1943? Нет, 1849! Часть 3. Перед Донбассом).
Возвращение крымских татар на полуостров началось в 1987 году и продолжалось до начала 2014 года.
В настоящее время на полуострове проживает около 250 тысяч крымских татар (около 12–13% от общей численности населения Крыма).
При этом крымско-татарская община в Турции насчитывает, по разным оценкам, от 150 тысяч до 5 миллионов человек и является весьма богатой и влиятельной. Точное количество потомков крымских татар, проживающих ныне в Турции, определить сложно из-за того, что в Турции в течение длительного времени проводилась политика принудительной тюркизации всех этносов, проживавших на ее территории, – все должны были считать и называть себя турками. Тем не менее доподлинно известно, что трое из десяти наиболее богатых людей сегодняшней Турции – крымские татары, в том числе богатейший бизнесмен Турции Мурад Улькер, который является владельцем и главой всемирно известной одноименной фирмы по производству сладостей.
Крымские татары занимают достаточно высокие места и в турецкой политике. Например, нынешний премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу – этнический крымский татарин (по крайней мере, так считают многие пишущие о политической жизни Турции).
Помимо того, что Давутоглу является высшим чиновником, он еще и приличного уровня теоретик и идеолог. Его монография «Стратегическая глубина» лежит в основе проводимого ныне в Турции внешнеполитического курса.
Могут ли эти обстоятельства не сказываться на отношениях Турции и России, особенно после присоединения Крыма к России? Не могут. Именно Давутоглу заявил, что это он отдал приказ о сбитии российского бомбардировщика «Су-24», возможно, реально залетевшего, а возможно и нет, в воздушное пространство Турции (Прим. ред. - уже после после опубликования данной статьи Давутоглу опроверг утверждение о том, именно он отдал приказ на сбитие, и заявил, что военные действовали без конкретного приказа, но согласно установленным для таких случаев правилам).
Естественно, что крымские татары в Турции и Украине будут стремиться к тому, чтобы побудить правительства своих стран действовать более активно.
При этом поведение той части крымско-татарского этноса, которая проживает в российском де-факто Крыму, предсказать довольно сложно. В любом случае оно будет зависеть от развития отношений в треугольнике Москва – Киев – Анкара.
Именно это обстоятельство и дает возможность некоторым аналитикам попытаться подменить конфликт между Киевом и Москвой конфликтом, который сводится к противостоянию России с Турцией и Крымским ханством.
Эта стратегия не нова – пару лет назад московские аналитики точно так же отказывали Украине в субъектности и утверждали, что борьба идет не между Украиной и Россией, а между Россией и США, покорным сателлитом которых является-де Украина.
Оставляя в стороне маленькие радости пропагандизма и пропагандистов, проблема в настоящее время состоит в том, что в настоящее время эта подмена не пугает никого, кроме немногочисленных сторонников Украины в России, которым станет намного труднее отстаивать свою точку зрения. Главное, что она, судя по всему, не пугает саму Украину, которая из-за отторжения Крыма и полуотторжения Донбасса настроена по отношению к России более чем негативно и на данный момент готова к союзу с кем угодно для возвращения отторгнутых у нее земель.
В этой связи вполне возможен не только уже сложившийся де-факто союз Украины с Западом, но и стратегический союз Украины с Турцией (и, добавим, по тем же причинам еще и с Грузией). Неожиданный, потому что значительную часть своей истории украинцы и их предки – запорожцы черпали свою идентичность именно в борьбе с османской и крымско-татарской экспансией.
Поднимемся чуть выше в нашем анализе. В настоящее время большинство аналитиков и политиков в России считают, что полный разворот, концептуальный возврат от внешнеполитической конструкции Ленина – Ататюрка (если и не союз, то нормальные партнерские отношения между Россией и Турцией) к эпохе перманентного противостояния Российской и Османской империй, которое во многом определяло ход событий в Европе и на Ближнем Востоке в XVI–XIX веках, – разумное, эффективное и исторически оправданное решение.
Что до истории отношений, она действительно богата на войны. За три указанных века между Россией и Турцией состоялось 12 войн: семь из них выиграла Россия, две закончились ничем, одну выиграла Турция и две войны – Крымская 1853–1856 гг. и Первая мировая (1914–1918 гг.), в которых обе страны воевали в противостоящих друг другу коалициях, были многосторонними, и говорить о победителе в чистом виде некорректно.
В промежутках между войнами стороны вели против друг друга, так сказать, гибридные войны, проводя почти зеркальную политику и всячески поощряя сепаратизм на территории противника. Россия поддерживала внутри Турции христиан: балканских славян, грузин, армян, молдаван, греков, а Османская империя, соответственно, мусульман: черкесов (адыгов), чеченцев, аварцев, абхазов, крымских, казанских и астраханских татар.
