В мировом сообществе Белоруссия для России остается единственным доверенным партнером и самым надежным союзником. В новейшей истории, когда распался Советский Союз, именно объективные факторы целесообразности единения двух родственных народов стали ключевыми предпосылками устремленности Белоруссии и России навстречу друг к другу. Этот процесс начался десять лет назад – 2 апреля 1996 года – сначала в Сообществе, затем в Союзе Белоруссии и России, а с 8 декабря 1999 года в рамках создания Союзного государства.

Что касается достижений России и Белоруссии в интеграционном взаимодействии, то их концентрированным показателем можно считать рост взаимного товарооборота. Так, с 1996 по 2005 гг. товарообмен между двумя странами вырос с 6 млрд долл. до 16 млрд долл., т.е. наша взаимная торговля возрастала практически в среднем на 1 млрд долл. в год, что является на первый взгляд неплохим результатом. Россия для Белоруссии по-прежнему является главным стратегическим партнером во внешней торговле.

Фантомы интеграции

За десять лет существования российско-белорусского союза выработалась традиция, а точнее сказать, политическая мода – муссировать "в верхах" двух стран ту или иную неосуществимую идею, воплощение которой якобы состоится не сегодня-завтра, а с ее реализацией две союзные страны наконец-то радикальным образом продвинутся к реальному объединению. Сегодня в повестке дня заседаний официальных лиц в Москве и Минске такой идеей-фантомом выступает Конституционный акт – как нам говорят, прообраз Конституции Союзного государства. Примерно в течение последних двух-трех лет о нем не упоминало ни одно должностное лицо ни в одной из столиц-стран, декларирующих желание вот уже шестой год жить в Союзном государстве.

По-видимому, скоро на смену отмеченной идее-фантому вновь выйдет на первое место "головокружительная" тема создания валютного союза стран-союзников. Как известно, Москва, как более сильный в экономическом плане партнер, в течение ряда последних лет убеждает Белоруссию совершить переход к единой валюте в виде неконвертируемого российского рубля, причем исключительно на московских условиях и по сценарию, разработанному Министерством финансов РФ и Банком России.

Конечно, нынешнее состояние российско-белорусской интеграции не может удовлетворить ни российскую политическую и деловую элиту, ни белорусское руководство. Отказ Минска уступить давлению России и согласиться на немедленное принятие Конституционного акта и введение российского рубля в качестве единого платежного средства и общей валюты двух стран свидетельствует о несовместимости взглядов правящих элит России и Белоруссии на сценарии развития двусторонней интеграции. Белорусское руководство при этом серьезно озабочено и опасается проявления негативных социально-экономических и политических последствий, которые могут ожидать Белоруссию, как государство, так и ее народ в целом, в случае согласия с российскими условиями интеграции. Ведь в конечном итоге нашего интеграционного партнера ожидает "приватизация по-чубайсовски", "шоковая терапия и рыночные реформы по-гайдаровски", неконтролируемый наплыв иностранных мигрантов, которые ущемляют права и занимают рабочие места титульной нации, а также катастрофические последствия пагубного социально-экономического курса, реализуемого в России.

Преемственность квазинтеграции

Ретроспективный анализ российско-белорусских отношений за прошедшие десять лет позволяет констатировать, что интеграционное взаимодействие России и Белоруссии проходило на фоне нелегкого процесса согласования интересов двух стран в совместной хозяйственной деятельности. Причем поведение белорусской стороны и воззрения Минска на модель интеграции с Россией после ухода с политической сцены дряхлеющего Б.Ельцина и прихода ему на смену молодого российского лидера В.Путина кардинально изменилось. Если во времена правления Бориса Николаевича двустороннюю интеграционную идею все время, порой по-славянски нахраписто, инициировал Александр Григорьевич, надеясь, по-видимому, в перспективе войти в центр узкого круга правящей российской элиты, то с приходом к власти в России прагматичного Владимира Владимировича владение "мячом интеграционного процесса" перешло надолго, если не навсегда, в Московский Кремль. Это стало ясно после того, как Москва предложила Минску три известных сценария межгосударственного объединения на основе принципа "отделения мух от котлет" и получила в свой адрес адекватный "любезный" ответ. После этого интеграционное взаимодействие фактически зашло в тупик и до сих пор переживает очередную фазу системного кризиса.

