ЗАВЕЩАНИЕ КУЧМЫ, ЛОВУШКА ЛЕНИНА,

ОРАНЖЕВАЯ ДЕВА И ДВЕ РОССИИ

Перелистал сейчас всё, что написал об Украине за последние 5 лет, – не так уж и мало. Но...

Завещание Кучмы

В 2003 году второй президент Украины Леонид Кучма инициировал в стране проведение конституционной реформы, суть которой сводилась к фактическому превращению Украины из президентской в парламентскую республику. При этой форме государственного устройства победившая на выборах партия формирует правительство, а президент выполняет чисто представительские функции.

“Политреформа” была на ура встречена прежде всего в восточных и южных областях Украины. Наверное, потому, что такая форма правления больше соответствовала казацко-вольнолюбивым традициям Слобожанской Украины и Запорожской Сечи.

Казалось бы, что с учётом прорусских симпатий, имеющих место на юго-востоке Украины, мы вправе сделать вывод о том, что данная реформа выгодна и России.

Однако при более тщательном анализе данного “управленческого нововведения” становится ясно, что украинский парламентаризм абсолютно несовместим с той довольно жёсткой формой президентской власти, которая сложилась в России. В этом смысле Кучма, как действительно выдающийся политик, предусмотрел этакую прививку от “московщины” и сделал различия между двумя государствами более радикальными, чем, может быть, даже различия в языке.

Теперь для того, чтобы реально синхронизировать Киев и Москву, придётся переходить к парламентской республике в Москве, что на данный момент времени выглядит утопическим мечтанием.

“Ловушка Ленина”

При планировании своей стратегии Леонид Кучма, возможно, учитывал одно обстоятельство, которое среди высокопоставленных партийных аналитиков получило наименование “ловушка Ленина”. А возможно, и нет.

Геополитически “ловушка Ленина” достаточно проста. При административном разграничении, происходившем в первые годы Советской власти, Украина была территориально увеличена до своих нынешних размеров за счёт включения в неё тех областей, которые в неё никогда не входили.

Расчёт был сделан на то, что собственно украинское население будет уравновешено за счёт более русских областей, в связи с чем любые сепаратистские поползновения будут как бы самопогашаться за счёт сопротивления юга и востока Украины. Поэтому для того, чтобы обрести реальную независимость, этнической Украине придётся неизбежно освобождаться от своих восточных и, возможно, южных областей, что для любого её лидера чревато политическим самоубийством.

Очень похоже, что изобретённая Кучмой модель была сконструирована для привлечения политических симпатий прежде всего “проблемных” украинских регионов и направлена как раз против возможных угроз, возникающих из факта существования “ловушки Ленина”.

Да и в целом Леонида Даниловича весьма вдохновляла концепция новой “козацко-сельянскoй” державы, устремленной в высокотехнологическое будущее. Державы, которая прагматически устраняется от векового спора Киева и Москвы о первородстве, предпочитая решать конкретные проблемы, и строить “новую нацию”.

Я думаю, в этом пункте, касательно возможности существования Украины во внеисторическом пространстве, в котором вопросы русскости и древнерусскости не имеют особого значения, Леонид Данилович кардинально ошибается.

                   Две России? Две Руси?

Все мы из школьного курса истории помним, что некогда (в IX–XI вв.) существовала Киевская Русь – самое большое государство тогдашней Европы. После периода феодальной раздробленности северо-восточная окраина этого государства стала быстро автономизироваться, превратившись во Владимиро-Суздальскую Русь. При этом продолжало существовать и государство с центром в Киеве. И в том, и в другом княжествах правили потомки одной и той же династии – Рюриковичи, при этом старшей считается киевская ветвь.

Отношения между Владимиро-Суздальским и Киевским княжествами были скверными и периодически превращались в кровопролитные междоусобные войны.

После татаро-монгольского нашествия, которое смело с лица земли и Владимиро-Суздальское и Киевское княжества, некогда единая история древнерусского этноса неспешно двинулась разными путями.

Московское княжество, образовавшееся на месте бывшего Владимиро-Суздальского, возвысилось в условиях тяжелейшего татаро-монгольского ига. Киев вместе с прочими западнорусскими землями на 300 лет попал под власть сначала Литвы, а затем Речи Посполитой (объединенного польско-литовского государства).

В 1653 году, после целой серии русско-польских войн, Киев и Москва вновь объединились в рамках одного государства, в котором просуществовали до 1991 года, вплоть до распада СССР.