Любая концепция имеет право на существование, если она опирается на реально складывающиеся закономерности и тенденции. Думаю, что в 2015 году попытка концептуального перевода конфликта между Россией и Украиной в привычный и «духоподъемный» формат русско-турецкой войны/противостояния будет иметь абсолютно неожиданные для самих авторов концепции последствия. И вот почему…
В настоящее время на земле существует шесть безусловно тюркских государств: Турция, Узбекистан, Казахстан, Азербайджан, Туркменистан и Кыргызстан.
Значительное количество этнических тюрок проживают в России – около 25 миллионов человек (если считать вместе с постоянно проживающими нелегалами), и некоторые из них имеют собственные зачаточные государственные образования в составе Российской Федерации: Татарстан, Башкортостан, Чувашия, Якутия, Республика Алтай.
Кроме того, тюрки проживают еще в Иране, в Иранском Азербайджане, не менее 25 миллионов человек, и в Китае (Синьцзян-Уйгурский автономный район) – около 20 миллионов человек.
Это та новая реальность, с которой придется считаться каждому любителю порассуждать о русско-турецких отношениях XXI века с позиций одномерного мышления.
Маленькое, опять-таки личное, стало быть, не вполне свободное от субъективизма впечатление. В Турции, насколько мне удалось понять, действительно очень много выходцев из России: башкир, татар, ногайцев, северокавказцев. Они открывают здесь ресторанчики и магазинчики. Работают в них или на турецких предприятиях. Судя по всему, находят свою идентичность, и она им вполне по душе.
Очень много азербайджанцев, эти побогаче за счет нефти и охотно в Турции расслабляются от своего достаточно жесткого режима, сюда приезжают отдыхать казахи и начинают приезжать узбеки и даже туркмены. Так реально возникает отдельный, независимый от пожеланий московских политологов «тюркский мир», его контуры еще только начинают вырисовываться, и мы пока очень плохо себе представляем, как он будет выглядеть и как жить, кого выберет в друзья, а кого – в главные противники.
Да, в течение своей истории для многих христианских народов Турция была крайне жестокой мачехой, и это правда, балканские славяне, греки, армяне и другие сохранили самые печальные воспоминания о тех временах, когда над их странами владычествовала Блистательная Порта.
Но для близких по крови и вере народов Турция становилась и надежным убежищем, и комфортным пристанищем, и духовным центром. (Еще раз напомню о зеркальности империй: таким же спасительным Ковчегом была Россия для сербов, греков или армян. И точно так же Россия отнюдь не была раем для адыгов, чеченцев или крымских татар.) Отношение их к Турции является не просто теплым отношением к близкоязычной и близкородственной стране. Турция была единственной мусульманской страной, которая на протяжении всей своей истории не была ничьей колонией. И она же была единственной тюркской страной, на всем протяжении своего существования сохранявшей независимость.
Поэтому особое отношение тюрок всего мира к Турции как к историческому и сакральному центру, уникальному полюсу и мерилу идентичности, должно учитываться при любых аналитических разработках.
Безусловно, значительная часть этнических тюрок находят свою полноценную идентичность в качестве граждан России, Китая или Ирана – это прекрасно и дай бог, как говорится. Но так бывает, увы, не всегда.
Вот почему шапкозакидательские настроения, имеющие место среди большей части нынешнего российского истеблишмента не просто неуместны – они бессмысленны. Ибо в случае затяжного конфликта между Россией и Турцией главное противостояние будет происходить не на полях войны, а в сердцах и душах людей. В этом случае мотивационный разлом в душах и сердцах этнических тюрок в значительной степени снизит позитивную мотивацию и повысит негативную по отношению к стране проживания (примерно так же чехи, находившиеся под властью Австро-Венгерской монархии, относились к ней в ходе Первой мировой войны – читайте "Швейка", и не стоит надеяться на то, что православные скрепы и русско-национальные красоты слишком много значат для татар, балкарцев или башкир).
В настоящее время Россия и Турция соперничают прежде всего за влияние в возникающем тюркском мире, который расположился на 4,5 миллионах кв. км от Стамбула до Бишкека и насчитывает пока около 130–135 миллионов человек населения (без учета российских тюрок, иранских азербайджанцев и китайских уйгуров).
Я уже писал о том, что по данному поводу существуют два конкурентных интеграционных проекта: Евразийский союз (под которым, естественно, подразумевается лидерство России) и некое неясное общетюркское мечтание, которое проявляет себя по большей части в разных саммитах и конференциях.
Концепция Ленина – Ататюрка для обоих проектов обещает один вариант строительства будущего, возврат к имперской концепции – будущее совсем иное.
Сейчас русское общественное сознание сильно воодушевлено запусками ракет «Калибр» из надводного и подводного положения, а также воспоминаниями о подвигах Потёмкина и Румянцева и предсказаниями разнообразных старцев о водружении «Русскимъ мiром» креста над куполом Святой Софии в Константинополе.
