Какая она, Африка, после Манделы?

Крепко стоя на родной земле, 9-метровый Нельсон Мандела широко распростер руки, как бы призывая соотечественников, да и весь Черный континент, идти вперед. Так, в монументе, Южная Африка недавно увековечила легендарного борца с апартеидом.

Сегодня, однако, важен вопрос, указывает британская «Гардиан»: найдет ли Африка после Манделы силы и лидера, чтобы оказывать сопротивление неоколониализму? Вопрос этот важен не только по существу. Он вообще затруднителен для ответа.

Сравнивая две неординарные личности – Нельсона Манделу и Леха Валенсу, польский еженедельник «Политика» отметил, что не всё ладилось у этих политиков. Оба были президентами в период трансформации. Оба закончили свои полномочия со смешанным балансом. Темнокожее большинство, которое массово поддерживало Манделу, ожидало быстрого улучшения уровня жизни, прежде всего жилья и работы. Улучшение наступало, но медленно, в то время как быстро росли преступность и коррупция. Партия Манделы (Африканский национальный конгресс) поддалась триумфу, теряя контакт с действительностью. Белое меньшинство, которое считало, что при Манделе была совершена национальная катастрофа, с раздражением наблюдало за его правлением. И все-таки Мандела не имел в своем окружении польских братьев-близнецов Качиньских, которых лидер «Солидарности» приголубил и которые потом с маниакальным упорством старались уничтожить то, что строил Валенса, в том числе и как президент Польши. Когда он это понял, было уже поздно. Он оказался в политической изоляции, не мог спасти свой авторитет. В итоге не нашел себе места в свободной Польше. А свободная Польша, за которую он яростно боролся, не помогла ему. Было неприятно видеть, как Качиньские и другие политики топят Валенсу. Мир, правда, не забыл Леха – лауреат Нобелевской премии мира, член Совета мудрецов Евросоюза. Мандела годом раньше тоже создал глобальный Совет старейшин, но Валенсу в него не пригласил.

Иначе сложилась судьба Манделы. Он всю жизнь сохранял свой престиж и влияние, оставаясь символом континента.

Но что вместе с тем интересно. Мандела не создал новую модель правления, хотя с ним прощались так, будто бы он предложил патент на хорошее руководство. Он не стал инициатором универсальной идеи, хотя его цитируют так, будто бы он оставил кладезь мудрости и сделал мир таким, каким он должен быть. Святость Манделы, о которой сегодня говорят даже те, кто включал его в список террористов, – в настойчивости и последовательности в борьбе против апартеида. Когда он выиграл, пробовал искать эталон того, как после авторитарного режима, колониальной неволи не сползти к иной форме диктата, как уладить дела так, чтобы даже наперекор всеобщему чувству справедливости найти в новом мире место и для тех, кто заслуживает скорее кары, чем спокойствия.

Мало кто обратил внимание на горечь, которая сопутствовала его триумфу. Африканский национальный конгресс, которым он руководил, должен был не только покончить с апартеидом, но и установить общественную справедливость. А где она в сегодняшней Африке? Мандела верил в идеи социализма (правда, в мире, который выбросил это слово на помойку, об этом стараются не вспоминать), но он же и откладывал устремления к общественной справедливости. И не потому, что он перестал считать их справедливыми и верными. Он чувствовал и видел, что в мире после «холодной войны» эту битву не выиграть, это лишь только создаст уставшему обществу новые хлопоты.

Ценой за то, что ЮАР приняла правила игры, обязывающие в глобальном масштабе, стала имущественная пропасть среди темнокожего населения. Лишь несколько процентов достигли статуса среднего класса, а бедные живут в тех же условиях, что и во времена расовой сегрегации. Коэффициент неравенства в стране несколько выше, чем в Колумбии или Чили. Через двадцать лет после окончания апартеида мечты не сбылись, да, пожалуй, и не скоро сбудутся.

