БОЛЬ НАША – УКРАИНА

 Развитие событий на Украине сегодня позволяет оценить качество сделанных ранее аналитических оценок. Напомню, в чем заключалась моя точка зрения.

1. Я всегда утверждал, что основные причины украинских событий находятся внутри Украины и связаны с ее особой исторической спецификой и особенностями отношений между Киевом и Москвой, а не вне ее, как считали и продолжают считать многие видные конспирологи.

В этой связи я утверждаю, что упор в пропаганде, сделанный большинством российских СМИ на подчеркивание ведущей роли Запада в украинских событиях, оказался малопродуктивным, ошибочным в принципе, а на завершающем этапе событий и вовсе абсолютно вредоносным и в силу украинской специфики побудил многих нейтральных украинцев к действиям в прямо противоположном направлении.

2. Я считал и продолжаю считать, что де-факто мы имеем дело с социальной антибюрократической революцией, которая по причине слабости левых сил на Украине и их склонности к компромиссам с властями была возглавлена либералами и правыми националистами.

На Украине социальная революция причудливым образом соединилась с «оранжевой». «Напомним, что по своей классовой сути «оранжевая революция» (хотя мне этот термин не нравится, но он как бы уже прижился) – это мирное или вооруженное революционное выступление значительной части буржуазии против буржуазного же меньшинства, пытающегося узурпировать слишком большой объем власти, контроль над слишком большим объемом финансов и становящегося поэтому нерепрезентативным для интересов всего господствующего класса».

Именно поэтому сейчас мы видим удивительный союз между абсолютно либеральными политиками Тимошенко и Яценюком, с одной стороны, и откровенными националистами Тягнибоком и Ярошем – с другой.

3. Я не считаю правильным переоценку роли необандеровцев (которые, несомненно, присутствуют в политическом пространстве Украины и отнюдь не украшают его) в происходивших на Майдане событиях. Создание образа фашистской и бандеровской Украины после Майдана является частью стандартной пропагандистско-информационной войны. Аналогичным образом прокремлевские СМИ вели себя в 1993 году, когда  защитники Дома Советов именовались фашистами (да, в числе защитников Дома Советов имелось подразделение баркашовцев, которые по всем признакам могли быть причислены к фашиствующим военизированным организациям, но отнюдь не они определяли направление и содержание происходивших событий), убийцами и мародерами.

По имеющейся достоверной информации украинского Минздрава, из 95 погибших на Майдане граждан Украины примерно 15 были работниками правоохранительных структур, а остальные – активистами Майдана. При этом более 55 процентов погибших активистов было с Западной Украины, еще процентов 30 – киевляне.

В то же время я не располагаю достоверной информацией об убитых на территории Украины за пределами Майдана коммунистах, русских или евреях. Во всех регионах Украины имеют место захваты административных зданий и уличные столкновения между сторонниками различных политических и геополитических ориентаций, которым неизбежно сопутствуют драки и избиения, но еще раз повторю: достоверной информации об убитых по политическому и национальному признаку, на основе которой те или иные недобросовестные политики могли бы делать далеко идущие выводы, подталкивающие два братских народа к военному противостоянию,  не существует.

Самая крупная праворадикальная партия Украины «Свобода» во главе с Олегом Тягнибоком была раскручена как вполне управляемый проект людьми Януковича, который хотел выйти во второй тур президентских выборов 2015 года именно с Тягнибоком и, победив его, снискать себе таким образом славу «освободителя» Украины от «коричневой чумы». Сейчас эту разработку украинских спецслужб подхватили и используют их российские коллеги, положив ее в основу ведущейся против Киева информационно-пропагандистской войны.

Поэтому значительная часть нынешней украинской необандеровщины (наличия которой я отнюдь не отрицаю) – это инструментальный, ситуативный и во многом искусственный проект. Точно такими же искусственными в России были многие националистические проекты 90-х годов, которые контролировались спецслужбами и использовались для дискредитации тех или иных социальных протестных движений (например, самым заметным провокационным деянием «свободовцев», абсолютно бессмысленным для заявленных основных целей Майдана, стал так называемый «ленинопад» – массовый снос памятников Ленину по всей Украине), а затем, сыграв свою роль, канули в никуда.

4. Я считал и продолжаю считать, что украинская политика Кремля была абсолютно бездарной, а в некоторые моменты – преступной, когда при сохранении интеграционной риторики совершались действия, фактически подталкивающие Украину к союзу с Западом.