События августа 1991 года, на мой взгляд, свидетельствуют о том, что центробежные силы, действующие между Москвой и Киевом, в большей степени коренятся в нерешенных внутренних проблемах, нежели являются результатом внешнего давления с любого из геополитических азимутов.

Да, безусловно, существует внешний фактор – геополитическое и всякое прочее давление Запада на Украину. Гораздо меньше мы (в России) замечаем геополитическое давление Востока, прежде всего исламского мира и Китая, на Россию, но и оно существует, проявляясь, например, в структуре внешней торговли России с Китаем и исламским миром. Вопиющий факт, когда в настоящее время мы поставляем туда самые передовые вооружения, оставляя собственную армию с оружием прошлых поколений, как-то проходит мимо нашего сознания. Однако вот простой вопрос: почему же давление Запада не действует так же брутально, скажем, в Белоруссии? Или Востока – в Грузии?

Видимо, от гиперболизации внешнего фактора следует отказаться, не переставая при этом объективно оценивать его наличие. И, следовательно, нам нужно понять, что же нас разделяет в нас самих. Поняв это, мы, возможно, сможем двинуться вперёд.

Итак. Давайте сразу договоримся, что мы не станем много внимания уделять примитивной исторической схеме, которая укоренилась в течение последних двух веков.

В рамках этой схемы Россия была и продолжает оставаться некоей империей, частью которой являлась, а ныне не является Украина. Поэтому в рамках данной традиции все процессы, происходящие ныне между Москвой и Киевом, легко укладываются в привычную схему национально-освободительной борьбы колонии (окраины, украины) против метрополии. Именно так рассматривают отношения между Россией и Украиной 99 процентов аналитиков Запада, прежде всего в Соединенных Штатах.

С моей точки зрения, подобная примитивизация свидетельствует, с одной стороны, о низком уровне современного исторического мышления на Западе, а с другой – о продолжающемся использовании данной разработки в качестве концептуального мега-оружия. Справедливости ради следует отметить, что данное оружие было разработано еще в интеллектуальных лабораториях Австро-Венгерской (Габсбургской) монархии на рубеже XVIII и XIX веков и с той или иной степенью успешности с помощью различных католических монашеских и духовно-рыцарских орденов внедрялось в умы жителей как нынешней Украины, так и России.

Можно как угодно относиться к династии Габсбургов и руководимым ею транснациональным организациям, а также к изысканиям в этой области, но, с моей точки зрения, любой, кто ныне без оговорок употребляет слова “Украина” и “украинцы” для обозначения геополитического (а не географического) и этнокультурного феномена, в каком-то смысле выполняет волю этой династии, играет в игру по разработанным ею правилам и является в этом смысле побежденным её концептуально-филологическим оружием.

Я буду в данном тексте, как и прежде, рассматривать отношения между Киевом и Москвой не в рамках описанной примитивной исторической схемы: метрополии (России) и колонии (Украины), а как два цивилизационных мега-варианта русскости, которые в ходе исторического процесса существовали то вместе – в рамках одной государственной общности, то раздельно, иногда входя в качестве составных частей в другие государства: Золотую Орду или Речь Посполитую.

Итак, что нас разделяет? Что, к примеру, не нравится Киеву в государстве со столицей в Москве?

Набор наиболее расхожих украинских мифологем по этому поводу достаточно хорошо известен:

- Владимиро-Суздальская Русь суть узурпатор древнекиевской традиции;

- Московское княжество суть порождение Орды, так до конца и не освободившееся от её деспотического влияния. В качестве подтверждения приводится, например, московская тональность трактовки победы русских войск над Мамаем в битве на Поле Куликовом. Как известно, в русско-московской историографии эта битва однозначно трактуется как начало освобождения Руси от ига.

В киевско-русской историографии утверждается, что поскольку Мамай не был Чингизидом, а, напротив, являлся врагом законного хана Золотой Орды тех времен Тохтамыша, то данное сражение следует трактовать иначе – как исполнение русскими княжествами воли хана, который с их помощью победил восставшего Мамая. Само неосознание подавляющим большинством населения Московской Руси этого обстоятельства есть, по мнению киевско-русских историков, серьёзное свидетельство этнокультурной неадекватности.