Неравенство в ЮАР в большой мере – это последствия апартеида. Как в других странах, несмотря на истечение четырех-пяти декад, дает о себе знать наследие колониализма. В Кении, Уганде, Нигерии, Конго новые африканские элиты вступили в колею действий захватчиков. Джомо Кениата разделил землю между людьми своего клана – лояльными сторонниками и белыми колонистами, усугубляя тем самым общественное неравенство, этнические конфликты, которые продолжаются до сей день. Полвека спустя его сын Ухуру, нынешний президент, обвиняется Международным трибуналом в Гааге в разжигании этнической вражды и резне в 2007 году. Такой же принцип («разделяй и властвуй») действовал и во времена завоеваний и беспощадной эксплуатации: какую страну ни возьми (Конго (Заир), Уганду и другие) – тот же почерк. Местные правители не желают ни с кем делиться властью, но готовы на политические уступки Соединенным Штатам либо экономические – Китаю.

Мандела указывал на совместную ответственность руководителей Африки за положение дел в их странах, но за то, что происходило и происходит сейчас на Черном континенте, ответственны Европа, США, Азия, особенно Китай. Для внешнего мира Африка неизменно остается источником сырья: нефти, газа, угля, алмазов, золота и других полезных ископаемых. Добыть как можно больше – и, как говорится, ноги в руки. А что будет с живущими там людьми, окружающей средой, об этом пусть заботятся местные правители. Политическая и бизнес-элита думает упрощенно: «Они ведь сами согласились, подписали концессии, не так ли? А мы построили им дорогу» (о том, что это единственная дорога, да и то ведущая от шахты в порт, как правило, умалчивают).

Известно и то, какую цену платят за эти блага инвесторов африканцы. В Замбии на шахте, принадлежащей чилийцам, в результате взрыва погибли 50 горняков. Когда остальные вышли на митинг, жалуясь на низкие зарплаты и отсутствие выходных дней, полиция открыла огонь. Снова были и убитые, и раненые.

Взрывы газа, разливы нефти убивают людей и уничтожают природу в Нигерии, но военные, которым платят американские нефтекороли, подавляют даже малейшие протесты, причем делают это с позволения собственного коррумпированного правительства. В Мозамбике иностранные концерны сносят целые деревни, чтобы начать разработку залежей угля. Обещали построить новые дома, обеспечить работой, содействовать развитию региона, но ни одно из этих обещаний так и не выполнили. Протесты местного населения также подавляются.

Политические и бизнес-элиты многих стран Африки заключают коррупционные пакты с крупными инвесторами, как это делалось во времена европейских захватчиков. Сегодня былую роль Европы играет чаще всего Китай, но это всего только замена главного актера и политической сценографии. Никто не ведет статистику истребления населения, как это было в прошлом и позапрошлом веках, но при этом поразительно похожи экономическая зависимость, коррумпированность элит, эксплуатация природных богатств, пренебрежение интересами местного населения.

Об опасности повторения старого в новых декорациях предупреждал соратник Манделы Табо Мбеки, но лишь только разоблачения «Викиликс» и «арабская весна» выявили некоторые противоречия и разбудили государства к югу от Сахары. И уже есть примеры того, как выйти из роли жертвы чужой и родимой алчности.

Одним из мест, где сейчас творится история, которая может повлиять на формирование новой модели отношений между Африкой и миром, является Габон. Эта небольшая страна в центре континента с населением 2 миллиона человек. Богата залежами нефти и минералов. Нет отбоя от разработчиков. Но каких? Китайский концерн, ведущий нефтепровод, нанес огромный ущерб Национальному парку в Лоанго. Имея это в виду, власти отменили соглашения с корпорацией КНР, намеревающейся разрабатывать залежи железной руды. В качестве аргументов были выдвинуты протесты местного населения и угроза для экологии. Было открыто арбитражное следствие по делу о ненадлежащей добыче китайцами нефти из недр Габона.