Бессмысленные газовые войны, затеваемые попеременно Медведевым и Путиным, форсированное создание в России заводов, которые были призваны вытеснить украинскую высокотехнологичную продукцию с российского рынка, назначение в важнейшую для России страну послом Зурабова, человека, неоднократно доказавшего свою некомпетентность на многих госпостах, который за все время противостояния на Майдане никак не выстроил и не обозначил позицию России, привлекательную хотя бы для части украинского общества (вообще из ряда вон выходящее по своему непрофессионализму поведение для высокопоставленного дипломата!), что само по себе свидетельствовало об истинном отношении Путина к украинской проблематике, не могли не сказаться на отношении всех украинцев к России.

Кремль, занятый самолюбованием на Олимпиаде, проспал переход майданных событий в острую фазу и затем вынужден был действовать в ситуации острой нехватки времени, в результате чего в том числе было принято конвульсивное решение о вводе войск.

Затем последовало стремительное принятие  или внесение в Госдуму  абсолютно прозрачных по своей направленности законодательных актов: об использовании вооруженных сил за рубежом, об упрощении присоединения к России тех или иных субъектов  и об упрощенном получении российского гражданства. По совокупности эти законодательные действия трудно было трактовать как-то иначе, чем законодательное обеспечение военной агрессии и предстоящих аннексий. 

После попытки законодательной легитимизации Кремлем решения о военном вмешательстве (де-факто оно началось 27–28 февраля, когда многие важнейшие инфраструктурные и военные объекты в Крыму начали захватываться вначале тайно, а затем всё более и более открыто действовавшими российскими военными подразделениями) ситуация в значительной степени изменилась.  Признается российское руководство в том, что на полуострове действовали его вооруженные силы или предпочтет игры  в «несознанку», выдавая передвижения военной техники  с российскими автомобильными номерами  за военную активность неких "сил самообороны Крыма, это мало что изменит. В мировом общественном мнении уже сложился образ России, как страны-агрессора, который поспешил воспользоваться слабостью и временным развалом системы управления у соседа.

В настоящее время с точки зрения системного анализа на Украине сейчас происходит одновременно несколько крупных социально-политических и геополитических процессов.

Во-первых, заканчивается процесс свержения коррумпированного и проолигархического режима Януковича, приведший к власти либерально-демократическое правительство Турчинова – Яценюка, и формирование структур новой власти.

Во-вторых, в восточных и юго-восточных регионах Украины начинается новый этап социальной революции. Значительная часть населения этих регионов выступила против фашистской и необандеровской угрозы, что является отчасти понятным и естественным протестом населения юго-востока Украины против усиления  политических позиций националистов в Киеве, отчасти запрограммированной реакцией на осуществление описанного выше проекта спецслужб Украины по раскручиванию определенных националистических движений.

В-третьих, одновременно нарастают сепаратистские настроения, активно поддерживаемые Кремлем, в ряде регионов Украины, связанные с высокой долей русского населения в этих регионах. Классовая сущность этих явлений в каждом случае своя: в Крыму пророссийский сепаратизм возглавила местная буржуазия и криминалитет, в Донбассе власть пока еще валяется на асфальте и у левых сил есть все шансы возглавить протестные выступления. Однако ни КПУ, авторитет которой серьезно подмочен сотрудничеством с режимом Януковича, ни другие украинские компартии пока не являются заметными игроками в Донбассе и Харькове.

В-четвертых, разворачивается пока «потешное» военное противостояние между Россией и Украиной, которое на момент написания статьи сводилось к выдавливанию украинских военных подразделений в Крыму с занимаемых теми объектов без применения оружия, а просто за счет создания в каждой конкретной точке численного перевеса. Однако при всей «игрушечности» это противостояние в любой момент может обернуться военной трагедией – достаточно трагической случайности.

Решение о скрытом вводе войск в Украину было принято президентом РФ В. Путиным, человеком, который первым из отечественных руководителей возложил цветы к памятнику фашистскому маршалу Маннергейму (кстати, такие же действия совершил в 2009 году, и нынешний премьер России Медведев), о чем "ЭФГ" уже неоднократно писала.

Каковы бы ни были его тогдашние мотивы и нынешние информационно-пропагандистские оправдания российской агрессии против соседнего государства, все это де-факто уже поспособствовало и будет способствовать росту шовинистических и крайне националистических, в том числе пробандеровских и профашистских, настроений как на Украине, так и в России, где значительная часть общества, в том числе и на левом его фланге, попала под влияние ура-патриотических и ультраимпериалистических настроений.

