чего дома в полукилометре от моря могут находиться примерно в 300-400 метрах над его уровнем. Это, вне всякого сомнения, несколько затрудняет отдых тем, кто не очень любит лазить в жару по горам. В результате все отдыхающие скучиваются в страшно узкой, не более 400-600 м от моря, полосе, что, конечно, не может не сказываться на комфортности и санитарной гигиене.

При всем при этом эта небольшая полоска земли в лучшие годы (конец 70-х – начало 80-х годов прошлого века) принимала до 8-10 миллионов человек в сезон, каждый из которых оставлял здесь не менее 200 долларов (по ценовым курсам того времени). И хотя в настоящее время Крым вряд ли принимает более 3 миллионов человек в сезон, тем не менее, курортно-финансовый потенциал ЮБК оценивается не менее чем в 2-2,5 миллиарда долларов.

Полоска от Архипо-Осиповки до Адлера (принадлежащая России часть субтропического Черноморского побережья Кавказа), примерно в 175 километров длиной, в прошлом году приняла, по разным данным, от 5 до 6 миллионов человек. Согласно имеющимся расчетам, среднестатистический отдыхающий оставляет за 10-15 дней своего пребывания на побережье в районе Сочи около 350 долларов. А в целом Краснодарский край получил от курортной отрасли не меньше 2 миллиардов долларов.

Теперь вернемся в Абхазию. Длина побережья от Псоу до Ингура чуть превышает 160 километров, то есть примерно равна ЮБК и российскому Черноморскому побережью Кавказа. Как я уже сказал, пляжи здесь в силу географических особенностей местности шире, в результате чего и выглядят, и в реальности являются более просторными при равном количестве отдыхающих.

Что касается числа отдыхающих в Абхазии, оценки очень расходятся. Называются цифры и в 50, и в 100, и в 500 тысяч отдыхавших в Абхазии в 2004 году. Грузинские источники, естественно, подвергают сомнению абхазскую статистику, говоря о 30-40 тысячах человек, отдохнувших в Абхазии в 2004 году. Впрочем, грузинская статистика из неизвестных соображений минимизирует и количество отдыхавших в Абхазии до распада СССР, утверждая, что их число вряд ли превышало 200 тысяч человек. Тем не менее курортная доля Абхазии в общегрузинской составляла до 1991 года не менее 60 процентов. В то же время президент Республики Абхазия С.Багапш утверждает, что до распада СССР в Абхазии отдыхало до 1,5 миллиона человек, что, исходя из приведенных выше пространственных иллюстраций, выглядит куда более реалистичным.

Думаю, вряд ли количество отдыхающих (я не включаю в это число тех, кто приезжает в Абхазию из Сочи на однодневную экскурсию на Рицу или в Новый Афон) в Абхазии нынче превышает 100 тысяч человек, что выглядит мизерным по сравнению с вышеприведенными примерами ЮБК и ЧПК. Хотя надо заметить, что, скажем, туристический комплекс на Рице уже сейчас приносит неплохой доход: 100 тыс. экскурсантов за сезон при цене экскурсии в 500-700 рублей с сопутствующим обслуживанием должны обеспечить общую выручку примерно в 50-70 миллионов рублей. Кстати, для сравнения: нынешний бюджет Абхазии составляет около 450 миллионов рублей.

В целом же Абхазия по своим природно-рекреационным характеристикам способна принять 3-4 миллионов человек, которые могли бы привезти в республику не менее 30 миллиардов рублей (стоит ли так напрягать экологию или следует остановиться на цифре в 1-2 миллиона отдыхающих – это другой вопрос). Однако здесь мы сталкиваемся с главной на данный момент абхазской проблемой... И, кстати, пора глянуть, что там поделывают наши цари...