Поэтому они свой анализ, как правило, здесь и заканчивают, демонстрируя вполне отчетливое намерение рискнуть и перевести дело если не в войну, то в очень привычный имперский формат противостояния православной и высокодуховной России с басурманской и одновременно прозападной Турцией. В данной парадигме отторжение Крыма от Украины и присоединение его к России воспринимается однозначно как весьма богоугодное дело и восстановление исторической справедливости. (Хотя полуостров в 1783 году был завоеван не РФ, а Российской империей, которая, по моему неоднократно высказывавшемуся мнению, представляла собой плодотворный во всех отношениях консенсус между Москвой и Киевом, а вовсе не единоличное творчество Москвы. И сейчас его отняли не у стратегического противника – Османской империи, а у еще недавно братского народа. У народа, потому что режим в Украине может и будет меняться, а народу Украины нынешняя Россия полуостров возвращать не собирается ни при каких условиях.) И хотя для постсоветских тюрок к их экзистенциональной проблеме поиска и обретения идентичности всё это имеет весьма косвенное отношение, именно так выглядит политическая реальность при взгляде из Москвы.
Давайте попробуем взглянуть на эту реальность из Киева.
Здесь второй неотъемлемой сущностью Крымского ханства является не многовековое подчинение Крымского ханства Турции, а то обстоятельство, что Крымское ханство есть хотя и сильно тюркизированный и в каком-то смысле европеизированный, но важный осколок империи Чингисхана. Последний из крымских Чингизидов Шагин-Гирей (некоторые историки, впрочем, считают последним крымским ханом его брата Бахадыра-Гирея; сути дела это не меняет), по всей видимости, был хронологически последним из Чингизидов, потерявшим скипетр и корону (он отрекся от престола в 1783 году).
Поэтому для Чингизидов Крым – это действительно сакральный объект, но совсем в другом смысле, чем для русского сознания с его туманными мифами о Херсонесе и крещении Ольги. Последний легитимный властитель могущественной династии правил именно здесь. И я, честно говоря, учитывая все предлагаемые обстоятельства и действующие со всех сторон лица, не взялся бы однозначно утверждать, какая из мотиваций оказала большее воздействие на события февраля – марта 2014 года.
В этом смысле переход Крыма из Украины в Россию при взгляде из Киева означает не столько даже присоединение Крыма к российской неоимперии, сколько превращение одной из провинций в целом достаточно демократичной европейской страны в одно из "полуханств" в некоем едином, весьма авторитарном евразийском пространстве, в котором в настоящее время осуществляется интеграционная работа на серьезную перспективу и в котором предположительно усиливается влияние так или иначе понимаемой генетической системы Чингизидов. Проанализированный под этим углом зрения "казус Давутоглу" выглядит несколько по-иному, чем при взгляде из Москвы.
(Кстати, отношения между предположительным хулагуидом (чингизидом) – нынешним аятоллой Ирана Али Хаменеи и фактическим султаном, то есть военным руководителем всей шиитской коалиции в Иране, Ираке и Сирии, главой разведки Корпуса стражей исламской революции, КСИР (нечто среднее между политической полицией и инквизицией в Иране, по структуре и функциям похожа на ВЧК раннего периода, только с религиозным уклоном), иранским генералом Касемом Сулеймани также еще, видимо, преподнесут немало сюрпризов.
Али Хаменеи – этнический азербайджанец, считается сейидом (сеидом), как и его предшественник аятолла Хомейни, то есть относится к высокопочитаемой в мусульманском мире касте потомков пророка Мухаммеда. Сейиды обладают рядом гражданских привилегий, отчасти напоминающих европейскую правовую норму неприкосновенности, в отдельных случаях имеют право ходатайства за преступников. В суннитском мире только они имеют право носить чалму зеленого цвета, в шиитском – черного.
Как известно, одно из основных расхождений между шиитами и суннитами состоит в следующем: шииты считают, что мусульманской общиной может руководить только имам – прямой потомок Мухаммеда, а сунниты допускают выборность халифа, которым может теоретически стать любой мусульманин.
Впрочем, наличие генетики Мухаммеда отнюдь не является препятствием для наличия хулагуидской генетики по мужской азербайджанской линии.)
И большинство событий в рассматриваемом проблемном поле, в том числе и гипотетически вполне возможная внезапная лояльность крымских татар по отношению к России, обязательно анализируются еще и под этим углом зрения. Хотя мне кажется, что запрос на демократию конкретно у крымских татар исторически много выше, чем у их более восточных тюркских родственников в России, и эта мотивация, как и для украинцев, может в конечном счете оказаться преобладающей.
К слову сказать, в своей гордыне большинство российских политологов и даже настоящих ученых не дают себя труда вникнуть в сложнейшие отношения между тюркским миром и монголосферой, видимо считая, что "все "чурки" одним миром мазаны". А зря...
Алексей Петрович
ПРОСКУРИН
«Уважаемые читатели! Если вам понравился данный материал и/или вы хотите поддержать данное направление научных исследований, вы можете перевести лично автору любую сумму денег на указанные им реквизиты».
Web-money: рублевый кошелек - R140615837599
Visa: 4276 3800 5163 8166
( Подробнее о проекте "Попробуйте свои силы" здесь)