КИЕВСКОЕ ВРЕМЯ: ДВА МЕСЯЦА

 Чуть меньше двух месяцев осталось до того политического события, которое на 5 лет определит всю конфигурацию восточноевропейского пространства. Речь идет о приближающихся выборах в Верховную Раду – украинский однопалатный парламент, которые должны состояться 28 октября.

Украина в российской политологии, как правило, рассматривается как объект, а не субъект противостояния российской (православной) цивилизации и интегрально понимаемого Запада.

На Западе понимание сути отношений между Москвой и Киевом еще примитивнее – здесь они трактуются просто как отношения между бывшей метрополией и экс-колонией.

На самом деле всё намного сложнее и многомернее.

Первоначально Владимиро-Суздальская Русь, в которой Москва была маленьким, затерявшимся в лесах уделом, была колонией могущественного и развитого Киева в довольно диком северо-восточном угро-финском углу Восточно-Европейской равнины.

Правили здесь Рюриковичи – дядья, четырехюродные братья и племянники Рюриковичей киевских, сидевших на Киевском Великом престоле, считавшемся в домонгольской Руси основным. Ветвь Рюриковичей, правивших Киевом, считалась старшей, все остальные, включая московскую вместе с Иваном III Васильевичем и Иваном IV Грозным, – «молодшими». Впрочем, начиная с середины XII века, когда в Киеве правил великий князь Ростислав, а во Владимире – Андрей Боголюбский, строгая конфигурация внутренних иерархических отношений в династии Рюриковичей была разрушена. Тем не менее в киевско-украинской исторической традиции Великими князьями Киевскими принято считать всех князей, правивших вплоть до окончательного воцарения в Киеве Гедиминовичей (1362 г.).

Словом, после того как практически вся Русь, как киевская, так и московская (кроме Новгородской республики), была завоевана татаро-монголами, судьбы Киевской и Московской Руси разделились. Москва выбрала путь Александра Невского – союз (это эвфемизм, скорее, вплоть до времен Ивана III, имело место вассальное подчинение) с Ордой против Запада.

В Киевской Руси утвердилась другая стратегия – Льва Галицкого – союз c Западом против Орды (равноправный союз, впрочем, также не получился, а получилось в итоге подчинение).

Однако сами галицко-волынские князья в этой стратегии не преуспели. В игру вступил новый игрок – быстро растущее и высокопассионарное Княжество Литовское. В качестве завоевателей литовцы проявили себя достаточно толерантно, и под их власть до поры до времени охотно переходили все западнорусские земли.

Владыки Литвы Гедиминовичи стали считаться Великими князьями Литовско-Русскими или просто Литовскими. Разговорным для большинства населения и официальным письменным языком Великого княжества Литовского вплоть до 1600-х годов был «западнорусский язык» («русськая мова») – предшественник современных белорусского и украинского языков.

После того как большая часть территории Киевской Руси была захвачена Литвой, два осколка бывшей единой русской общности в течение прочти 300 лет развивались раздельно. Москва поднялась, сумела переработать и в конечном счете подчинить себе Орду.

А Киев мало-помалу впал в починенное по отношению к Речи Посполитой, частью которой стала Литва после Кревской и Люблинской уний, положение. Экспансия католичества делала существование православных на территориях, подчиненных Речи Посполитой, всё более и более тяжелым, что в конечном счете и привело к переконфигурации восточноевропейского пространства.

В 15–16 вв. начал свою работу еще один мощный фактор: образовалась Запорожская Сечь – военно-демократическое, республиканское полугосударственное образование в низовьях Днепра, положившее начало такому уникальному общерусскому явлению, как казачество (по первоначальной классовой сущности – объединение вооруженных земледельцев). Любопытно, что возникновение Запорожской Сечи по времени почти совпало с окончательным разгромом Новгородской республики Иванами III и IV. Иными словами, русское республиканское начало, разрушенное последними Рюриковичами на Севере, возродилось на Юге. Запорожская Сечь сыграла огромную роль в последующем реобъединении Москвы и Киева.

После объединения Восточной, Запорожской Украины с Московским государством и целого ряда войн между Московским государством и Речью Посполитой в состав Московского государства, которое, начиная с Алексея Михайловича и Петра Алексеевича, вновь стало официально именоваться Россией и Российской империей, вошли основные земли, некогда входившие в состав Киевской Руси, а впоследствии было включено и Великое княжество Литовское.