Неоколониальным практикам концернов Китая стало противиться правительство Замбии, которое раньше легко поддавалось на аргументы «инвестиции и развитие». Из-за конфликта между рабочими и менеджерами, фатальных условий труда там были отозваны концессии у китайских горнодобывающих фирм. Замбия разорвала контакты также с двумя телекоммуникационными фирмами КНР. Причина та же – нарушение ими предписаний. Не случайно в декабре прошлого года председатель КНР Си Цзиньпин начал свое пятидневное турне по Африке с посещения Замбии, где он пообещал увеличение инвестиций и помощи. Однако оппозиционеры и западные СМИ считают, что, выкачивая природные ресурсы и поставляя промышленную продукцию, Пекин привязывает к себе развивающиеся страны. Власти Зимбабве, не сумев преодолеть экономический кризис, гиперинфляцию и девальвацию, объявили о начале использования юаней в расчетах внутри страны. Тем самым сотрудничество с Китаем еще больше укрепится. Теперь в стране, отказавшейся от использования собственной валюты, ходят южноафриканские ранды, евро и американские доллары.

Недоверчивость в отношении агрессивных инвесторов, чувство гордости и собственной силы, давление со стороны всё более сознательных обществ нарастают медленно, но систематически. Парламент Эфиопии ведет следствие против коррумпированных политиков, связанных с китайским производителем телекоммуникационного оборудования (речь идет о нелегальном импорте и попытках избежать налогообложения).

Власти Намибии, где китайцы модернизируют порт, решительно поставили вопрос о занятости местного населения, хотя у работодателей, разумеется, были иные планы. Даже правительство Мали, охваченного гражданской войной, отменило несколько соглашений с китайскими предприятиями, которые, по его мнению, не принесли стране ожидаемой пользы.

Что это – минутный импульс или тенденция? Как считают эксперты, в этих событиях просматривается сознание – эффект общественного пробуждения, давление снизу. Создается впечатление, что Африка стоит на пороге новой политики, причем в общеконтинентальном масштабе. То есть государства начинают выступать в защиту своих граждан. Этому наверняка порадовался бы Мандела – баталия, которую он не завершил, идет в хорошем направлении. Однако не слишком ли много тут оптимизма?

Оптимизм остужают трагедии, повторяющиеся у берегов итальянской Лампедузы. Многие территории континента – это мир без перспектив и надежд. Не случайно отчаявшиеся колотят в двери богатых европейских стран. Америка и Европа тоже несут часть вины за несчастья Африки и сейчас борются с Китаем за свои интересы. «Если вы думаете, – говорил один политик Берега Слоновой Кости, – что рабовладение перестало существовать, задумайтесь еще раз. Цены на продукцию, выращенную с большим трудом африканцами, определяют в офисах за компьютерами те, кто понятия не имеет, сколько было вложено труда в тот или иной продукт. Торговцы невольниками не исчезли. Они преобразились в глобальных инвесторов».

Правила игры, установленные в Европе, США и Китае, оставляют миллионы африканцев в положении лишних людей. Политики Евросоюза уговаривают африканские страны шире открыть рынки для западных фирм, как будто не знают собственной истории, когда Европа и Америка развивались оберегая свою продукцию с помощью хорошо известных протекционистских инструментов.

Во многих странах Африки, где налоговая система почти не действует, таможенные сборы – один из важнейших источников дохода государства. Богатые страны субсидируют свое сельское хозяйство, и у мелких производителей хлопка, например из Мали, нет шансов тягаться с коллегами из США. Если кто-то и попытается обратиться в ВТО, то Вашингтон может наказать его благодаря своему влиянию в Международном валютном фонде.

Нищета, чувство своей ненужности, отсутствие перспектив создают благодатную почву для отчаянного жизненного и политического выбора. Это хорошо видно там, где широкое влияние имеет радикальный политический ислам – от Нигерии до Сомали, Эритреи и Эфиопии. Мысль о том, что политический ислам выдохся и не даст о себе больше знать, – легкомысленная и нереальная. Пока ничто не указывает на то, что Запад, особенно США, будет наращивать усилия в борьбе с терроризмом в странах Африки.

Анатолий Петрович ШАПОВАЛОВ,

журналист-международник