Бесконфликтная совместная история царства “абхазов и картвелов” длилась не очень долго. После татаро-монгольского завоевания собственно Закавказье, так же как и, впрочем, Россия, некоторое время не имело собственной внятной истории: князей и царей чингизиды меняли как перчатки. В конце XIV в. по Закавказью прошел Тимур с кровавыми и разрушительными походами. Вся Восточная Грузия и большая часть Западной были завоеваны его армией, а грузинский царь Баграт V был вынужден, дабы предотвратить дальнейшее кровопролитие, принять ислам. (Здесь надобно заметить, что Абхазия была одним из первых центров распространения христианства на Кавказе. С IV в. н.э. в Абхазии распространяется христианство. Важнейшим его центром становится Питиунт (Пицунда). По церковному преданию первую христианскую проповедь предки абхазов услышали из уст апостолов Андрея Первозванного и Симона Кананита. В конце III – начале IV вв. в Питиунте образовалась первая христианская община на Кавказе, которую епископ Стратофил представлял на первом Вселенском церковном соборе в Никее в 325 г. Официально местное население приняло христианство в VI веке при императоре Юстиниане. В Константинополе была основана школа, где специально обучались дети абасгов.)

В XIV–XVI вв. Абхазское княжество вновь становится относительно самостоятельным – абхазов снова выручила малая привлекательность их страны с точки зрения тогдашнего приоритета ценностей. В это время в Закавказье сосуществуют еще несколько княжеств: картлийское, имеретинское, кахетинское, находящихся в сложных отношениях друг с другом. Во внешней и торговой политике в этот период Абхазия ориентируется на Геную, а абхазские князья, как и положено в период феодальной раздробленности, враждуют друг с другом и с соседями. К XVI–XVII векам здесь выделяются две основные феодальные династии: владетели собственно Абхазии Шервашидзе-Чачба, генетически восходящие к прикаспийским ширваншахам, и князья Дадиани, которые правили в Самурзакано (в районе нынешнего Гальского района) и в Мегрелии (Западная Грузия).

С середины XVI века в Западном Закавказье усиливается турецкая экспансия. В результате османско-персидских войн и последующего раздела сфер влияния Абхазия вместе с частью Западной Грузии примерно на 150 лет попадает в номинальную зависимость от Турции, в то время как большая часть Грузии отошла Ирану. Одновременно Турция установила контроль над всем Черноморским побережьем от Тамани до Батуми.

Следует отметить, что абхазские порты турки использовали прежде всего в целях работорговли. Таким образом, Абхазия и ее население оказались втянуты в один из самых отвратительных видов средневекового бизнеса – работорговлю. Рабов поставляли в основном кочевые племена Приазовья и Прикубанья, которые, в свою очередь, добывали их в южных областях России. Следует заметить, что к концу периода турецкого господства система работорговли оказала настолько разлагающее воздействие на абхазов, что они начали продавать в рабство своих собственных соплеменников.

При этом относительная самостоятельность Абхазии, тем не менее, сохранялась – турки, правда, поспособствовали распространению здесь ислама, но в целом, кроме контроля за побережьем и бесперебойного притока рабов, их мало что интересовало.

В XVIII в. Абхазия становится одним из главных “яблок раздора” между Российской и Османской империями, а ее правители были вынуждены в течение почти 150 лет маневрировать в зависимости от того, как складывались отношения между Блистательной Портой и Северной Пальмирой. В 1810 году владетельный князь Шервашидзе-Чачба принял присягу на верность России, и Абхазия, как с удовлетворением отмечают русские источники того времени, вернулась “к святой вере своих передков”. Абхазское княжество вошло в состав Российской империи. Одна из отличительных черт Абхазского княжества в том, что оно не утеряло полностью своей государственности с присоединением к России. С 1810 по 1864 гг. Абхазское княжество сохраняло автономное управление в составе России и просуществовало дольше других на Кавказе. Княжество было упразднено указом Александра III. Это событие вызвало крупнейшее абхазское восстание 1866 года.

Конечно, здесь может возникнуть вопрос: к чему все это знать современному читателю? Отвечаю: абхазский узел с помощью простых методов и средств развязать невозможно. Вопрос сейчас не в том, придет ли Россия в Абхазию, ибо де-факто она (Россия) уже там, а в том, не придется ли ей через некоторое время оттуда уходить. И шапкозакидательские настроения, которыми сейчас наполнена наша пресса, и бравые заявления о подлых, глупых, но, главное, антироссийских грузинах, и тем более плохо продуманные действия ни к чему хорошему не приведут.