Таким образом, начинают проглядывать феномены реальной, а не мифологизированной в интересах той или иной геополитической концепции истории, которые представляют собой некую значимость для строительства этнокультурной идентичности Украины. В данном тексте идентичность понимается как некая адекватность индивидуального «я» историческим и этнокультурным ценностям, которая в значительной степени определяет полноту и качество существования индивидуальности и народа в целом.

Во-первых, это собственно древнекиевский престол, киево-русская изначальность. В рамках этой изначальности, как и положено, содержатся возможности движения по любому варианту развития.

В том числе здесь сосредоточена значительная часть потенциала общерусской идентичности, как, впрочем, и общеукраинской. Последняя, в свою очередь, распадается на киевскую (становящуюся в настоящий момент основным носителем идеи киевской суверенности) и галицко-львовско-волынскую – радикально прозападную. ГЛВ-идентичность, хотя она и является наиболее шумной и радикальной, самостоятельной перспективы в целом не имеет, ибо не признает идентичности Украины вне союза с Западом.

Во-вторых, Запорожье. Здесь сосредоточен не только общеукраинский, но и общерусский, так сказать, сакральный потенциал и резервуар республиканского начала. Запорожская Сечь просуществовала примерно 300 лет – с 1489 до 1775 года. Республиканство этой части Украины отнюдь не наносное, не поверхностное, каковым оно является для многих россиян, и к этому феномену украинской идентичности надо относиться серьезно.

В-третьих, Литва. Литва в средние века сыграла для киевских и всех западнорусских земель роль спасителя от Орды. Такие вещи в генетической памяти народа откладываются навсегда и никогда не забываются. Учитывая быстрые этнические изменения, происходящие в России, этот фактор может быть тем или иным способом реактуализирован. Впрочем, степень участия литовского фактора в украинской идентичности будет зависеть от того, где (географически и политически) будет находиться Литва относительно Украины. Именно поэтому Литва будет всячески подталкивать Украину к вступлению во все западные союзы, ибо только такая конфигурация дает возможность Литве надеяться на повышение своего ныне мизерного веса в украинских делах.

В-четвертых, Москва и примерно 350 лет, прожитых в рамках одного государства, а также одной конфессии. Здесь как бы всё понятно. Впрочем, ни в Киеве, ни в особенности в Москве еще не могут полностью осознать, что имперский расцвет России в 1703–1917 годах был связан именно с тем, что в нем участвовали оба варианта русскости: как московский, так и киевский. Отношение к Москве и России очень существенно для украинской идентичности. Строго говоря, вне этого отношения сама эта идентичность не имеет полноценного исторического существования в парадигме нынешних идеологем Украины. К примеру, само название государства указывает на вторичность, окраинность по отношению к центру, Москве.

Польша по отношению к Украине выступала в качестве стороны, без какого-либо собственного вклада наследовавшей героические подвиги Литвы, а ее дворянство – в качестве достаточно жестоких и высокомерных правителей.

Поэтому Украина, если она сохранится в качестве самостоятельного государства, на Польшу ориентироваться не будет, а, напротив, будет бороться с Польшей за роль гегемона в Восточной Европе, вне зависимости от нахождения этих стран в составе ЕС или СНГ.

Польша могла бы позитивным образом участвовать в формировании украинской идентичности, если бы в ней имели место какие-либо значимые панславянские сюжеты. Но таковых сегодня нет, они заменены на общеевропейские, следовательно, собственно польский фактор для поиска украинской идентичности малосущественен.

В-пятых, практически никогда при анализе украинских дел, тем более идентичности, в повестку дня не вносится рассмотрение исламского фактора. Тем не менее он существует.

Напомним в этой связи, что еще каких-нибудь 250 лет назад всё Северное Причерноморье было территорией ислама. Здесь в течение почти пяти веков царили ханы Крымского ханства Гиреи (формально – одна из ветвей Чингизидов; существует, правда, и гипотеза о том, что Гиреи – этнически китайская династия, образовавшаяся в результате бахчисарайского дворцового адюльтера). Крымское ханство опиралось на поддержку могущественной Османской империи, вассалом которой являлось. В настоящее время крымско-татарский этнос в Крыму (как, впрочем, и в Турции) весьма активен и, несомненно, попытается сыграть «свою игру». Но если для русской (в московском варианте) идентичности отношение к Чингизидам и Орде есть фактор сверхзначимый, – для русского человека утверждение «мы не есьм Орда, мы не данники Чингизидов» есть в каком-то смысле мера самоидентичности и начало фактического самостоятельного государственного существования, то есть изначальность, – то для украинцев крымцы всегда были фактором куда менее важным, не имманентным, таким же внешним, например, как Польша.