Для нас, российских специалистов, остается загадкой, почему подобные предложения делаются официальному Минску без учета, как нам представляется, ключевых условий, которых на сегодняшний день просто не имеется в российско-белорусской интеграции. Наше мнение исходит из логики построения интеграционного объединения и опирается на накопленный мировой опыт.

Ведь при существовании в России и Белоруссии серьезных различий в социально-политических и хозяйственных системах, а также в избранных двумя странами экономических моделях национального развития вряд ли сегодня возможно достичь баланса интересов россиян и белорусов в случае их ускоренного объединения. Только в процессе длительной интеграции двух экономик на основе рыночных принципов эти различия могут быть снивелированы и унифицированы, чтобы в конечном итоге безболезненно объединить две страны в задуманное Союзное государство. При этом будут сняты все противоречия и достигнут баланс национальных интересов двух народов.

Таким образом, сегодня, на мой взгляд, более актуально на повестке дня взаимоотношений наших стран стоит не идея объединения, а запуск механизма реальной интеграции в экономической сфере. Мы пока находимся в начале этого сложного пути. В настоящее время мы имеем в большей степени военно-политический союз двух стран и небольшие подвижки на пути к формированию экономического союза – фундамента и конечного этапа двусторонней экономической интеграции.

Что мешает реальной интеграции

Главная субъективная причина торможения экономического взаимодействия России и Белоруссии, не слишком внушительных успехов в их двусторонней интеграции заключается в следующем: как и в случае, имеющем место в Содружестве Независимых Государств, российско-белорусское интеграционное объединение с самого начала проходило в условиях перманентного системного кризиса. Главными его признаками и характерными чертами можно считать превалирование политики над экономикой, а в странах с рыночной экономикой должно быть наоборот. По определению ушедшего от нас академика РАН Н.Моисеева, "системный кризис проявляется тогда, когда государственный аппарат не имеет целей обеспечить благополучие и развитие государства, а стремится лишь обеспечить собственную стабильность".

B течение интеграционного периода мы наблюдали явное преобладание над целями интеграции личных целей высшей чиновничьей номенклатуры, стремящейся любыми способами остаться во власти. Особенно рельефно кризисные черты проявлялись, например, в России в периоды подготовки и заключения Договора о Союзе Беларуси и России (2 апреля 1997 г.) и Договора о создании Союзного государства (8 декабря 1999 г.), когда под жестким прессом либеральных реформаторов из основополагающих интеграционных документов целенаправленно выхолащивался нормативно-правовой "стержень" государственного единения двух народов. Правда, в эти годы Россия фактически выпадала из интеграционного процесса не только с Белоруссией, но и во всем постсоветском пространстве.

Однако широкая общественность России и Белоруссии вправе знать, почему же при наличии благоприятных предпосылок для единения двух родственных народов, тем не менее, двусторонняя экономическая интеграция, как хотелось бы, "не идет"? Довольно часто мы слышим утверждение наших лидеров о необходимости соблюдения принципа "постепенности интеграционного процесса". С этим никто не спорит. Но на самом деле, по нашим наблюдениям, происходит искусственное сдерживание данного процесса, в том числе с активным использованием СМИ.

С моей точки зрения, самым серьезным препятствием для российско-белорусской экономической интеграции, особенно ее высших, наиболее развитых форм, являются различия в экономических механизмах России и Белоруссии, сложившихся в результате несовпадающих моделей реформ, невозможность быстрого преодоления серьезных различий в экономических моделях перехода к рынку. Различия экономических моделей, как нам представляется, сами по себе не являются непреодолимым барьером на пути широкой хозяйственной интеграции участвующих стран. Однако различия в идеологической основе и стратегической направленности реформ (в России – создание ускоренными темпами предпринимательского класса, прежде всего крупного, а в Белоруссии – модель "социально-ориентированной рыночной экономики"), разное понимание сущности национальных интересов и подходов к обеспечению экономической безопасности страны затрудняют и делают невозможной в ряде областей эффективную интеграцию обеих стран, а тем более достижение конвергенции их хозяйственных систем. В первую очередь речь идет о трансформации отношений собственности, возможности широкого притока российских инвестиций в белорусскую экономику, пределах и формах госрегулирования. Десятилетний период российско-белорусского сотрудничества явственно доказывает правоту такого утверждения.