Многие ли в России знают, что, к примеру, в Абхазии, как, впрочем, и в большинстве северокавказских республик нынешней России, не существовало крепостного права? И его отсутствие есть не просто факт истории. С моей точки зрения, это факт нынешнего абхазского менталитета. В многочисленных разговорах я неоднократно слышал подчеркивание этого обстоятельства как одного из основных отличий абхазского бытия от, скажем, грузинского. Но и просто банальной данью политической конъюнктуре это назвать нельзя. Абхазы, причем простые люди, не интеллигенция, гордятся этим обстоятельством так же, как мы гордимся тем, что у нас была великая империя или великая дворянская литература. Не желать замечать всего этого – значит не желать обеспечить на Кавказе мир и стабильность всерьез и надолго.

515 – 300 = 215

Итак, вот основная абхазская проблема. Она мрачно взирает на вас пустыми глазницами окон в Гудауте и Новом Афоне, она ужасает погребальной тишиной района многоэтажек в Сухуме, она таится за стенами брошенных гостиниц, ресторанов и банков.

Необходимое пояснение. По данным переписи 1989 года, в Абхазии на тот момент проживало около 515 тысяч человек, из них грузин – около 240 тысяч, абхазов – около 97 тысяч, примерно по 80 тысяч русских и армян и около 30 тысяч греков. Многие абхазы в ходе той переписи добровольно или принудительно были записаны как грузины, поэтому реально абхазов в 1989 году в республике проживало, наверное, все-таки несколько больше 100 тысяч.

Численность населения Абхазии в настоящее время определить затруднительно, ибо даже премьер-министр республики Александр Анкваб говорит, что “в Республике Абхазия сегодня нет систематизированной реальной базы данных о населении, у нас есть итоги учета населения, проведенного в январе 2003 года”.

По предварительным неофициальным результатам переписи 2003 года, число жителей Абхазии составило около 320 тысяч человек.

А вот в вышедшем в 2005 году в Сухуме сборнике “Абхазия в цифрах”, выпущенном Управлением государственной статистики Абхазии, указано, что в настоящее время в Абхазии проживает около 215-220 тысяч человек, из которых (оценка) от 70 до 100 тысяч составляют абхазы, от 50 до 70 тысяч – грузины, которые по преимуществу сосредоточены в Гальском районе (около 40-50 тысяч человек), около 50-60 тысяч армян и примерно 25 тысяч русских. Греческая община сократилась до 3-5 тысяч человек.

Разница в цифрах между 2003 и 2005 годами объясняется, скорее всего, сложностями с учетом тех лиц, кто год и более не проживает на территории Абхазии.

Не станем вдаваться сейчас в причины, породившие столь ужасающие демографические перемены, а просто констатируем: для того чтобы поддерживать функционирование всех необходимых систем жизнеобеспечения, производства и государственной жизни, Абхазии не хватает как минимум 250-300 тысяч человек. Примерно столько людей выехало из республики после абхазо-грузинской войны.

Проходя по улицам абхазских городов и деревень, невозможно оставаться равнодушным: каждый второй дом нежилой, при этом дома не разрушены, во многих из них есть свет, вода и газ, в некоторых даже сохранилась кое-какая мебель. Но они, дома эти, абсолютно пусты, пусты вот уже 12 лет. Это дома тех, кто покинул республику после 1992–1993 гг. Вот, например, пышный особняк с прекрасным большим садом и виноградником. В Подмосковье он потянул бы никак не меньше, чем тысяч на 200-300 у.е., а уж здесь, в трех-четырех минутах ходьбы от моря… Но он пуст, его облюбовали местные собаки, их много, не меньше десяти. Они сидят на ступеньках или лежат на траве, спокойно смотрят на проходящих и не лают. Рядом приземистый домишко, поплоше, почти без участка, – тоже пуст. Зеленый особняк напротив, построенный, судя по всему, в конце 80-х, – пуст, хотя виноградник до сих пор плодоносит, и тугие гроздья уже кое-где начинают розоветь. На пригорке красивое, с необычной колоннадой, здание, дверь его раскачивается и поскрипывает от ветра, но это здание вроде бы имеет хозяина, это семья греков, и за домом, как нам сказали, кто-то присматривает. А вот центр города – симпатичное здание постройки начала XX века, этакое забавное грузинское купеческое “барокко”, угрюмо зияет пустыми проемами. Напротив – розовая “хрущёвка”, в ней заселены всего три или четыре квартиры. И так сплошь и рядом.