Всё это происходит на фоне столкновения двух крупных отрядов мирового империализма: западного – во главе с США, который поддерживает и будет продолжать поддерживать буржуазно-демократическую республику в Киеве, и российского, который пытается улучшить свои геополитические позиции за счет поглощения Украины или аннексии части ее территории.

Я считаю, что правы те исследователи, кто пишет и говорит о значительном конспирологическом участии Запада в событиях на Украине, но не правы те, кто считает роль Запада определяющей. Поэтому позволю себе сказать несколько слов и в «защиту» нашего родного, имперского, российского империализма.

Можно много абстрактно рассуждать об историческом праве Москвы на те или иные территории Украины, точно так же можно, безусловно, рассуждать и об историческом праве Киевской Руси на все территории восточнее Казани. Разговоры эти, с моей точки зрения, необходимы для выяснения исторической истины, однако в 2014 году формальные государственные границы пролегали так, а не иначе, и нарушение их носит вполне определенное название с точки зрения международного права.

Поскольку в России многие считали и продолжают считать, что Крым, Донбасс и Харьков должны войти в состав РФ, это давно уже стало латентной геополитической целью,  определяющей деятельность многих политиков и дипломатов в значительно большей степени, чем пафосные и пышные заявления о братстве народов и защите чьих-то прав.

Вполне понятно, что с точки зрения чисто военной стратегии Москва не должна позволить всей Украине стать частью западного блока.

Поэтому военно-стратегические цели Москвы, и долгосрочные, и определенные в ходе нынешней военной операции, ясны и прозрачны: как минимум – Крым с его базами для флота, как медиум – раздел Украины на западно-центральную и юго-восточную части, с переходом под «руку» Москвы важнейших оборонных предприятий, как максимум – установление контроля над возможно большей частью Украины.

Это всё очень понятно. Не стоит только припутывать к формулированию и достижению этих целей Запад.

И главное – есть цели, а есть умные и не очень способы их достижения. Выбранный Кремлем способ достижения поставленных целей вызывает на данный момент ощущение шока. И  не только с точки зрения права и морали, но и  с точки зрения потенциальной эффективности и объема возможных последствий.

Помимо геополитических и военно-стратегических целей, у Кремля имелись в Украине и достаточно сложные политические и конспирологические проекты, которые в силу специфики генезиса нашего нынешнего руководства тесно переплетаются.

В глобальном противостоянии сценариев путинское руководство сделало свой выбор (по крайней мере, так представлялось дело до ввода войск в Крым и бесмысленно-провокационного решения Совета Федерации) и скорее предпочтет иметь дело с Ю. Тимошенко и ее людьми. Тимошенко несколько лет назад заключила газовые соглашения на кабальных и очень невыгодных для Украины условиях, возможно,  с неизвестными широкой публике подробностями, позволяющими Путину держать «померанчевую принцессу» под определенным контролем. Каким образом проамерикански ориентированный Яценюк и Тимошенко будут делить влияние в «Батькивщине» – ну, наверное, так же, как Путин с Медведевым в России.

Есть, правда, у Путина и запасной вариант – В. Медведчук, политик невнятно социал-демократической ориентации, глава пока маловразумительного политического проекта "Украинский выбор". Опять-таки до ввода войск в Украину, вероятно, предполагалось, что Медведчук должен будет прийти к власти, когда нынешнее правительство в Киеве падет под тяжестью проблем. Любопытно, что сам Путин и супруга премьер-министра России С. Медведева являются крестными родителями детей В. Медведчука. Вероятно, это свидетельствует, во-первых, о том, что на Медведчука сделана крупная политическая ставка, и, во-вторых, о том, что прогерманское лобби в Кремле уже определилось со своим кандидатом. Роль Медведчука и стоящего за ним Путина в свержении режима Януковича и инициировании националистических настроений в Украине еще только предстоит оценить.

Из недавней пресс-конференции Януковича в Ростове-на-Дону (28 февраля) стало ясно, что он не располагает однозначной поддержкой Кремля. Это понятно. Юго-восточные элиты Украины были в большей степени связаны с той частью "Единой России", которая опиралась на Лужкова и Примакова. В настоящее время его держат только для того, чтобы попытаться легитимизировать действия России в Украине, оправдав их возможными актами «законного президента».

Что будет дальше?

Алексей Петрович ПРОСКУРИН

Продолжение следует.