Конечно, в-шестых, для современной Украины существует и Брюссель, и желание ощущать себя европейцами. При анализе евроустремлений Киева нужно хорошо понимать, что Россия и Украина по-разному ориентированы в Европе. Украина исторически, со времен Льва и Романа Галицких, всегда была ориентирована на католическую часть Европы во главе с Ватиканом, а Россия, по крайнем мере с Петра I, выбрала себе в союзники Европу императоров, династическую, а значит, немецкую и протестантскую.

Однако, глядя на неблестящую судьбу, постигшую за последние 15–20 лет, к примеру, Литву, Венгрию или Румынию после вступления в ЕС (всё это соседи Украины), украинцы ощущают, что евроиллюзий на берегах Днепра в настоящее время, конечно же, поубавилось.

Если заглядывать уж в совсем седую старину, то выплывет еще одно довольно существенное отличие украинцев от русских.

Россия во всех основных школьных учебниках как начиналась, так и начинается где-то в середине IX века, сразу после или чуть до появления Рюрика.

За пределами учебников, в которых деяния Рюриковичей описаны с большим пиететом, в большой академической науке до сих пор трещат щиты и ломаются копья: кто, мол, был этот самый загадочный Рюрик и откуда к нам появился, норманисты и славянофилы с пеною у рта доказывают друг другу правоту собственных концепций.

И дело даже не в происхождении Рюрика. В конце концов, он мог быть кем угодно: белым римским рабом этнически тюркского происхождения, норманнским пиратом или славянским князем, в данном случае существенно лишь время его появления, к которому привязано всё русское начало.

Словом, история России при взгляде из Москвы прочно привязана к IX веку. Со всеми вытекающими отсюда приятными и неприятными последствиями.

Но в реальной истории Начало выглядит совершенно по-иному.

Ни для кого, я думаю не секрет, что некогда, точнее, в течение огромного исторического периода – с VII века до нашей эры и по IV век нашей эры на месте современной Украины существовало сильное скифское государство, занимавшее территории нынешних Запорожской, Крымской, Херсонской и Одесской областей.

Скифы – народ, относящийся к североиранской языковой группе индоевропейской языковой семьи. Скифские кочевые племена сменили в Крыму загадочных тавров, которых некоторые исследователи считают родственниками кавказских народов, и почти на целое тысячелетие становятся самым сильным этносом Северного Причерноморья.

Заметьте, на целое тысячелетие. За эти тысячу лет в Афинах Фидий и Аристотель создали свои шедевры, успел возникнуть и одряхлеть Рим, последних египетских фараонов – наследников Хеопса и Рамсеса – сменили потомки полководцев Александра Македонского, появилась и исчезла древнекитайская династия Хань, но для русской истории события тех лет проходят совершенно незаметно. Точнее говоря, как события чужой истории и чужой жизни, за которой обычно наблюдаешь хотя и не без интереса, но холодно и отстраненно.

И никто, кроме специалистов-историков, в Москве не знает, кто таков был скифский царь Мадий, чьи войска за 300 лет до Александра Македонского разгромили сильнейшее тогда государство Передней Азии – Мидию.

Для подавляющего большинства россиян еще большим сюрпризом станет, видимо, сообщение о том, что войска того же Мадия, в союзе с недавно побежденными ими мидянами, оказывается, разгромили столицу Ассирии – Ниневию, после чего Ассирия – одно из самых знаменитых государств Древнего мира – перестала существовать.

При царе Арианте, правившем в конце VI века до н.э., скифские войска подчинили себе царство Урарту, а также на короткое время установили контроль над Средним и Южным Приволжьем и Прикамьем.

Кое-что известно о провале завоевательного похода персидского царя Дария в Скифию, менее известны сюжеты о сражениях скифского царя Атея с одним из полководцев Александра Македонского, Зопирнионом, тридцатитысячное войско которого было уничтожено на границах Скифии в 330 году до н.э.

Имена позднейших правителей Скифии – Скилура, Палака и Савмака, непрерывно сражавшихся то против сарматов, то против Боспорского (греческого) царства, то против появившихся в этих краях римлян, также мало известны московской читающей публике.