В центре Сухума рядом со вполне ухоженными домами вдруг да и выглянет этакий вот мертвый остов. Огромный по здешним меркам новый район многоэтажек: полтора десятка 14-17-этажных зданий пусты, если не подряд, то через одно. Ей-богу, прямо готовая декорация для фантастического фильма про обезлюдевшую землю.

При этом следует отметить, что в эти дома почти никто не заходит и они, как правило, никем не используются - факт сам по себе достойный удивления. С.В.Багапш, неоднократно заявлял, что собственность грузинских беженцев в Абхазии не приватизируется, тем не менее, все же какая-то инвентаризация, видимо, необходима.

И вот вопрос, который повисает над любым руководителем Абхазии: откуда взять людей, то бишь это самое пресловутое население, которое должно пахать, сеять, собирать урожай, работать на цементных заводах, заниматься виноделием и обслуживать курорты? И куда его заселять, если не решить проблему собственности беженцев?

В конце XIX века абхазы и родственные им убыхи и адыги, которые жили к северу от Псоу, пережили, как сказали бы сейчас, масштабную гуманитарную катастрофу. Бесстрастные данные Штаба Отдельного Кавказского округа свидетельствуют, что в 1833 г. абхазо-адыгов на Кавказе было 661 тыс. душ, тогда как картвельских племен было 611 тыс., дагестанцев (без туркоязычных) – 500 тыс., чеченцев с ингушами – 218 тыс. и т.д.

Иными словами, численность абхазо-адыгов была сравнима с численностью картвельских, то есть западногрузинских, племен. И если бы события развивались естественным путем, то абхазо-адыгов должно было бы сейчас проживать на Кавказе не менее 2,5-3 миллионов человек. Но мы с вами уже знаем, что абхазов насчитывается не более 100 тысяч человек, а адыгов (вместе с черкесами и кабардинцами) – чуть более 500 тысяч человек. Что же случилось?

У нас в России мало кто знает слово “махаджирство”. Фактически его русским эквивалентом является слово “беженец”, “вынужденный переселенец по религиозным мотивам”. После того как Российская империя вступила в борьбу за Черноморское побережье Кавказа с Османской империей, племена адыгов, убыхов и абхазов были поставлены перед очень сложной религиозной и политической дилеммой.

Царское правительство и эти народы, к примеру, очень по-разному трактовали переход в подданство. В Петербурге считали, что переход в российское подданство означает безусловное и жесткое распространение большинства законов Российской империи на вновь присоединенные территории. Новые же подданные российского императора так не считали: признав над собой верховную власть двуглавого орла, в остальном они хотели жить такой же вольной и независимой жизнью, как жили в течение столетий их предки: торговать с кем хочется, молиться как придется, использовать личное оружие по собственному усмотрению и т.д.

 К примеру, некий абхазский крестьянин на требование исправника Измайлова снять шапку в его присутствии ответил, что абхазы снимают шапку только в домах богов (то есть в церкви) или перед святыми, а такого святого, как святой Измайло, они, жители деревни, пока не знают. В результате возникшего впоследствии конфликта многие жители данной деревни стали махаджирами. При этом, как видно даже из этого маленького примера, религиозный момент, как мне представляется, до второй волны махаджирства мало что значил: в это время в абхазских и убыхских селах зачастую на одном конце села стояла церковь, а на другом – мечеть. А сами убыхи и абхазы еще в начале XX века не менее охотно при этом поклонялись и Бытхе с Айтаром – местным языческим божествам. Иными словами, веровали они без особого фанатизма.

Однако царское правительство, находясь в ситуации жесткого противостояния с Османской империей, не могло или не захотело входить во все эти тонкости: перед убыхами был поставлен ультиматум: либо выселение на север, за Кубань, либо эмиграция в Турцию. Земли, принадлежащие убыхам, империя рассчитывала впоследствии заселить переселенцами из России, в лояльности которых была убеждена.

Убыхи, северные соседи абхазов, после ожесточенной вооруженной борьбы выбрали махаджирство в южном направлении.

