УКРАИНСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ ПРИ ЯНУКОВИЧЕ

 Главным, во многом определяющим судьбы постсоветского пространства и Восточной Европы политическим событием этого года стало избрание Януковича на пост президента Украины.

Украина в российской политологии всегда, как правило, рассматривается как объект, а не субъект противостояния российской (православной) цивилизации и интегрально понимаемого Запада.

На Западе понимание сути отношений между Москвой и Киевом еще примитивнее – здесь она трактуется просто как отношения между бывшей метрополией и экс-колонией.

На самом деле всё намного сложнее и многомернее.

Первоначально Владимиро-Суздальская Русь, в которой Москва была маленьким, затерявшимся в лесах уделом, была колонией могущественного и развитого Киева в довольно диком северо-восточном угро-финском углу Восточно-Европейской равнины.

Правили здесь Рюриковичи – дядья, четырехюродные братья и племянники Рюриковичей киевских, сидевших на Киевском Великом престоле, считавшемся в домонгольской Руси основным. Ветвь Рюриковичей, правивших Киевом, считалась старшей, все остальные, включая московскую вместе с Иваном III Васильевичем и Иваном IV Грозным, – «молодшими». Впрочем, начиная с середины XII века, когда в Киеве правил великий князь Ростислав, а во Владимире – Андрей Боголюбский, строгая конфигурация внутренних иерархических отношений в династии Рюриковичей была разрушена. Тем не менее в киевско-украинской исторической традиции Великими князьями Киевскими принято считать всех князей, правивших вплоть до окончательного воцарения в Киеве Гедиминовичей (1362 г.).

Словом, после того как практически вся Русь, как киевская, так и московская (кроме Новгородской республики), была завоевана татаро-монголами, судьбы Киевской и Московской Руси разделились. Москва выбрала путь Александра Невского – союз (это эвфемизм, скорее, вплоть до времен Ивана III имело место вассальное подчинение) с Ордой против Запада.

В Киевской Руси утвердилась другая стратегия – Льва Галицкого – союз c Западом против Орды (равноправный союз, впрочем, также не получился, а получилось в итоге подчинение). Однако сами галицко-волынские князья в этой стратегии не преуспели.

В игру вступил новый игрок – быстро растущее и высокопассионарное Княжество Литовское. В качестве завоевателей литовцы проявили себя достаточно толерантно и под их власть до поры до времени охотно переходили все западнорусские земли.

Владыки Литвы Гедиминовичи стали считаться Великими князьями Литовско-Русскими или просто Литовскими. Разговорным для большинства населения и официальным письменным языком Великого княжества Литовского вплоть до 1600-х годов был «западнорусский язык» («русськая мова») – предшественник современных белорусского и украинского языков.

После того как большая часть территории Киевской Руси была захвачена Литвой, два осколка бывшей единой русской общности в течение прочти 300 лет развивались раздельно. Москва поднялась, сумела переработать и в конечном счете подчинить себе Орду. А Киев мало-помалу впал в починенное по отношению к Речи Посполитой, частью которой стала Литва после Кревской и Люблинской уний, положение. Экспансия католичества делала существование православных на территориях, подчиненных Речи Посполитой, всё более и более тяжелым, что в конечном счете и привело к переконфигурации восточноевропейского пространства.

В 15–16 вв. начал свою работу еще один мощный фактор: образовалась Запорожская Сечь – военно-демократическое, республиканское полугосударственное образование в низовьях Днепра, положившее начало такому уникальному общерусскому явлению, как казачество (по первоначальной классовой сущности – объединение вооруженных земледельцев). Любопытно, что возникновение Запорожской Сечи по времени почти совпало с окончательным разгромом Новгородской республики Иванами III и IV. Иными словами, русское республиканское начало, разрушенное последними Рюриковичами на Севере, возродилось на Юге. Запорожская Сечь сыграла огромную роль в последующем реобъединении Москвы и Киева.

После объединения Восточной, Запорожской Украины с Московским государством и целого ряда войн между Московским государством и Речью Посполитой в состав Московского государства, которое, начиная с Алексея Михайловича и Петра Алексеевича, вновь стало официально именоваться Россией и Российской империей, вошли основные земли, некогда входившие в состав Киевской Руси, а впоследствии было включено и Великое княжество Литовское.