После заключения между узурпаторами (московскими Рюриковичами) и завоевателями (Чингизидами) некоего соглашения в 1480 году (когда после великого стояния на реке Угре московские и ордынские войска разошлись без боя), параметры которого, с точки зрения Киева, являются тайной, речь идёт уже не о монорусском государстве, а о некоей Руси-Орде или Ордо-Руси, то есть государстве, в котором существуют как минимум два центра управления.

В качестве косвенного доказательства приводится известный сюжет о том, как царь и великий князь Иоанн Васильевич IV Грозный из неизвестных соображений на некоторое время оставил себе лишь титул великого князя, а царём провозгласил татарского (касимовского) царевича из генетической системы Чингизидов Симеона Бекбулатовича.

Мне думается, что в этом пункте киевляне не правы – безусловно, режим Ивана Калиты был отчасти похож на режим Петэна во Франции или Павелича в Хорватии. Однако же вряд ли можно отрицать последующие факты взятия Казани и Астрахани Иваном Грозным, а также завоевание Средней Азии и разгром последних чингизидских государств, Хивинского и Кокандского ханств, в конце XIX века, что вроде бы неопровержимо свидетельствует об обретении утраченного московскими Рюриковичами суверенитета. Впрочем, проблема, конечно, не столько в отношениях между династиями Рюриковичей и Чингизидов, сколько в характере и специфических особенностях того или иного государства.

Достаточно деспотичную временами династию Романовых, тем не менее, киевская историография склонна рассматривать вроде бы как “свою”. Видимо, поэтому в период с 1613 по 1917 годы мы находим киевский мега-вариант русскости вновь и достаточно спокойно существующим в рамках единой общности.

Что думают подлинные киево-росы о нынешней российской власти, пока сказать сложно.

При этом на первый взгляд в нынешней Украине вообще не видно никакого желания называть и считать себя “древне” или “подлинно русскими” в отличие от, скажем, “ордорусских” или “москалей”. Страна и её население выглядят полностью смирившимися с “габсбургским” самоназванием “украинцы”.

Однако это только на первый взгляд. Ордена, монеты, премии и улицы государства с центром в Киеве полны волнующих сердце любого русского человека отпечатков – Ярослав Мудрый, Владимир Святой, Даниил Галицкий. Человек, живущий в окружении этих имён-символов, не может хотя бы иногда не считать именно себя преемником всего этого.

А это означает, что в потенции желание киево-росов считать именно себя “русскими” существует. Не случайно нынешних россиян на Украине величают не русскими, а москалями. “Москаль” на Украине суть термин, носящий пренебрежительно-отрицательный оттенок, намекающий на отрицание русской преемственности.

Если киево-русских людей стали называть “украинцами” под давлением с Запада, то московско-русских стали называть “единственно русскими” под давлением с Востока. Отголоском этого давления является укоренение названий “Великороссия” и “Малороссия”.

Итак, вроде бы нам удалось вычленить первую серьёзную претензию, она же  главная, на мой взгляд, проблема в двусторонних отношениях.

Узурпация, или, если угодно, монополизация, единственности русского варианта развития государством с центром в Москве вызвала в Киеве в качестве ответной реакции отрицание любой преемственности северо-восточной Руси (Владимира, Суздаля, Москвы) по отношению к Древнему Киеву, Древней Руси..

Естественно, что “путь Александра Невского” – союз, пусть и неравноправный, с Ордой против Запада – здесь рассматривается как многовековое заблуждение, из чего естественно вытекает “путь Даниила Галицкого” – союз с Западом против Орды.

Данная цивилизационная проблема не решается ни военным, ни экономическим, ни вообще никаким лёгким и моментальным способом, кроме специального трудоёмкого и долгосрочного цивилизационного же проектирования.

И речь совсем не идёт о том, сможет ли нынешняя Россия отгрызть от Украины Правобережье вместе с Крымом и Одесской областью. Может быть, “да”, если хватит силёнок. Может быть, “нет”.

И уж, конечно, не о том, смогут ли Украина и тем более Россия существовать в самодостаточном режиме. Смогут. Вопрос в качестве этого существования. Безрукий инвалид, слепой или глухой тоже живут, существуют…

Моя собственная точка зрения состоит в следующем: ни галицко-волынский (радикально-киевский), ни московский проекты продолжения русской традиции не могут претендовать на единственность и соответственно на этнокультурную самоадекватность.

Более того, я считаю, что без России с центром в Москве нынешние жители Украины обречены на озападнивание, а без России с центром в Киеве нынешние россияне обречены на обвосточивание. И в том, и в другом случае это грозит полной утерей самоадекватности при сохранении формально-политических и экономических атрибутов суверенитета и даже могущества.