По нашим оценкам, преодоление отмеченного расхождения может потребовать достаточно длительного периода времени, поскольку этот процесс является сложным и трудоемким. Не исключено, что стороны могут в конечном итоге удовлетвориться оформлением самых простейших форм экономической интеграции – зоны свободной торговли или таможенного союза. Кроме того, возможен вариант дальнейшего развития двусторонних торгово-экономических отношений на рыночных принципах. Однако такие обстоятельства мировой политики и экономики, как продвижение НАТО и Евросоюза на Восток, заставляют Москву и Минск укреплять свои союзнические отношения.

По моему мнению, десять лет декларированной двусторонней интеграции фактически стали периодом дальнейшего размежевания России и Белоруссии после развала СССР. Среди других, не менее важных факторов и причин, "работающих" на дезинтеграцию союзных стран, отметим следующие:

- сохраняющаяся разобщенность политических сил, ратующих за объединение двух стран в единое государство;

- серьезные различия в экономических моделях перехода к рынку. В России с 1992 г. внедряется модель "шоковой" экономической либерализации. Сторонники единения и белорусское руководство во главе с А.Г.Лукашенко считают нынешний экономический курс российского правительства как второе издание гайдаровских реформ. Основная позиция Лукашенко – эволюционный путь перехода к рынку с опорой на государственное регулирование экономики и сохранение значительного государственного сектора – необходимого противовеса формирующейся стихии рынка во время переходного периода;

- отсутствие консолидации российского общества, когда 1-2 проц. населения в результате приватизации стали владеть так называемой социалистической общенародной собственностью, по существу определяют корпоративную направленность рыночных реформ в интересах прежде всего крупного капитала, а 70-80 процентов населения оказались в полной нищете, испытывают социальную растерянность и дезориентацию, непонимание предлагаемых "сверху" реформ. Нарастающее имущественное расслоение в российском обществе, к сожалению, заставляет большинство россиян думать каждый день о "куске хлеба", а не об интеграции, в том числе с Белоруссией;

- почти все страны СНГ, и особенно Украина с подачи Запада и в обмен на финансовую помощь, всячески критикуют "союз двух", тем самым блокируя создание его положительного имиджа в рамках Содружества;

- кризисное состояние процесса интеграции хозяйственных систем России и Белоруссии, которые сильно отличаются друг от друга, повторяет сценарий так называемого цивилизованного развода бывших советских республик в рамках СНГ, способствует и ускоряет дальнейшее размежевание союзных стран;

- англосаксы также не желают усиления славянского фактора в Европе, а евроатлантические структуры всеми способами противодействуют усилению России (в том числе за счет объединения с Белоруссией) на западном направлении. Следует особо подчеркнуть, что без союза с Белоруссией Россия, вполне вероятно, может потерять Калининградский анклав в результате экстенсивной и интенсивной политической, экономической и военной экспансии Евросоюза и евроатлантических структур в этом стратегическом, исключительно важном регионе для РФ.