Считается, что история скифов оканчивается где-то на рубеже III–V веков нашей эры, когда под давлением одновременно с Запада и Востока, отражая агрессию римлян и гуннов соответственно, последние остатки скифской государственности исчезают, а сам народ, смешавшись с победителями, дает начало новым этносам.

Что ж, возможно, так это и было.

Однако дело в том, что если считать Мадия и Скилура своими предками, то, скажем, мнение, что украинцы разгромили Ассирию, ныне до предела смешащее просвещенного московского обывателя, который относит его к категории “глобус Украины”, становится реальной исторической ценностью народа, притом ценностью внутренней, я бы сказал, интимно-личностной.

И если признавать Киев главным или хотя бы равным центром формирования русской нации, это утверждение могло бы выглядеть так: “русские разгромили Ассирию”.

Что пользы в этом утверждении? – полюбопытствует иной. И то дело – никакой. Лучше, конечно, гадать, какого цвета усы были у первого из Рюриковичей, не имея, не содержа в себе абсолютно никаких личностно-этнокультурных навыков и генетических знаний о периоде с VII века до н.э. до III века н.э.

Впрочем, я лишь хотел подчеркнуть, что различие в этно-генетической истории Киева и Москвы, несомненно, существует.

Скифы практически не знали рабства, изредка и не систематически заимствуя образцы рабовладения от “просвещенных” греков и римлян.

Скифская культура была весьма специфической, ибо была культурой кочево-оседлого народа, что предполагает особое отношение как к ценностям материально-оседлой культуры, так и к возможностям передвигаться и путешествовать.

С моей точки зрения, скифская культура наиболее полно сохранилась в способе существования и ценностях казачества (но не позднейшего –  служило-полицейского, а первоначального – запорожского, свободолюбивого). Казачество выработало совершенно особый, не известный в Западной Европе тип личности – вооруженного земледельца, способного противостоять как безудержной и алчной экспансии феодалов, так и набегам шаек разбойников.

Поэтому для Украины в целом нехарактерно преклонение перед знатными феодалами типа русских Оболенских или Волконских или польских Мнишеков, которое было укоренено в московско-петербургской России. Об этом нужно помнить всем, кто собирается править Украиной.

Все эти исторические тонкости могут показаться малосущественными. Однако вот во что они могут результироваться на предстоящих выборах:

● На Украине, как в силу особенностей исторического развития, так и в силу геополитического положения, выбор между позициями пока носит вполне реальный характер. В отличие от россиян украинцы содержат в своей исторической памяти информацию о периоде литовско-польского владычества, то бишь Украина уже была некогда составной частью Запада, со всеми вытекающими отсюда приятными и неприятными воспоминаниями. В частности, в этой связи требования к соблюдению политических прав личности на Украине в целом заметно выше, чем в России; при этом последние 20 лет, прожитые россиянами и украинцами порознь и по-разному, только усилили эти различия.

● Украина, в отличие от Белоруссии, среднеазиатских стран и, с оговорками, России, в которых де-факто укореняются полумонархические формы правления, на данный момент времени представляет собой республику де-факто и де-юре, при этом республику, реально независимую от кого бы то ни было, страну, не испытывающую особой нужды в усилении чьей бы то ни было личной власти. И это дорогого стоит.

Носителями идей и духа республиканизма является не только и не столько «Батькивщина», но и, в силу вышеизложенного, прежде всего Партия регионов, и в этом смысле личность любого авторитарного правителя, скажем в Москве, не будет вызывать на Украине чрезмерного энтузиазма. А любые попытки сосредоточить большее количество власти в одних руках в Киеве будут жестко отторгаться большей частью общества.

● На Украине не было стрельбы по собственному парламенту и кровавых, с большим количеством жертв, войн, развязанных на собственной территории. В этой связи на Украине при выборе между правами личности (свобода, гуманизм, толерантность) и интересами государства (стабильность, целостность, экономическое развитие) гораздо большее количество людей по сравнению Россией выберет первую часть дихотомии. В этом случае прецедент с арестом и длительным тюремным сроком для Юлии Тимошенко (лидер партии «Батькивщина», экс-премьер-министр страны отбывает 7-летний тюремный срок по приговору о злоупотреблениях) может быть воспринят украинским народом неоднозначно.