Словом, убыхи принудительно-добровольно отправились в Турцию. И пришлось им там очень не сладко. Тех, кто не умер по дороге и выжил в безлюдных и пустынных местах Анатолии, заставили полностью отуречиться – взять турецкие имена, ходить в турецкой одежде. Убыхские красавицы регулярно пополняли гаремы османских пашей, а юношам, учитывая их высокие боевые качества, охотно позволяли умирать под знаменами Османов на всех фронтах, где турецкие армии вели ожесточенные сражения. И хотя в Турции до сих пор проживает некоторое количество людей, считающих себя убыхами, никто из них не владеет языком предков.

Затем настал черед абхазов. Первые махаджиры среди абхазов появились еще до 1850 года, но их было сравнительно немного. Восстание 1866 года, которое, как уже было сказано, полыхнуло после указа об отмене суверенитета Абхазского княжества, имело и еще один источник. В Абхазии, после утери ею суверенитета в 1864 году, так же как и по всей Российской империи, в рамках реформы 1861 года был зачитан Манифест об Освобождении крестьян. Но поскольку в Абхазии все крестьяне были лично свободными и владели землей, то воспринято там это было не так, как надеялись авторы, – крестьяне решили, что их хотят заставить выкупать собственную землю. Восстание было соответствующим образом подавлено, после чего махаджирство приняло массовые формы. К концу 1875 года на территории Турции уже проживало, по разным оценкам, от 50 до 150 тысяч абхазов.

Однако самая массовая волна беженцев появилась после русско-турецкой войны 1877–78 годов, в которой, к сожалению, значительная часть абхазов поддержала турок, точнее, даже не турок, а инспирированную ими экспедицию абхазских махаджиров с целью отвоевать Абхазию. Десант под предводительством одного из видных представителей абхазской знати из династии Шервашидзе-Чачба высадился около Сухума и даже захватил его.

Однако Россия, как известно, довольно легко выиграла у Турции эту войну. И вполне естественно, что для побежденных и тех, кто их поддерживал, наступили черные времена. Абхазы были объявлены “виновным народом”, а махаджирами стали, по абхазским оценкам, не менее 200 тысяч человек.

Судьба абхазов в Турции сложилась лишь чуть более счастливо, чем у убыхов. В советское время считалось, что большинство из них также были полностью ассимилированы. Тем не менее нынешние абхазские источники оценивают примерно в 350-500 тысяч количество людей, проживающих в Турции, но считающих себя абхазами. Всего же, по тем же источникам, в Турции насчитывается более 3 миллионов представителей северокавказских и кавказских народностей. Некоторые из них, сменив имена на турецкие, сумели пробиться на самые верхние уровни Османской феодальной империи и приняли активное участие в свержении султанской власти в 1915 году.

Словом, 130 лет назад Абхазия, так же как и сегодня, обезлюдела. Целые села, особенно в центральной Абхазии, стояли вымершими. В это время начинается первая волна грузинского заселения Абхазии. Большинство грузинских газет того времени было заполнено рассуждениями о необходимости заполнить лакуну и не дать чужеродным элементам (под ними подразумевались русские, немцы и эстонцы, которыми царское правительство пыталось заселить опустевшие места) занять земли родственного грузинам кавказского народа. В результате уже к началу XX века в Абхазии проживало около 60 тысяч абхазов и около 30 тысяч грузин. Вторая волна грузинской демографической экспансии происходила в течение всего советского периода и привела к тому соотношению, которое имело место в 1990 году, – на 97 тысяч абхазов приходилось более 240 тысяч грузин.

Я не стану описывать дальнейшие события подробно, кратко напомню лишь хронологическую последовательность. В 1931 году “Абхазскую союзную республику в составе Грузии” низводят до статуса автономной республики. В Абхазии происходят массовые волнения, а также всеобщий съезд абхазского народа, на котором выражено недоверие советской власти. В 1978–79 годах, после принятия “брежневской” Конституции, в Абхазии вновь произошли массовые волнения – их участники требовали занесения в Конституцию Абхазской АССР права на выход из состава Грузии. В 1989 году съезд абхазского народа принял декларацию о суверенитете. Затем в 1991 году, в связи с распадом СССР, Абхазия выходит из состава Грузии. 14 августа 1992 года грузинские войска вторгаются на территорию Абхазии и захватывают Очамчиру и Сухум, потом высаживают десант на севере страны и захватывают Гагру. Казалось, что дни Абхазии сочтены, однако маленькая республика находит в себе силы для нанесения ответного удара. В Абхазию приезжает большое количество добровольцев, по преимуществу из российских республик Северного Кавказа, казаки, приднестровцы.