Не потерять союзника – геополитическая задача России

Руководство Белоруссии крайне заинтересовано в получении по низким ценам российских энергоресурсов, доходах от их транзита в Европу и экспорта части продуктов переработки – это критически необходимые условия функционирования белорусской экономики. Известный рост цен импортируемого российского газа, поставляемого в Белоруссию с 1 января 2004 года и по настоящее время по цене 46,68 долл. за одну тысячу кубов (против 30 долл. за одну тысячу кубов до 1 января 2004 года), повлек за собой, по оценке белорусского правительства, дополнительные затраты в сумме порядка 250 млн. долларов. Это автоматически привело к сокращению налоговых поступлений в национальный бюджет на 30 проц. и к дальнейшему увеличению дефицита внешнеторгового баланса Белоруссии. Новая "газовая политика" России, встреченная официальным Минском "в штыки", в совокупности обходится республике примерно в 750 млн. долл. в год (сюда включаются прямые потери бюджета и необходимые издержки, связанные с переориентацией финансовых источников на осуществление тех проектов, которые финансировались за счет дешевого газа). Так называемая "газовая война союзников", которая началась с июля 2003 года и длилась почти целый год, еще раз продемонстрировала критическую зависимость ТЭКа Белоруссии от Москвы, ее "слабое звено" в системе национальной экономической безопасности. И даже повышение транзитных тарифов за прокачку нефти (с 0,58 до 0,89 долл. за 1 тонну нефти на расстояние 100 км) и газа (с 0,55 до 1,09 долл. за 1 тыс. кубов газа) по белорусской территории – явно недостаточно для компенсации затрат на закупку газа по новой цене. Поэтому Россия согласилась выделить Минску кредит в 200 млн. долл. для оплаты подорожавшего газа. Тем самым Москва вновь поддержала жизнеспособность белорусской экономики и выполнила союзнические обязательства уже в "новых рыночных условиях".

Однако следует признать, что "газовая перепалка" между Москвой и Минском нанесла наибольший ущерб в конечном итоге непосредственно России. В результате этого конфликта нарушилось снабжение газом Калининградской области, ухудшилась международная репутация "Газпрома" как "национального достояния" России, от которого Евросоюз потребовал гарантии бесперебойного снабжения газом.

Значимо для нас, россиян, также то, что резко в результате "газовой войны" ухудшилось и отношение белорусов к объединению с Россией. По данным социологических опросов, доля сторонников единения упала в Белоруссии с 25 до 13 процентов.

Императивы хозяйственного взаимодействия России и Белоруссии дают все основания рассчитывать на интенсификацию интеграционных процессов между союзными странами как в рамках создания Союзного государства, так и в составе ЕврАзЭС и при формировании ЕЭП "Большой четверки". Однако следует признать, что в стратегическом плане ситуация во взаимоотношениях двух союзных стран остается не до конца ясной и прогнозируемой даже для специалистов по российско-белорусской интеграции. На это накладывает серьезный отпечаток тот факт, что после прихода к власти в Минске А.Г. Лукашенко (в 1994 году) правящие элиты двух стран так и не наладили между собой доверительно-союзнические отношения, которые, вне всякого сомнения, должны быть первоосновой для реализации так и не сбывшихся многочисленных правильных деклараций, произнесенных на высшем уровне в столицах союзных стран. Поэтому белорусский президент, надо отдать должное его прагматизму, постепенно переместил акцент в интеграции с Россией из "центра" на межрегиональный уровень (Белоруссия – регионы России) и добился в этом немалого успеха. В Москве, правда, смещение интеграционного вектора в российско-белорусских отношениях до сих пор так никто и не заметил. А зря. Ведь интеграция на межгосударственном уровне, как мне представляется, дала бы настоящий синергетический эффект, когда общая сумма определенных величин (т.е. двух экономик) оказывается всегда большей, чем сумма национальных величин, т.е. 1+1 > 2.

Несмотря на отмеченные выше сомнения и опасения, мне абсолютно ясно, что преодоление негативных явлений и тенденций в российско-белорусской интеграции возможно только на основе объединения усилий и потенциалов двух стран при их встраивании в систему глобального рынка. При этом российская сторона обязана критически осмыслить нерадужные итоги нашего взаимодействия с Минском. В противном случае Москва может утратить Белоруссию в качестве союзника, что существенно ослабит позиции России в Европе и Калининградском анклаве. Ущерб национальной безопасности России в таком случае не поддается подсчету. Подобный ход событий будет ударом по геоэкономическим и геополитическим интересам, как России, так и Белоруссии. По мнению большинства серьезных (т.е. вменяемых) российских экспертов, нельзя рисковать будущим России на западных рубежах, а также имиджем нашей страны как лидера в постсоветской субрегиональной интеграции.

Юрий Федорович Годин, ведущий научный сотрудник Центра внешнеэкономических исследований Института экономики РАН, член-корреспондент РАЕН, доктор экономических наук