Таким образом, начинают проглядывать феномены реальной, а не мифологизированной в интересах той или иной геополитической концепции истории, которые представляют собой некую значимость для строительства этнокультурной идентичности Украины. В данном тексте идентичность понимается как некая адекватность индивидуального «я» историческим и этнокультурным ценностям, которая в значительной степень определяет полноту и качество существования индивидуальности и народа в целом.

Во-первых, это собственно древнекиевский престол, киево-русская изначальность. В рамках этой изначальности, как и положено, содержатся возможности движения по любому варианту развития.

В том числе здесь сосредоточена значительная часть потенциала общерусской идентичности, как, впрочем, и общеукраинской.

Последняя, в свою очередь, распадается на киевскую (становящуюся в настоящий момент основным носителем идеи киевской суверенности) и галицко-львовско-волынскую – радикально прозападную. ГЛВ-идентичность, хотя и она является наиболее шумной и радикальной, самостоятельной перспективы в целом не имеет, ибо не признает идентичности Украины вне союза с Западом.

Во-вторых, Запорожье. Здесь сосредоточен не только общеукраинский, но и общерусский, так сказать, сакральный потенциал и резервуар республиканского начала. Запорожская Сечь просуществовала примерно 300 лет – с 1489 до 1775 года. Республиканство этой части Украины отнюдь не наносное, не поверхностное, каковым оно является для многих россиян, и к этому феномену украинской идентичности надо относиться серьезно.

В-третьих, Литва. Литва в средние века сыграла для киевских и всех западнорусских земель роль спасителя от Орды. Такие вещи в генетической памяти народа откладываются навсегда и никогда не забываются. Если учесть, что сами литовцы были до принятия католичества достаточно этнически толерантными и веротерпимыми в религиозном отношении, то литовский фактор будет принимать активное участие в качестве фактора, формирующего украинскую идентичность. Хотя бы в виде особого почтения к представителям генетической системы Гедиминовичей.

Правда, при этом надо хорошо понимать, что Великая Литва средневековья располагалась в основном на территории нынешней Белоруссии и Западной Украины. В этом смысле Литва сегодня не может напрямую влиять на киевские дела, не выстроив некую неконфликтную конфигурацию отношений с Белоруссией. Иными словами, степень участия литовского фактора в украинской идентичности будет зависеть от того, где (географически и политически) будет находиться Литва относительно Украины. Именно поэтому Литва будет всячески подталкивать Украину к вступлению во все западные союзы, ибо только такая конфигурация дает возможность Литве надеяться на повышение своего ныне мизерного веса в европейских делах.

В-четвертых, Москва и примерно 350 лет, прожитых в рамках одного государства, а также одной конфессии. Здесь как бы всё понятно. Впрочем, ни в Киеве, ни в особенности в Москве еще не могут полностью осознать, что имперский расцвет России в 1703–1917 годах был связан именно с тем, что в нем участвовали оба варианта русскости: как московский, так и киевский. Отношение к Москве и России очень существенно для украинской идентичности. Строго говоря, вне этого отношения сама эта идентичность не имеет полноценного исторического существования в парадигме нынешних идеологем Украины. К примеру, само название государства указывает на вторичность, окраинность по отношению к центру, Москве.

Недооценка латентного киевского вклада в русскую культуру XVIII–XIX веков есть, пожалуй, основная историческая несправедливость. В остальном, чтобы там сейчас ни говорили устами Ющенко галичане, пребывание Украины в составе Российской империи было сравнительно беспроблемным, по меньшей мере не более проблемным, чем существование собственно русского населения.

Польша по отношению к Украине выступала в качестве стороны, без какого-либо собственного вклада наследовавшей героические подвиги Литвы, а ее дворянство – в качестве достаточно жестоких и высокомерных правителей.

Поэтому Украина, если она сохранится в качестве самостоятельного государства, на Польшу ориентироваться не будет, а, напротив, будет бороться с Польшей за роль гегемона в Восточной Европе, вне зависимости от нахождения этих стран в составе ЕС или СНГ.

