Конотопская битва:

Русско-украинская? Внутриукраинская? Или все-таки русско-тюркская?

Одной из значительных на территории Украины военных баталий 3‑й четверти XVII в. явилось Конотопское сражение в июле 1659 г. 350‑летие данного события на днях «чествовал» «оранжевый» политический спектр Украины. Но почему такого рода церемоний не удостоились победоносные для украинцев тогдашние битвы с поляками при Желтых Водах, Корсуни, Пилявцах и Батоге? «Круглые» даты этих сражений (миновавшие в течение последних 11 лет) были официальным Киевом фактически проигнорированы!

Всё дело в том, что битву под Конотопом (иначе именуемой историками «катастрофой великорусской отборной конницы на реке Сосновке») кое-кто пытается представить исключительно в виде великорусско-украинского боестолкновения. Что является одной из многих нынешних мифологем современного «оранжевого бомонда».

Весна 1659 г. застала Украину в состоянии междоусобицы, которая длилась уже более полутора лет (вскоре после смерти гетмана З.‑Б. Хмельницкого) и в течение этого срока не ослабевала. Различные фракции казачьей старшины сталкивались между собой, затем перегруппировывались и разворачивали новый виток гражданской войны. Относительно полонофильской группировке И. Выговского (регента при малолетнем гетмане Ю. Хмельницком), Ю. Немирича и П. Тетери противостоял более или менее пророссийский блок И. Беспалого (наказного гетмана), И. Сирко и, несколько позднее, И. Богуна. Коалиции последних, естественно, оказывали содействие расположенные на территории Украины отряды московитян. Кроме того, в поддержку группировки Беспалого границу Гетманщины пересекла крупная русская армия во главе с князем А. Трубецким. Среди ее различных подразделений были и полки украинцев Слобожанщины (около 10 тысяч казаков), в составе которых находился, кстати, брат И. Сирко [Яворницький Д. І. І. Сірко, славний кошовий отаман війська запорозьких низових козаків // Iван Сірко. Збірник. К., 1992, с. 11]. Были там и другие мерефские родственники прославленного предводителя запорожцев. Определенная часть сил И. Беспалого (несколько тысяч человек) сумела присоединиться к царской армии.

Выговский призвал на помощь польскую шляхту и крымского хана. Последний решил использовать представившуюся "оказию" для грандиозного набега на восточнославянские земли. Магомет-Гирей IV вовлек в свой поход почти все крымско-татарские силы и большинство вассальных ему ногайских улусов Прикубанья и Северного Причерноморья, что, кстати, и облегчит антитюркские военные действия (тем же летом) И. Сирко под Очаковым и Аккерманом. Турки, в свою очередь, прислали в помощь ханской "армии вторжения" свои артиллерийские части. И даже полувассальные Бахчисараю темрюкские черкесы прислали свое войско. Так что имела место почти «тотальная» мобилизация воинского потенциала (насчитывающего в целом до 110 тысяч бойцов) державы Гиреев.

Участие же 25‑тысячного контингента (а среди них до 10 тысяч польских шляхтичей и немецких наемников-кнехтов) И. Выговского, Гр. Гуляницкого и Ю. Немирича на стороне 100‑тысячных крымскотатарско-ногайско-черкесских сил Магомет-Гирея IV нисколько не отрицает основной сути Конотопской баталии – последнего крупного поражения «русичей» в их многовековой (ведшейся с переменным успехом!) борьбе с тюркскими кочевниками.

При различных исторических обстоятельствах в процессе «генеральных сражений» «степи» и «леса» бывали случаи, что тюрки оказывались в составе русских сил, а «русичи» – в рядах ордынцев и пост-ордынцев. Так, например, в битве на Синих Водах в 1362 г. в составе татарского войска действовал тумен пост-бродников («окормлявшихся» вместе с другими русскими жителями собственно Золотой Орды православными епископами г. Сарай-Берке во 2‑й половине 13 – конце 15 вв.) во главе с темником Дмитрием-солтаном (Деметрием) [Шебудько Ф. М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. К., 1987, с. 44, 57, 66–72]. В сражении же на Ворскле (1399 г.) на стороне русско-литовской армии воевали отряды бывшего сарайского хана Тохтамыша. И в Куликовской битве (1380 г.) в рядах Мамая оказались, естественно, те же пост-бродники (порядка 10 тысяч конников).