Россия без Киева в себе становится неадекватной процентов на 50-60. Вероятность её быстрого превращения в исламскую “Желтороссию” в этом случае более чем очевидна.

Украина без Москвы в себе самоадекватна процентов на 40, и хотя у неё хватит сил, чтобы вновь не стать польской окраиной, но она неминуемо станет частью стремительно растущей “евроимперии”, чья внутренняя жесткость на самом деле отнюдь не так уже безобидна, как улыбки лощёных европолитиков. Серия неожиданных “медицинских” смертей видных сербских деятелей (Милошевича, Бабича, Мартича) заставляет серьёзно задуматься об этом.

Конструктив

Если говорить серьезно, то первым шагом к объединению может стать признание факта двух более или менее равноправных вариантов русскости: киевского и московского. Причем на всех уровнях: концептуальном, информационном и, наконец, политическом.

То, что без этого шага существующая цивилизационная проблема не может быть решена, для меня является такой же аксиомой, как и то обстоятельство, что тевтонский тандем Миллер-Греф, проведя “газовую атаку” при поддержке Путина, значительно ухудшил отношения между Киевом и Москвой и здорово поспособствовал подталкиванию Украины в объятия Запада. С моей точки зрения, это была великолепно обдуманная, превосходно спланированная и более или  менее грамотно выполненная провокация рассчитанная  на ухудшение украинско-российских отношений.

 Да… Наверное, здесь стоит некстати заметить, что любые попытки создавать псевдосущности (типа движений “Киевская Русь”, управляемых из Кремля или из Конгресса США) только ухудшат ситуацию.

Впрочем, признание двух вариантов русскости есть само по себе уже некоторое интеллектуальное, нравственное и психологическое усилие, которое далеко-далеко не всем по плечу. Людям, находящимся во власти либо радикально-западного (габсбургского), либо московско-евразийского концептуализирования, сделать этого попросту не удастся.

Итак, средство для первого шага вперёд вроде бы найдено. Теперь давайте посмотрим, кто будет в состоянии его применять.

В России пока нет искренних сил, за исключением некоторых разрозненных интеллектуалов, частью сплотившихся вокруг “ЭФГ”, которые готовы начать серьёзный диалог с Киевом по данному поводу.

Кремль, гордый своей нынешней силой, доставшейся ему от СССР, и деньгами, свалившимися ему в руки совершено незаслуженно (не секрет, что нынешние цены на нефть сформировали те самые несколько террористов, врезавшихся в здания торгового центра в Нью-Йорке, и их высокие покровители в исламском мире), упивается финансовым могуществом.

Но в целом нынешняя прозападная (я бы даже позволил себе повторить кое-что из недавно написанного – в каком-то смысле прогабсбургская власть) группировка довольно апатично взирает на происходящие на Украине процессы. В самом деле, для западной группировки Ющенко с его манией ухода Украины на Запад в НАТО более или менее приемлем.

Победа Януковича на выборах для прозападной части российской правящей элиты неприятна, но лишь геополитически – только потому, что это усилит позиции московской группировки. Ничего серьёзного в классовом смысле она от него не ожидает.

Для “московской группировки” и её идеологов победа Ющенко будет означать окончательный провал “восточного сценария” существования конструкции “Великороссия-Малороссия”.

И очень будет печально и несправедливо, если “ловушка Ленина”, созданная, так же как и ВЧК-КГБ, для охраны классовых ценностей, станет использоваться для борьбы за “Великую Капиталистическую Россию”.

Коммунисты вообще работают в совершенно иных парадигмах, да и к тому же в обоих государствах переживают далеко не лучшие времена, что не позволяет им мыслить нестандартно.

Настоящая головная боль как российской власти, так и оппозиции сейчас состоит в фигуре Ю. Тимошенко, ибо никто не знает, чего от неё можно ожидать и на что она в реальности готова пойти. Как показал опыт, Тимошенко, даже будучи “прикрученной” убийственным для любого другого политика компроматом, способна оставаться на плаву и сохранять боеспособность.

Теперь посмотрим на собственно политическую картину Украины за три-четыре дня до выборов. Формальный расклад прост: есть три лидера предвыборной гонки. “Партия регионов Украины” (Янукович), которая, по опросам, набирает от 22 до 32 процентов, блок Юлии Тимошенко, от 18 до 28 процентов, и “Наша Украина” (партия Ющенко), набирающая от 15 до 20 процентов.