Польша могла бы позитивным образом участвовать в формировании украинской идентичности, если бы в ней имели место какие-либо значимые панславянские сюжеты. Но таковых сегодня нет, они заменены на общеевропейские, следовательно, собственно польский фактор для поиска украинской идентичности малосущественен.

В-пятых, практически никогда при анализе украинских дел, тем более идентичности, в повестку дня не вносится рассмотрение исламского фактора. Тем не менее он существует и, с нашей точки зрения, будет оказывать всё более возрастающее воздействие.

Напомним в этой связи, что еще каких-нибудь 250 лет назад всё Северное Причерноморье было территорией ислама. Здесь в течение почти пяти веков царили ханы Крымского ханства Гиреи (формально – одна из ветвей Чингизидов; существует, правда, и гипотеза о том, что Гиреи – этнически китайская династия, образовавшаяся в результате бахчисарайского дворцового адюльтера). Крымское ханство опиралось на поддержку могущественной Османской империи, вассалом которой являлось. В настоящее время крымско-татарский этнос в Крыму (как, впрочем, и в Турции) весьма активен и, несомненно, попытается сыграть «свою игру». Но если для русской (в московском варианте) идентичности отношение к Чингизидам и Орде есть фактор сверхзначимый, – для русского человека утверждение «мы не есьм Орда, мы не данники Чингизидов» есть в каком-то смысле мера самоидентичности и начало фактического самостоятельного государственного существования, то есть изначальность, – то для украинцев крымцы всегда были фактором куда менее важным, не имманентным, таким же внешним, например, как Польша.

Конечно, для современной Украины существует и Брюссель, и желание ощущать себя европейцами. При анализе евроустремлений Киева нужно хорошо понимать, что Россия и Украина по-разному ориентированы в Европе. Украина исторически, со времен Льва и Романа Галицких, всегда была ориентирована на католическую часть Европы во главе с Ватиканом, а Россия, по крайнем мере с Петра I, выбрала себе в союзники Европу императоров, династическую, а значит, немецкую и протестантскую.

В рамках данного анализа сегодня главным для украинской идентичности являются отношения между Запорожьем и Киевом (понимаемым как вышеописанные исторические потенциалы, естественно, а не как наименования городов).

Чем плоха, например, существующая украинская идентичность? Давайте рассмотрим ее чуть попристальнее.

Во-первых, она ложна, ибо не содержит отчетливых претензий на древнерусское наследие, на древнекиевскую изначальность.

Во-вторых, она строится на ложной же западной концепции о существовании некоей извечной «метрополии» – Москвы и столь же вечной «колонии» – Киева. Даже беглого взгляда на реальную историю достаточно, чтобы понять, что это отнюдь не так.

В связи с предыдущим и, в-третьих, она (идентичность) в значительной степени построена на «антимоскальстве», что в исторической ретроспективе тождественно «радикальной антиордынскости», а в современности перерастает в неоправданную антироссийскость.

Не говоря о том, что строительство на отрицании невозможно по определению, Киев лишает себя таким образом не только нефти и газа (нажитых, кстати, в значительной степени благодаря успехам казаков-первопроходцев), но и, так сказать, интеллектуальных и культурных ценностей, совместно нажитых за время правления династии Романовых, не говоря уже о плодоносном во всех смыслах (хотя и тяжелом) советском периоде, когда собственно украинская культура расцвела таким цветом, какого не было видано за все годы существования стольного града Киева.

Поэтому перспективная украинская идентичность выглядит, с нашей точки зрения, так: киево-русский человек, признающий равноправность двух вариантов русскости – московского и киевского, посему – двуязыкий, впитавший в себя ценности военно-республиканской Запорожской Сечи. Одинаково или примерно одинаково относящийся к Западу и Востоку. Таковым видится каркас идентичности, ее ядро. Литовские, исламские и католические дополнения могут быть рассмотрены для тех категорий населения, для которых они представляют субъективную значимость.

Для чего сегодня нужна новая украинская идентичность? Несет ли она какие-то плюсы в полноте существования жителю Львова, Житомира, Чернигова, Киева, Донецка, Запорожья? Вот тут оставляем большой знак вопроса. Ибо на этот вопрос история пока не дала ответ. Жить в ложной идентичности – означает «несуществование». И это действительно важно, хотя далеко не каждый способен это ощутить, тем более отрефлексировать на уровне рацио. С другой стороны, носителей новой идентичности пока «нiкто ще не бачив».