Гагринский (северный) фронт, к примеру, возглавлял Шамиль Басаев, который тогда еще не был всемирно известным террористом. К весне 1993 года в ходе военных действий наступает перелом: абхазы отвоевывают Гагру, Сухум, Очамчиру, а к концу ноября выходят на границу между Грузией и Абхазией по реке Ингур. Главу Грузии Шеварднадзе, который пытался лично руководить военными действиями, эвакуируют из Сухума корабли российского Черноморского флота.

Своеобразие абхазской этнической ситуации состоит в том, что абхазский этнос является промежуточным, точнее, связующим звеном между северокавказскими и закавказскими народами. Безусловно, что абхазский язык   принадлежит к адыго-абхазским языкам. После революции 1917 года Абхазия входила в так называемую Горскую Республику, а в 1988 году вместе с Чечней выступила одним из инициаторов создания Комитета горских народов Кавказа, штаб-квартира которого некоторое время находилась в Сухуме.

С другой стороны, столь же бесспорно, что в ментальности и поведении у абхазов и грузин очень много общего. Нынешним абхазам совершенно чужд религиозный фанатизм во всех его проявлениях, в том числе и в виде мусульманского фанатизма. К примеру, на мой вопрос: почему не едут в Абхазию потомки махаджиров из Турции? – веселый и оживленный доселе собеседник поскучнел и ответил, что, мол, “почему не едут – едут, да вот только другие они, чем мы, совсем другие...”.

Действительно, скажем, вино на столе есть абсолютная необходимость абхазского бытия, абхазского этикета (аламыса). Гостя нельзя не встретить стаканчиком вина или рюмкой чачи. А вот проживающие в Турции абхазы гостя стали встречать чашкой кофе или медовой водой вместо вина. Мелочь, скажете… Отнюдь… Ибо это изменение в бытовых привычках влечет за собой колоссальные изменения в хозяйственной жизни – исчезновение или ослабление целых отраслей, таких как виноградарство и виноделие.

Другой мой собеседник, настроенный, видимо, более протурецки, напротив, с некоторым сожалением заметил, что те, кто хорошо себя чувствует в Турции, сюда (в Абхазию), увы, не поедут, зачем, мол.

Некоторое количество переселенцев из Турции в Абхазии, впрочем, уже появилось. Кое-кто из них принимал участие в войне. Селятся они в основном в окрестностях Очамчиры.

Нынешние руководители Абхазии, и президент Сергей Багапш, и премьер Александр Анкваб, на этот счет также имеют свое мнение. Вот что, например, считает С.Багапш: “Вообще, мы бы желали поддерживать с Турцией хорошие отношения, там живет более 500 тысяч наших соотечественников – махаджиров, мы об этом не забываем. Это наши граждане – граждане Абхазии. И мы задаем вопрос: почему они не могут вернуться в Абхазию, как и другие перемещенные лица, желающие сделать это? Это их историческая родина. Данный вопрос стоит, и мы постараемся его решить.

Что касается Турции, то здесь есть вопросы политического характера. Официальных контактов и связей с Турецкой Республикой у Абхазии нет. Государство Турция ничего сюда не инвестирует. Может быть, она не хочет этого делать, а может быть и не может... Кроме России сюда вообще никто ничего не инвестирует...Другое дело, когда речь идет о частных коммерческих отношениях.  Усилиями наших земляков, проживающих в этой стране (Турции), осуществлено строительство гостиницы, открыт бизнес-центр, реализуется множество интересных проектов по курортной сфере. Для полноценной работы необходимо беспрепятственное движение людей. В Абхазию невозможно заехать с турецким паспортом”. ("Апсны.ру")"

Аналогичной позиции придерживается и А.Анкваб: “Это важная и тонкая тема... Я так понимаю эти вопросы: чтобы звать людей вернуться на историческую родину, надо обеспечить им безопасность, проживание, работу".

Алексей Петрович

ПРОСКУРИН

Гудаута-Сухум

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Статья впервые опубликована в №32-33,"ЭФГ", 2005 г.