Этот расклад есть как бы политическая иллюстрация трех основных цивилизационных проектов, которые имеются в данный момент на данной территории.

Подчинившаяся западному концептуализированию часть Украины в лице Ющенко. Реинтеграционная тенденция в восточном-номенклатурном ключе воплощается в фигуре Януковича и тех, кто идет за ним, готовых считать себя “малороссами”. Как ни странно, Слобожанскую Украину с её казацко-анархическими традициями персонифицировать, как, впрочем, и идею “Ещё одной России”, сейчас фактически некому.

При том что “Партия регионов” набирает больше, чем Ющенко и Тимошенко по отдельности, вместе они способны собрать больше, чем Янукович.

Далее следуют четыре политических “средневеса”: “Социалистическая партия” (А. Мороз), Народный блок (глава Верховной Рады В. Литвин), “Народная оппозиция” (Н. Витренко) и, как это ни печально (в том смысле, что компартия Украины скатилась от почти 40 процентов в 1995–1996 годах до нынешних 5-7 процентов), компартия Украины (П. Симоненко) – все они способны набрать от 5 до 8 процентов.

“Средневесы”, в свою очередь, позиционируются так: Витренко, безусловно, поддержит Януковича, так же как Мороз поддержит Ющенко. Коммунисты, видимо, тоже, хотя и вяло, в конечном счёте станут на сторону “Партии регионов”, а блок Литвина, вероятнее всего, будет маневрировать по центру. Будучи верным “кучмистом”, да и по должности, В. Литвин особенно щепетилен к вопросам реформы. И если Ющенко будет её атаковать, Литвин, несомненно, перейдёт в стан противников нынешнего украинского президента.

Если подытожить, то обе коалиции способны набрать соответственно: Ющенко-Тимошенко-Мороз – до 46-48 процентов, Янукович-Витренко-КПУ – от 42 до 47 процентов.

Как мы видим, ни одна из “коалиций” не способна набрать более 50 процентов, что необходимо для формирования и функционирования устойчивого правительства.

Ситуация радикальным образом может измениться, если Тимошенко предпочтёт блокироваться не с Ющенко, а со всеми левыми, выступив в качестве ведущей силы. В этом случае данная коалиция при удачном стечении обстоятельств сможет набрать более 50 процентов.  Но это скорее из области мечтаний.

Это с точки зрения математики. С точки зрения истории нынешние украинские партии представляют собой достаточно скучное и грустное зрелище.

Ни один из политиков нынешней Украины не ставит перед страной задачу стать второй (первой хронологически) Россией, что согласно глубинной киевской философии составляет главный смысл конфликта между Киевом и Москвой. Более того, они, скорее всего, сочли бы данное предложение политическим бредом или провокацией. А зря!

“Китежная” Украина ждёт того, кто скажет верное слово. Слово, которое не будет отдавать ни угодничанием перед Западом, ни лизоблюдством перед Востоком, ни ускоренным в духе Леонида Кучмы строительством  некоей новой украинской нации, которая будет по определению лишена всего накопленного за совместную историю материального (от сибирской нефти и дальневосточной рыбы до архангельского леса) и духовного (от Пушкина и Толстого до Шолохова и Свиридова) богатства, в каждое из которых реальный киевский вклад вполне соизмерим с московским. После сакрального отказа от всего этого, отказа, выраженного в новом национальном “строительстве”, после таких потерь любая нация становится нежизнеспособной.

Но носителей смыслообразующей стратегии, увы, пока не видно. “Оранжевая дева”, которая продолжает пока набирать очки, оставаясь основным движителем незаконченной антиноменклатурной революции, пока не демонстрирует  достаточного масштаба личности, чтобы работать ещё и в уникальном образе воительницы за “Ещё одну Русь”.

Да и вообще, я почти убежден, что за оставшиеся до выборов два-три дня заветные слова о необходимости (второй-первой) Руси никто из политиков Украины сказать не может. Жаль! Ибо только это может спасти разделенные ныне части общерусского этноса от угроз, описанных выше.

И поэтому киево-русское государство, лишенное огромной части своей самоадекватности и не способное потому принимать оптимальные решения, 27 марта, скорее всего, проснётся столь же украинским, но гораздо более разделённым.

Алексей Петрович  Проскурин