Вообще говоря, все существующие ныне националисты совершают одну и ту же ошибку. Они не понимают, что начиная с определенного момента времени этнос не может развиваться внутри самого себя – он должен стать частью более масштабной этнической общности, и только в этом случае произойдет его дальнейшее этнокультурное развитие. Опыт национального строительства в СССР доказал это стопроцентно.

Впрочем, покажет ли что-то опыт национального строительства в ЕС – бог весть. Пока он доказывает лишь, что страны «старой Европы» склонны использовать восточноевропейцев в качестве дешевого генетического материала для саморемонта и решения собственных, достаточно тяжелых, возникших за длинную и кровавую историю проблем, в том числе этнопсихологических. А пресловутое «счастье быть европейцем» – слишком малоисследованный с точки зрения медицины, психологии и социальной истории феномен, чтобы говорить о нем как о состоявшемся для всех малых народов Европы факте, а не о звонком лозунге.

Итак, победа Януковича означает собой победу запорожского республиканского начала. Виктор Федорович, видимо, не чужд и белорусско-литовского этнического субстрата, что будет на генетическом, подсознательном уровне влиять на уровень его симпатий к Минску и Вильнюсу.

Безусловно, Тимошенко, обладающая сильными позициями в Верховной Раде, даст еще не одно сражение. Напомним, что в нынешней Верховной Раде, которая избрана в результате внеочередных выборов 30 сентября 2007 года (Рада, как и президент Украины, избирается на 5 лет), имеет место такой расклад: Блок Юлии Тимошенко обладает 151 голосом, ющенковская «Наша Украина – Народная самооборона» – 75 голосами, Партия регионов Януковича – 175 мандатами, КПУ – 27 голосами и «Блок Литвина» – 20, при двух первоначально внефракционных депутатах.

Это довольное приблизительное деление. Потому что в результате постоянных скандалов и расколов в правящей коалиции, в особенности после малопонятной истории с роспуском Верховной Рады в октябре 2008 года и последующим через несколько дней восстановлением ее деятельности, сейчас очень трудно сказать, сколько же в действительности депутатов поддерживает «померанчевых», более того – существует ли коалиция вообще. Например, В. Литвин вместе со своим блоком сначала поддерживал оппозицию, а в ходе кризиса 2008 года переметнулся к «померанчевым», получив за это пост спикера. С другой стороны, многие депутаты от «НУ-НС» неоднократно заявляли о прекращении союзнических отношений с БЮТ.

Возможно, Януковичу удастся сформировать новое большинство в Верховной Раде и привлечь на свою сторону часть депутатов из фракции «НУ-НС» и «Блока Литвина». А может быть, потребуются досрочные парламентские выборы, для того чтобы украинская политическая система смогла проработать хотя бы пару лет. На новых выборах будут настаивать занявшие третье и четвертое места в президентской гонке С. Тигипко и А. Яценюк.

Но это не главное. Главное, что Янукович вслед за Кучмой будет пытаться создать новую самостоятельную украинскую идентичность, а не искать ее в Брюсселе или в Москве. Наличие белорусско-литовского пласта внесет свои коррективы в освоение упомянутой выше киевской «изначальности». Скорее всего, Янукович, как и его предшественники, не сможет сказать, например, такую фразу: «Украина – это Русь номер 1» или «Киев и Москва – суть два равноправных варианта развития изначальной русскости». Поэтому его идентичность будет локальной, хотя и более полной, чем во время правления Ющенко.

Будущее покажет, является ли существенным фактор Рината Ахметова, главного финансиста избирательной кампании Януковича и одного из главных «тузов» в украинской промышленно-финансовой колоде.

С точки зрения классического марксистского анализа Янукович является ставленником крупного донецкого, то есть производительного угольно-металлургического, капитала, со всеми вытекающими отсюда социальными и классовыми последствиями.

Возможно, что на следующих выборах КПУ уже не придется из-за геополитических соображений отдавать свои голоса Партии регионов. И это может видоизменить политическую палитру украинского общества.

 Алексей ГЛЕБКО