Конотопская баталия (а точнее, серия многодневных боев в пространстве между рекой Сосновка и городом Путивлем) отобразилась в позднем великорусском воинском эпосе [Русская народная поэзия. Т. 1. Эпическая поэзия. Л., 1984, c. 239–243, 407], в известном «Сборнике Кирши Данилова»! Любопытно вчитаться в текст исторической песни «Гибель Пожарского»:

За рекою, переправою.

За деревнею Сосновкою,

Под Конотопом, под городом,

Под стеною белокаменной,

На лугах, лугах зеленых

Тут стоят полки царские,

Все полки государевы,

Да и роты были дворянские.

А из далеча-далеча из чиста поля,

Из того ли из раздолья широкого

Кабы черные вороны табуном табунилися, –

Собирались-съезжались

Калмыки со башкирцами.

Напущалися татарове

На полки государевы,

Они спрашивают, татарове,

Из полков государевых

Себе сопротивника.

…………………

Далее описывается поединок князя Семена Романовича Пожарского (одного из русских воевод в войске Трубецкого) с татарским богатырем, победа героя (четвероюродного племянника известного Освободителя Москвы), его коварное пленение и дерзкая речь к хану, казнь и последующее «обретение святых мощей».

В данном эпическом произведении врагами русских под Конотопом названы "татарове" и некоторые иные этнические группы центральноазиатского происхождения. Ни запорожцы, ни "черкасы", ни кто-либо из украинских казаков в "Гибели Пожарского" вообще не упомянут. "Эпическая память" московитян отобразила лишь основного "супостата" русских под Конотопом. Эпос же украинцев вообще никак не прореагировал на Конотопскую битву. В «Думах» это сражение отсутствует. Хотя главнейшие боестолкновения Освободительной войны 1648–1654 гг. против Речи Посполитой в народной исторической памяти украинцев отображены [«Героїчний епос українського народу». К., 1993].

Впрочем, украинским же (противостоящим коалиции И. Выговского – Г. Гуляницкого – Ю. Немирича – П. Тетери) силам и удалось в значительной степени нейтрализовать успех степняков на реке Сосновке. Запорожцы во главе с Урус-Шайтаном (И. Сирко) в заключительные дни «Конотопско-Путивльской операции», действуя на своем стратегическом направлении, разгромили оказавшиеся в тот момент из-за всеобще-ханствовского похода без боеспособных мужчин ногайские «орды» С.-З. Причерноморья [Яворницький Д. І. Указ. соч., с. 14–15]. Большая часть крымского войска, размещенного в этот момент на стыке Гетманщины, Слобожанщины и Центральной России, бросилась на юг, спасать свои улусы. Донские же казаки, параллельно запорожцам, тоже обрушились на восточные и кубанские «орды» ногайцев. Магомет-Гирей прекратил атаки на Путивль, где окопалась, лишившись своего авангарда, основная русская армия князя А. Трубецкого. Хан отказался от задуманного им большого похода на Москву, а затем и совсем ушел в степь, полонив на востоке Гетманщины значительный украинский «ясырь». Последнее из перечисленных обстоятельств не осталось безнаказанным для И. Выговского!

11 сентября 1659 г. была созвана Черная Рада под Германовкой (южнее Киева). Данный форум имел печальные последствия для «конотопского триумфатора». Его заставили «сдать» гетманские булаву и бунчук. Пришлось Выговскому 350 лет назад «верхом в одной сермяге удирать».

И что это за Конотопская «виктория» в июле 1659 г., якобы победоносная для Украины? Что-то не верится, чтобы через 2 месяца после столь «блестящей победы» «триумфатора» столь позорно «прокатили» на народном форуме!

Конотопское сражение – несомненно, отрицательное явление в истории восточного славянства. Это одно из крупных поражений оседлого мира Евразии в его многовековой борьбе с кочевой Великой Степью. Началось же данное противостояние еще в 12–10 вв. до н.э. [Абакумов А. В. Арта и Сакаити // Интеграция археологических и этнографических исследований. Омск, 2003, с. 266 – 269.], а завершилось оно лишь где-то до 2‑й четверти ХХ столетия н.э.

Считать же Конотопскую битву победой украинцев над великороссами – то же самое, что объявить Куликовское сражение поражением малороссиян от московитян. Среди 10 тысяч мамаевых пост-бродников, по меньшей мере, половина была одним из предковых компонентов для украинских казаков.

Александр Васильевич

Абакумов,

историк

Киев