● В геополитическом смысле индо-иранская по своей глубинной этнической платформе Украина скорее будет тяготеть к союзу восточнохристианских народов (Белоруссия, Сербия, Черногория, Македония, Молдавия, Греция, Армения, Грузия, Эфиопия, египетские копты, сирийские христиане-друзы и др.), чем к Евразийскому союзу, провозглашенному Путиным. И возможно, будет стараться стать неявным центром и лидером такого восточнохристианского союза. Киев имеет на это шансы, ибо среди стран традиционного восточного христианства (за исключением, конечно, России) Украина, несмотря на свое нынешнее неблестящее экономическое положение, является наиболее развитой страной.

(Не стоит недооценивать экономический и технологический потенциал Украины, как это обычно делают московские обозреватели. О его латентном уровне говорят два простых примера. Украина входят в число шести стран мира, которые способны осуществлять космические запуски на ракетоносителях собственного производства. Например, из 32 космических запусков в рамках программы «Морской старт», которая осуществляется международным консорциумом на ракетах украинского производства «Зенит» («Южмаш», Днепропетровск), относительно неудачными были только 3, а у программы запусков, осуществляемых с помощью ракет российского производства, в последние годы этот показатель заметно хуже. Кроме того, Украина пока еще входит в десятку держав, которые способны производить («КБ Антонова», Киев) собственные полномасштабные самолеты.)

С точки зрения Киева, Евразийский союз есть, по сути, попытка тюркско-славянской и православно-исламской двуединой общности, в которой и тюркская, и исламская компонента будут в видимой перспективе стремительно нарастать.

Ответ на вопрос, захочет ли Киев в долгосрочной перспективе принять участие в этом шумно анонсированном и зачем-то именно геополитически акцентированном президентом РФ проекте, остается открытым. В любом случае вряд ли Украина захочет, чтобы на ее территории этнические сдвиги в сторону Азии происходили с той же скоростью, с которой они сейчас происходят в России.

● На Украине, особенно в западных областях, имеет место гораздо большая толерантность к католицизму, чем в России, и очень сложное отношение к исламу. И это связано прежде всего не с расовыми, религиозными или национальными предпочтениями, а с историей отношений: ни крымские татары, ни турки пока не принесли своих извинений за бесчисленные грабежи и отвратительную работорговлю, которой подвергались южнорусские территории в течение почти 500 лет, пока в Северном Причерноморье властвовал ислам. В отличие, скажем, от тех же католиков, которые давно уже осуществляют процесс извинений за свои исторические прегрешения.

Все рассмотренные факторы ослабляют стремление Украины к более тесным связям с Россией.

Вместе с тем Украина – бедная ресурсами и в настоящее время экономически среднеразвитая страна с неустойчивой экономикой, в высокой степени зависящая от экспортных цен на металлы (третье место в мире по экспорту металлопродуктов) и продукцию основной химии и критически зависящая от цен на углеводороды.

Ее предприятия плохо (если вообще) встраиваются в экономическую систему ЕС, зато относительно просто могут быть реинтегрированы с российскими техно-экономическими системами и цепочками.

При этом премьерский период (2010–2012 гг.) Н. Азарова (сформировавшего правительство после того, как Партия регионов, всеми правдами и неправдами сколотила в Верховной Раде правящее большинство) украинцы, скорее всего, оценят положительно, ибо экономика несколько стабилизировалась, а уровень жизни, как минимум, перестал падать. В 2010 году ВВП Украины вырос на 4,3 процента, в 2011 году – на 5,2 процента (это после падения на 14,8 процента в кризисном 2009 году); в настоящее время ВВП Украины составляет около 70 процентов от уровня 1990 года.

После президентских выборов 2010 года, которые выиграл представитель Партии регионов В. Янукович, в 450-местной Верховной Раде сложилось устойчивое правящее большинство, состоящее из Партии регионов (194 места), Коммунистической партии Украины (25) и Народной партии (20), в совокупности контролирующее 239 мандатов.

Иными словами, на Украине к власти пришли убежденные республиканцы, с лояльным, хотя и небезоговорочно, отношением к Москве и сугубо православным конфессиональным содержанием.

И это стало огромным геополитическим выигрышем как для Москвы, так и для Киева, и, кстати, для всей Восточной Европы, которая, впрочем, этого еще не поняла, так как дожевывает остатки панъевропейской эйфории. Впрочем, после того как представители сильнейшей страны Евросоюза предложили Греции расплатиться по своим долгам своими же островами, в том числе Корфу, евроиллюзий на востоке Европы всё же, наверное, поубавилось.

С точки зрения классического марксистского анализа Янукович является ставленником крупного донецкого, то есть производительного, угольно-металлургического, капитала, со всеми вытекающими отсюда социальными и классовыми последствиями.

Противостоят республиканцам Блок Юлии Тимошенко – «Батькивщина» (101), «Наша Украина – Народная самооборона» (63), группа «Реформы ради будущего» (19), геополитически более западно-ориентированная, конфессионально экуменистическая и демократически настроенная группа партий и движений.

28 являются внефракционными депутатами, с неопределенной и меняющейся от голосования к голосованию позицией.

22 января 2012 года заместитель главы партии «Батькивщина» Александр Турчинов подписал «Соглашение о совместных действиях Объединенной оппозиции Украины» с лидером партии «Фронт перемен» Арсением Яценюком, главой партии «Свобода» Олегом Тягнибоком и лидерами других оппозиционных сил. Согласно соглашению, оппозиционные силы обязались сформировать единый список в мажоритарных округах, а после победы на выборах в 2012 году образовать парламентское большинство.

В апреле 2012 года шесть оппозиционных партий договорились о совместном участии в парламентских выборах 2012 года на базе Всеукраинского объединения «Батькивщина». В объединенную оппозицию вошли партии «Батькивщина», «Фронт перемен», «Народный рух Украины», «Народная самооборона», «За Украину!» и «Реформы и порядок».

В целом всё вышеизложенное (как системный исторический анализ, так и анализ оперативной политической информации) позволяет предположить, что шансы коалиции партий, сплотившихся вокруг правящей Партии регионов, и противостоящей коалиции, объединяющейся под знаменами «Батькивщины», примерно равны. Вероятно, некоторое, очень небольшое преимущество (43–45 к 42–41 процентов голосов) имеет пока правящая коалиция. Хороший урожай нынешнего года (не менее 45 миллионов тонн зерновых, при внутренней потребности до 24 миллионов тонн), который обеспечит украинскому аграрному сектору ощутимую экспортную выручку, может немного усилить это преимущество.

В этой связи оставшиеся два месяца будут, естественно, месяцами усиленной политической и информационной борьбы.

Кремль уже давно поощряет и поддерживает полумарионеточные образования типа партии Н. Витренко, которые громогласно заявляют о необходимости форсированной реинтеграции с Россией.

Не стоит обольщаться. Этот тип партий представляет собой украинский политический маргиналитет, который не набирает в совокупности и 5 процентов.

Впрочем, вообще основная проблема Кремля состоит в том, что любой интеграционный процесс он мыслит исключительно москвоцентрично, однополюсно, не собираясь ни в малейшей степени меняться в зависимости от ожиданий и пожеланий предполагаемого партнера по интеграции.

Тем не менее Кремль, естественно, будет и далее пытаться оказать влияние на ход событий. Если это вмешательство будет опять выполняться в виде столь полюбившегося питерцам неуклюжего газового нажима или пафосных и плохо продуманных выкриков о судьбоносности и неизбежности евразийского выбора, результат может быть прямо противоположным тому, на который рассчитывают «за зубцами».

В этом случае вполне здравомыслящая команда Януковича – Азарова, которая, похоже, сделала своим основным геополитическим принципом в отношениях с Москвой «чересчур близко не подходить, слишком далеко не убегать», которая, очевидно, не имеет намерений войти в НАТО и вряд ли так уж сильно стремится в Евросоюз и которая вполне разумно разрешила языковую проблему и подписала договор о Зоне свободной торговли в СНГ, может потерпеть на выборах поражение, что приведет сначала к переформатированию внутреннего политического пространства Украины, а затем и всего юго-востока Европы.

Потеряв большинство в Верховной Раде, Янукович вынужден будет перейти к тактике вынужденных компромиссов и уступок, что редко приводит к хорошим результатам. Кроме того, вряд ли нужно сомневаться, что если «померанчевым» удастся парламентский реванш, то очень многие законодательные акты периода 2010–2012 гг. будут немедленно и кардинальным образом пересмотрены.

Алексей Петрович ПРОСКУРИН

P.S. При подготовке материала автор   использовал  тексты своих статей по данной тематике за 1998–2010 гг.